Александр Митич - Игра в поддавки

— Привал, — командую я.

Вычет немедленно снимает рюкзак и валится на слой опавшей хвои. Какой же он всё-таки… неподходящий. Не для Зоны рожден парень. Для кабинета. Или лаборатории. Или аудитории. Типичный худосочный очкарик — даже жаль, что вместо очков он носит контактные линзы. Решил, что в Зоне с ними будет удобнее, наивный.

— Устал? — спрашиваю, хотя и так вижу.

Он пренебрежительно машет рукой и тянется к фляжке:

— Терпимо…

Ну-ну. Герой.

— Отдыхаем двадцать минут. Потом идём… вон туда идём. — Я показываю рукой. — Если нигде не застрянем, заночуем в лагере. Там и пополнимся.

У нас мало провизии. Патронов — этой валюты Зоны — напротив, вполне достаточно, но меня прямо корёжит при одной мысли о том, чтобы обменять часть наших боеприпасов на пищу. Денег — совсем нет. Всех собранных нами артефактов — один, да и тот всего лишь «медуза». От силы хватит на два стаканчика дешёвого пойла в баре «Харчи». Мы идём по бедным местам, и неспроста. Нам не резон встречаться с людьми, кем бы они ни были. Мы воспользовались старой, известной мне ещё с прежних времён и очень неудобной лазейкой в Периметре. О ней забыли, она никому не нужна. Какому нормальному сталкеру охота часами месить болотную жижу, чтобы только выбраться к своим привычным «пастбищам» из этих мест, пустых и гиблых? Здесь и от патрульного вертолёта толком не спрячешься. Существуют пути более короткие и безопасные — жаль, что они не для нас.

С тревогой думаю о ночлеге. У нас не хватит «валюты», чтобы заночевать в баре, да это и не лучший вариант, пожалуй. В нас могут узнать тех, за кем идёт охота. Наши описания уже наверняка пошли гулять по Зоне, и многие захотят прервать наш путь. Даже слишком многие.

Вычет лежит и ноги задрал на ствол сосны, а я обхожу островок. Что-то мне в нём не нравится, а вот что — не могу понять. Бывает такое ощущение и у молодых сталкеров, и у опытных, только у первых оно чаще всего ложное, надуманное, а у вторых бывает и по делу. Детектор по-прежнему молчит, как партизан. Нет, на островке всё чисто, даже вон гриб под сосной вырос самый обыкновенный. Свинушка. Фонит, конечно, но грибы в Зоне всегда фонят, потому что радионуклидов в здешней почве хватит ещё минимум лет на двести. Дикие ягоды есть можно даже вблизи ЧАЭС, они почти чистые, а грибы тянут в себя всю дрянь, что есть в почве, они такие. Ещё удивительно, что свинушка с виду совершенно нормальная и на мутантную не похожа. Говорят, будто бы после Первого взрыва от учёных поступило единственное хоть сколько-нибудь разумное предложение насчёт дезактивации местности: собирать подряд все грибы, что выросли в зараженных лесах, везти их на полигон и там закапывать поглубже.

Ага… Батальон грибников в общевойсковых защитных костюмах. Марш-марш туда-сюда по Зоне. И так много лет подряд. Очень умно, даром что Первый взрыв не породил никаких аномальных зон, а лишь загадил местность.

А когда на ЧАЭС шарахнуло второй раз, все как-то разом забыли и о грибах, и о радиации. Не до того стало. Теперь радиоактивный фон — лишь мелкая неприятность, сплошь и рядом вообще не берущаяся в расчёт. Обыкновенный профессиональный риск. Шахтерам грозит силикоз, проституткам — известно что, водолазам — кессонная болезнь, ну а сталкерам — лучевая. Только мало кто до неё доживает.

— Э, что это там? — раздаётся за спиной.

Вычет уже на ногах и шарит подобранной палкой в болоте возле перекорёженной сосны. Вот дурак. Позвать меня — язык бы отсох? Нет, обязательно надо самому пощупать и потыкать. Любому сталкеру, даже большинству «отмычек» известно: в Зоне смотри, слушай, нюхай, но не осязай без нужды! А этот… Говорил же ему! Как ребёнок, честное слово, все ему надо пощупать. Чего и ждать от учёного…

— Назад, придурок! — ору я.

Но вещь уже у него в руках, и Вычет рукавом стирает с неё ряску. Морда — довольная:

— Гляди, что я нашёл.

Не верю глазам. На ладони Вычета лежит «шнек» — легендарный артефакт Зоны, внешне очень похожий на главную деталь бытовой мясорубки, только чуть покороче и гораздо изящнее. Он тёмно-лиловый и слегка меняет цвет — наверное, в темноте будет немного светиться. Ну, светящимися артефактами нас не удивишь, но «шнек» — нечто уникальное. Когда я был активным сталкером, о «шнеке» ходили легенды, а потом как-то сами собой понемногу сошли на нет. Проста человеческая логика: что не попадается, того и не существует. Ха! Теперь-то я знаю наверняка: в давние годы «шнек» попадался кому-то, кто сумел остаться в живых и рассказать о находке. Или продать находку. Возможно, она сменила немало хозяев и оставила длинный кровавый след, прежде чем осела у учёных, военных или частных коллекционеров. А вот чем она может помочь сталкеру и чем способна навредить — о том разные легенды говорили по-разному. Ясно лишь одно: «шнек» не убивает сразу, поскольку Вычет жив и даже улыбается с оттенком превосходства: вот, мол, я какой! Ты, опытный, не заметил, а я, новичок и салага, нашёл. И против этого факта ты не попрёшь.

Даже он понимает, что нашёл редкую вещь. Но вряд ли представляет себе, насколько редкую!

— Переложи в другую руку, а эту покажи, — требую я.

Продолжая скалиться, он демонстрирует мне довольно-таки грязную ладонь. Вроде ничего… Ладонь как ладонь — узковата, правда, для мужика, но всякому видно, что это ладонь, а не копыто. Кисть как кисть, не чернеет и не отваливается.

— Дай-ка сюда.

На ощупь «шнек» тёплый, держать его в руке приятно. Никто во всей Зоне не знает, какая аномалия способна породить такой артефакт. Заурядная «карусель»? Быть того не может. Но сосну скрутила именно «карусель», или я ничего не понимаю. Значит, перед «каруселью» на этом самом месте была другая аномалия — может быть, симбионт. Симбионты — конгломераты разных аномалий — бывают всякие и, видать, способны на многое. Не исключена, впрочем, деформация в «шнек» артефакта, оставленного более ранней аномалией. Может, тот бедолага, от которого остались лишь ошметки камуфляжа, потянулся за «шнеком» и был втянут «каруселью». «Карусель» могла быть блуждающей, иногда это с ними бывает.

Возможны, правда, и другие сценарии. До черта их возможно. Например: уже завладев «шнеком», сталкер не без помощи своей находки теряет ориентацию в пространстве и влезает в аномалию. Или: «шнек» сотворен всё-таки самой «каруселью», но во взаимодействии с телом несчастного сталкера и собранными им ранее артефактами.

Ничего не понятно. Но «шнек» я не брошу.

— Если бы мы шли за деньгами, то, считай, полдела было бы сделано, — говорю я. — Осталось бы только донести товар до покупателя, взять настоящую цену и уйти живыми. Знаешь, сколько можно взять за такую вещь?

Вычет не знает. Я называю сумму, уменьшив её приблизительно втрое. У Вычета глаза лезут на лоб.