Илья Новак - Нашествие

— Кирилл, — буркнул Кир, не очень-то понимая, зачем ему знакомиться с этим агрономом. — Кирилл Мерсер.

Коренастый Модест встал рядом, разглядывая его.

— Из Москвы? — коротко бросил он.

Кир кивнул.

— И что там происходит?

— А это — Модест Борисович Калюшник, председатель нашего колхозного кооператива, — представил Яков Афанасьевич. — Он у нас за главного. Я агроном, и еще, по совместительству, изобретатель, а человек, который в вас стрелял — Глеб, механиком он у нас. Ну и остальные…

— Помолчи уже, — бросил Модест Борисович. — Что в Москве?

Кирилл пожал плечами.

— Плохо там.

Председатель с Яковом Афанасьевичем переглянулись. К ним подошел рыжий парень, из-за которого робко выглядывала девушка в платке и спортивном костюме. Другие люди, оставив свои машины, тоже приблизились — теперь со всех сторон Кирилла окружили настороженные и испуганные лица.

— А что военные? — спросил Модест. — Власти?

И снова Кириллу ничего не оставалось, как пожать плечами.

— Да ничего. Власти не осталось, по-моему. А военные… электроника же почти не действует, поэтому они не смогли толком сопротивление оказать.

— Ага! — произнес Яков Афанасьевич, со значением оглядывая присутствующих. — Ведь я говорил — это ЭМИ! Вражеское оружие! Электромагнитным импульсом НАТО сначала вывело из строя…

— Погоди со своим импульсом, — перебил председатель и снова обратился к Киру: — Значит, город подавлен?

— Ну… можно и так сказать. Подавлен, да. Кто может, пытается уехать…

Кир не договорил — вдоль купола над ними скользнула молния, распалась десятками бешено извивающихся тонких хвостов и пропала. Сухой неприятный треск долетел сверху.

Модест сморщился, скривился весь, присел даже слегка, исподлобья глядя в небо. В глазах его отразился целый букет чувств: недоумение, растерянность, страх…

Остальные тоже уставились вверх. Девушка в платке прижалась к рыжему парню. На телеге захныкал ребенок, и бородатый Глеб — кажется, единственный в обозе взрослый, который не покинул свое место, чтобы поглазеть на Кирилла — принялся успокаивать его таким угрюмым голосом, что дите заплакало еще громче.

— А здесь молнии ниже, — отметил Кирилл. — Наверное, я таки правильно рассчитал…

— Что вы рассчитали? — немедленно заинтересовался агроном. — Мне это крайне интересно — вы кажетесь образованным человеком, как вы думаете…

— Оружие? — перебил Модест, в упор глядя на Кирилла. — Имеется?

— Нет, у меня только…

— А вон сабля, — подал голос рыжий, махнув длинной рукой на багажник "горца".

— …катана, — заключил Кирилл. — Еще нож.

— Нож, м-да, — председатель качнул головой, развернулся и зашагал обратно к трактору. — Всем садиться! А ты, парень, можешь с нами, раз уж Глеб колесо тебе…

— Ко мне, ко мне можно, — засуетился агроном. — И рюкзак свой не забудьте, у меня места хватит…

Люди стали расходиться. Кирилл, совсем не уверенный в том, что ему хочется присоединяться к этой компании, отстегнул ремень багажника и взялся за рюкзак.

Вверху снова блеснула молния. В городе они вспыхивали неслышно, но здесь купол был гораздо ниже, и до земли долетал сухой треск. Модест, не успев забраться в трактор, остановился и замер, склонив голову, ссутулившись… и все вокруг остановились, с непонятным Кириллу выражением глядя на председателя. Тот постоял немного, оглянулся и спросил:

— Так что ты там рассчитал, парень?

— По-моему, диаметр этого купола где-то сто двадцать километров, — пояснил Кир, натягивая лямки рюкзака на плечи. — И граница его на севере проходит в районе водохранилища. Может, прямо по воде. Или за берегом, точно трудно сказать.

Модест кивнул и, скрипя сапогами, полез в кабину.

— Ну вот сейчас и узнаем, — Яков Афанасьевич, ухватив Кира за рукав, повлек его за собой. — Садитесь, Кирилл, а то в мой "хаммер-мини" почему-то никто больше не захотел, хотя места хватает…

Места в чудо-машине агронома хватило ровно для того, чтобы сесть, упершись коленями в дребезжащую железную "торпеду", и кое-как засунуть рюкзак себе под ноги. Пока Яков разводил пары, Кир огляделся и прикинул, что "хаммер-мини" склепан из древней "победы", при участии "чайки" и еще как минимум двух-трех моделей, причем все они были чуть ли не сталинских времен. Колеса казались чересчур велики для такого небольшого салона, а задние сидения отсутствовали — прямо за спинками передних начинался открытый багажник, забитый какой-то рухлядью. В потолке был криво прорезан люк, закрытый круглой крышкой из-под большой кастрюли, в народе именуемой "вываркой", на единственной петле.

Издав серию неописуемых звуков, "хаммер-мини" покатил вслед за трактором. Из прицепа его на Кира глядели дети и взрослые, первые — с любопытством, вторые — с плохо скрываемой растерянностью и страхом. Кирилл оглянулся на запряженную пегой кобылой телегу Глеба. Только сейчас он понял, что там, кроме бородатого механика и троих детей, больше никого нет — то есть нет никаких женщин. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос агроному, но тот заговорил сам:

— Вы, Кирилл, не думайте, что в какой-то цирк-шапито попали. Мы все нормальные люди, просто сейчас очень уж напуганы.

— А вот председатель ваш… — начал Кир.

— Заметили, как Модест из-за молний дергается? Он, понимаете, такое в свое время пережил… У него сестру младшую молния убила. Год назад это было, в поле за деревней нашей, в грозу сильную. Прямо у него на глазах — бах! — и нет Маши, — Агроном махнул рукой, "хаммер-мини" дернулся, и Кир стукнулся коленями о "торпеду". Щелкнув, сама собой откинулась дверца "бардачка". Внутри лежал большой огурец и нечто, завернутое в жирную от масла бумагу. В кабине запахло копченой колбасой.

— Маша, сестра Модеста, женой Глеба нашего была, — продолжал Яков Афанасьевич, небрежно захлопывая "бардачок". — Остался он один с тремя детьми… Но Глеб-то — что… Глеб такой барсук по жизни, угрюмый тип, неразговорчивый, а вот Модест… Вы не поверите — он весельчаком был, говорливым, с огоньком мужик, а теперь вот тоже молчуном стал. И молний боится. Но я не о том поговорить хотел, Кирилл, вы скажите, вот это вот — агроном ткнул пальцем вверх. — Что оно, по-вашему, такое?

— Купол, — сказал Кир. Глаза у него слипались, голова сама собой то клонилась на грудь, то откидывалась на спинку.

— Но откуда он взялся? Ведь это я так при народе говорю, что, мол, НАТО, чтоб привычное для них что-то было, чтоб паники поменьше, но на самом деле…

Уловив в голосе Якова Афанасьевича новые интонации, Кирилл через силу раскрыл глаза и глянул на него. И понял, что первое его впечатление было обманчиво — толстый агроном совсем не так прост, как кажется поначалу.