Андрей Левицкий - Пароль: «Вечность»

Тяжело поднявшись с койки, я пошел к двери машинного отсека, слева от которой к стене был прикручен железный шкафчик. Замок сломан, дверца покачивается с тихим скрипом. Внутри пусто. Похоже на оружейный шкаф, может, Чак его вскрыл и забрал все стволы? Или монахи не успели их туда положить?

Возле шкафа на крючке висели фартук в пятнах машинного масла и две полурясы. Кое-как натянув одну, я сдвинул в сторону овальную дверь, и рев двигателя ворвался в салон. Сквозняки гуляли по узкому железному переходнику, со всех сторон скрипел металл, под полом ритмично стучало. В стене справа было смотровое окно, затянутое мутным, в царапинах, плексигласом, за ним – тускло освещенный отсек. Там трясся кожух тягового генератора, висел на штангах короб редуктора, от него расходились провода. Внушительных размеров дизельный двигатель, весь в темных потеках масла, ревел, как самолетная турбина, наполняя переходник запахом солярки.

На другом конце переходника лесенка рядом с дверью вела к люку в потолке.. Я толкнул дверь и шагнул в просторную кабину.

Грязное, в дырах и трещинах лобовое стекло закрывали по углам квадратные листы железа, между краями их оставался светлый крест, только сквозь него и можно было смотреть наружу. Под окном был пульт с кнопками и рычагами, слева торчала изогнутая латунная трубка, увенчанная манометром, на циферблате которого прыгала вверх-вниз стрелка. Под ногами вместо пола была решетка, ниже вращалась ось колесной пары, мелькали шпалы.

Юна с карабином на коленях и Чак сидели на железных лавках у боковых стен кабины. В зубах у карлика торчала погасшая самокрутка, рядом на лавке лежали автомат и граната.

– А, наемник! – воскликнул Чак, с трудом перекричав шум двигателя. – Дверь закрой!

Я закрыл створку, и стало тише.

– Очухался, болезный? Как я тебе бок хорошо замотал, а? И мазь действует...

– Как ты, Егор? – спросила Юна, перекладывая карабин на лавку.

Я кивнул им и пересек кабину. Чак, выплюнув самокрутку в привинченную к стене консервную банку для окурков, залез на пульт, сел между стеклянными шкалами, поджав ноги, и возобновил прерванный моим появлением рассказ:

– Тогда я влез в ту трубу... Ну, воздуховод или еще что, в конце ее решетку снял, гляжу – точно, депо подо мной. Перебрался на кран-балку, потом на крышу тепловоза этого, ну и внутрь. Дизель фырчит, снаружи голоса громкие. Ясно, что к отбытию готовятся. А тут пусто. Обсмотрел все, разобрался и вас стал ждать. Но потом этот светлобородый сюда сунулся. Я его в дверях сразу ключом гаечным по башке приветил да наружу выбросил. Заперся и стал обороты в движке повышать. Ну и...

– Где мы? – прервал я его.

– Юго-восток Московии, человече. По туннелям недолго ехали.

– А что это был за удар?

– Какой?.. А! Возле депо своего монахи туннель воротами перекрыли. В стене там ниша, в ней охрана – ну, чтоб под Храм никто этим путем не забрался. От мы те ворота и сшибли, монахи и моргнуть не успели.

– А дальше?

– Дальше, я так смекаю, под озером проехали, а потом там было что-то вроде развилки, стрелка, то бишь. И мы на ней вправо свернули. Если б влево, думаю, поехали бы к тому месту, где монахи нас должны были поджидать, если бы с Почтарем все тогда по их плану пошло. Но стрелка, значит, в другую позицию была переведена, и мы на ней в другую сторону свернули. Да, и там же еще один пост монахов был, так они свой караул в строй поставили вдоль путей, салютовали нам! В туннелях, видать, связи нет, так они решили, что на дизеле сам Владыка едет. Ну вот, потом рельсы полого так вверх пошли, мы еще одни ворота вышибли, глухие совсем, тяжелые. И дальше, глядим – куча рельс вокруг! Домина большой, зал, лавки сломанные, мусор. Вынеслись оттуда – развалины кругом. Я тогда на крышу залез, огляделся и смекнул, что мы к переезду через Разлом прямиком катим. Больше-то некуда. Мне еще Юна рассказала, что в Храме случилось... Значит, Владыка хотел с тобой этим путем к излучателю ехать.

Домина с залом и рельсами?.. Я мысленно представил карту Москвы. Скорее всего, эта ветка выходила на поверхность у Павелецкого вокзала и шла на юго-восток. Юна сказала, что Гест отправлял отряд во главе с Дюком Абеном к холму. Скорее всего, монахи добирались туда по этому пути, используя переезд через Разлом. А что за ним? Рельсы сворачивают к тому мосту через высохшую Оку, по которому проходили мы с Юной? Но дальше, насколько помню, железнодорожных путей уже не было, на мосту они обрывались.

Я сел на лавку напротив Юны. Лицо девушки осунулось, под глазами залегли круги.

– Плохо выглядишь, – сказал я.

– Ты тоже, Разин, – откликнулась она. – Надо решить, что делать теперь.

Чак повернулся к нам, свесив с пульта ножки, привалился спиной к лобовому стеклу.

– Ветка почти доходит до холма, где лежит излучатель, – принялся я рассуждать вслух. – Но в том месте сейчас люди кланов. Единственное, что мы можем сделать: остановить тепловоз раньше, на другом берегу русла. Ночью я проберусь на холм. Спущусь туда, где стоит излучатель, подниму его и вместе с ним вернусь. За это время вам надо раздобыть машину... Не знаю, как. Может, какая-то осталась на том месте, где диверсанты, которые переоделись монахами, напали на кетчеров? С машиной вы ждете меня возле тепловоза, и мы едем к Арзамасу.

Чак покачал головой. Юна, поставив локти на колени, закрыла руками лицо.

– Некроз, наверное, уже накрыл пограничные кварталы города, – глухо сказала она. – Если ждать ночи, потом ехать... От Арзамаса ничего не останется. И отец...

– Да что там некроз! – перебил Чак. – Это и без того все бред сплошной! Человече, там, в салоне, зеркало висит, видел? Иди и глянь на себя. Ты ж на ногах еле стоишь. Рожа помятая, как... как моя портянка вон. Кривишься от боли. Рана у тебя не то чтобы очень уж страшная, но там же ожог еще! С такой раной лежать надо и чтоб бабы тебе жрачку в постель носили.

– Я не так плохо себя чувствую... – начал я, но Чак не слушал:

– Хотя главное и не это даже! Если вокруг холма того отряды кланов стоят – а они там стоят, раз уж топливные про излучатель прознали, – то как ты мимо проберешься? Там дозорные со всех сторон. И они нападения монахов ждут. Неизвестно ведь, как в Москве между Храмом и Цитаделью дело обернется, сомнут топливные оборону или нет. Раз кланы вынуждены людей своих вокруг холма держать, значит, у них в центре сейчас не так уж и много людей. Стало быть, монахи могут отбиться, и тогда Гест сразу пошлет всех, кого сможет, к этому холму. А это что значит? Что дозорные вокруг него настороже будут. Ну и как ты туда?.. Ты вон какой здоровенный, да еще и ранен. Это я бы пролезть сумел, да без толку, раз уж я в некроз войти не могу.

– Небоходы, – сказала Юна, привстав.