Павел Торубаров - Дурная привычка

– Вольно, лейтенант! – голос Лядащева был спокоен до металлического привкуса во рту. – Может, хоть вы объясните, как эти двое умудрились уйти из-под вашего носа? Нет, лейтенант, я действительно не понимаю, каким образом два сталкера могли ускользнуть из хорошо охраняемого лагеря, и скрыться от группы спецназа?

– Господин полковник, – начал, было, оперативник, но Виктор Иванович прервал его.

– Подождите, лейтенант! Объяснять вы все будете не мне, а шефу! – полковник ткнул пальцем в потолок. – Он ждет нас через десять минут. Так что, рекомендую подумать о том, что вы ему скажете.

После этих слов, лейтенант, и так выглядевший, как пожухлый лист, совсем сник.

Ровно через десять минут полковник и его подчиненный стояли перед дубовой дверью, ведущей в кабинет Андрея Владимировича Краева. За их спиной сладко улыбался адъютант генерала. Его приторное лицо, однако, на сей раз внушало Виктору Ивановичу не обычное раздражение, а вящий ужас. Явных причин для этого не было: капитан был так же услужлив и предупредителен, как обычно. Но что-то неуловимое, какой-то налет в его поведении, говорил чутью старого оперативника, что Ванюхин ведет непонятную для других игру, в которой Лядащеву отведена роль, если не пешки, то не очень тяжелой фигуры. Фигуры, которой можно легко пожертвовать, если возникнет такая необходимость.

Быть разменной монетой полковник отвык. Он давно перерос то время и звание, когда его могли послать куда-то с «темной» миссией. Он уже не был бросовым товаром. И пешкой, пусть и проходной, он тоже быть не хотел. Он сам уже стал гроссмейстером, и сам научился передвигать человеческие фигурки по шахматному полю.

Но этого, похоже, хотел Ванюхин, а Лядащев не мог ему ничего противопоставить, потому что в руках у него не было информации и улик. И все умозаключения полковника строились исключительно на интуиции, на зверином чутье, которым обладал Виктор Иванович. Не будь этого чутья, Лядащев никогда бы не добрался до той должности, которую сейчас занимал. Его бы просто перемолола машина Агентства, как она много раз уже поступала с его коллегами.

Ванюхин являлся для Виктора Ивановича серьезным противником. Нельзя было сбрасывать со счетов его прекрасную осведомленность о делах АСО, как подпольных, так и официальных, и о внутренней борьбе за лакомые куски в самом Агентстве. У полковника, конечно, было, что противопоставить капитану, но, с другой стороны, за последним стоял Краев и лизоблюды, крутящиеся вокруг шефа. В случае конфликта, они встанут на сторону Ванюхина. А Лядащев, учитывая его неважные дела на тайном фронте Зоны, последнее время все больше и больше терял очки. Да что там очки! Люди, еще недавно клявшиеся в собачьей преданности, теперь отворачивались от полковника, почувствовав, очевидно, смену ветра.

Чтобы вернуть себе вес и влияние, Виктору Иванович срочно требовалось свернуть затеянную им операцию «Очищение». Желательно, чтобы после этого участников самой операции не осталось. На этом фоне очень некрасиво выглядел доклад, выслушанный полковником вчера, кода оперативник, посланный в Зону поставить точку в этой истории, смог с ним связаться. Конечно, десять шансов против одного, что сталкеры погибли при взрыве ракет, но один-то шанс оставался! И его со счетов сбрасывать было никак нельзя.

Дверь в кабинет начальства открылась, и полковник, а за ним и лейтенант, перешагнули порог, будто взошли на Голгофу.

Генерал не ответил на доклад Лядащева и жестом приказал подчиненным сесть к столу. Те повиновались. Краев хмуро оглядел офицеров. Потом еще более хмуро приказал лейтенанту доложить о случившемся. Тот вскочил, вытянулся в струнку и начал свой рассказ.

По его словам выходило, что он встретил интересующих лиц в лагере ученых. Далее, дождавшись удобного, с его точки зрения, момента, запросил спецназ для захвата двух сталкеров. Когда группа прибыла, тех на месте уже не оказалось. Они, каким-то образом прознав о намереньях лейтенанта, успели покинуть территорию лагеря и скрыться в долине озера Янтарь. Поняв, что слету поймать ходоков не удастся, лейтенант дал команду группе перекрыть наиболее вероятные пути отхода, приказал вертолету организовать наблюдение с воздуха и вызвал подкрепление, намереваясь прочесать долину. Однако, сталкеры непостижимым образом ухитрились скрыться от преследователей. Удалось точно восстановить маршрут отхода беглецов. Оказалось, что выйдя из лагеря, они прямиком двинулись к промышленному комплексу, где, в конечном счете, их и засекли вертолетчики. Кстати, те же летуны готовы были поклясться на чем угодно, что по указанному маршруту они пролетали, но кроме одного снорка, никого не видели. Следы сталкеров говорили, что прошли они спокойно, и с мутантами не встречались. Лишь в одном месте, недалеко от дороги, следы были странными: одна пара стала отпечатываться менее отчетливо, как если бы человек вдруг похудел килограмм на двадцать, а вторая пара, наоборот, говорила о внезапно возросшем весе ходока. Кроме того, «легкий» сталкер, неожиданно, встал на карачки и до дороги добрался именно таким манером. Вкупе с заявлением вертолетчиков, можно было предположить, что именно он и был тем «снорком». Но почему на экранах тепловизоров не отразился его напарник, оставалось загадкой. В конечном счете, было выдвинуто предположение, что второй сталкер пользовался каким-то неизвестным артефактом, блокирующим инфракрасное излучение человеческого тела. Сталкеров засекли, только когда они начали стрелять. А это было уже во дворе промышленного комплекса, в двух шагах от входа в лабораторию. Вертолетчики добрались до места слишком поздно: ходоки были практически в здании. Поэтому подтвердить их уничтожение после взрыва ракет не представлялось возможным.

– Получается, что сталкеры живы? – Краев прервал наступившее после доклада молчание. – Я правильно понял?

– Нет, они, наверняка, погибли при взрыве. – сказал лейтенант.

– Вы лично, или кто-то еще видели тела, чтобы с такой уверенностью говорить об их кончине?

– Нет, – лейтенант потупил взор.

– Тогда, пока не доказано обратное, они живы и могут принести нам немалый вред. Вы свободны, лейтенант! – Краев жестом отпустил военного, а потом добавил, как в известном фильме: – А вас, полковник, прошу задержаться.

Пока оперативник не покинул кабинет, Андрей Владимирович молчал. Лядащев прекрасно понимал, каких усилий стоило старику это показное хладнокровие. Но, даже когда они остались наедине, генерал не позволил себе повысить голос. И это было очень неблагоприятным признаком.