Егор Кобелев - Прятки с Солнцем

-А вы на выезде вообще что делаете?

Ответили ему хором:

-Нанимаемся.

Продолжил только Влас:

-Мы наемники. Понимаешь, не вы первые приходите. Мы тогда с Димоном просто так исследовали окрестности. И именно в этом самом месте напоролись на каких-то странных мужиков. Были одеты как эльфы из кино голливудского, носили луки. И вообще выглядели как укуренные. Сказали, что они из Твери, живут под железной дорогой в собственном поселке. Может и брехали. Приходили с какого-то колхоза, припирались буддисты, падали самолеты… короче, жизнь кипит, просто не так как раньше. А мы за некоторую сумму провожаем вас по этой жизни.

Кстати… а вам ведь нужен автомобиль?

-Нет, за нами же гнались сталкеры Ганзы, дойдем до их автомобиля и до утра выедем из зоны вашего тумана. – Резонно заметил я.

-Нихрена вы не выедете.

-???

Мы с Алексеем одновременно издали этот вопрошающий звук.

-Термиты уже наверняка схавали и ваш автобус, и джип этих… сталкеров. Да и оградку дороги до конца обглодали. Так что вы до утра по-любому из тумана не выйдете. И сгорите, как тот трупак на дороге.

-И что ты предлагаешь? – Настороженно спросил я.

-Я знаю, где осталась целая машина, которая заведется и доедет до вашей Москвы. И я знаю, как до нее добраться. Но за это мне нужно соблюдение двух условий.

Первое – вы мне заплатите. Сколько, определимся, зависит от сложностей на пути.

Второе – вы возьмете меня с собой.

-Зачем? – Оторопело спросил я. – Ведь ты здесь живешь нормально, все знаешь, ни радиации, ничего…

-И никого. Здесь не жизнь. Блин… мне тебе этого не объяснить. Короче, хреново мне здесь. Ну? Я приведу тебя к машине. А ты увезешь меня отсюда. Идет?

Я посмотрел на протянутую мне руку. Рука была в грязных разводах, свернувшейся крови, вокруг большого пальца был обмотан замусоленный бинт. Ну да ладно. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

-По рукам.

Влас растянулся в улыбке:

-Что ж, ты расписался под контрактом. А теперь спи. Люди – животные ночные.

Я лег на кровать. Мне подумалось, что я не усну никогда, ведь вокруг такая жара, что простыни подо мной мгновенно стали мокрыми от пота. Но нет, я вырубился практически мгновенно.

***

Я стоял посреди станции метро. Но это не была станция 2033 года. На станции толпились люди. Кто-то читал книгу, кто-то спускался на станцию по все еще работающему эскалатору. Из туннеля, громогласно грохоча, выехал поезд. Люди встрепенулись и стали втискиваться в вагон.

В моей голове будто сменился кадр. Щелчок – и передо мной уже другая картина.

Та же станция. Но теперь она переполнена, везде паника. Люди толкутся, кричат, мужчина в длинном пиджаке упал на пол и завопил – пробегающая мимо женщина наступила ему каблуком в глаз. Из туннеля вылетел на полной скорости поезд, а на рельсы столкнули с платформы молодую девушку. Никто даже не попытался затормозить. Брызнула кровь. Внезапно освещение на станции выключилось и все завопили еще громче. Маленького ребенка швырнуло над толпой. Я не выдержал и отвернулся.

Щелчок.

На станции народу стало меньше раза в два. Кое-где горят зябкие костерки, буквально передо мной мужичок лет сорока пускает на растопку свой пиджак. Несколько молодых парней в углу тихонько поедают нечто из целлофанового пакета. У остановившегося эскалатора стоит человек в полицейской форме с пистолетом в руках. Остатки того поезда, который не затормозил, частично вылетели на платформу и на них сидела девушка с гитарой и подбирала грубую военную мелодию.

Щелчок.

На станции ведутся какие-то переговоры. У стен стоят палатки, самодельные домики. Костерки сменились на огромные пыхтящие генераторы, лампы тускло освещают станцию. В поезде ютятся кучки людей бомжового вида. На цивилизованную станцию совсем не похоже. У эскалатора стоит усиленный кордон. В туннеле толпится за баррикадой из бочек два молодых парня с автоматами.

Щелчок.

Я внезапно узнал станцию. Бауманская! Все было в точности так, как тогда, когда я был там в последний раз. Везде сияют лампы, в туннеле блокпост, в поезде полноценная администрация. Станция заставлена многоярусными квартирами, лотки торговцев на каждом углу. На станцию под приветственные возгласы людей въехала ярмарочная дрезина ВДНХ.

Щелчок.

На станции все ходят с серьезными лицами. У всех оружие. Поезд вывалило на платформу, запчасти раскидало до самого эскалатора. Блокпост залит кровью, в полевых условиях штопают раненных. Невооруженным взглядом видно тысячи застрявших в стенах пуль. Стены домиков много раз пробиты дробью. Тут на блокпост налетает толпа людей в цветах Ганзы.

Щелчок.

На станции все, абсолютно все в крови! Стоны заглушают матные крики. Поезд окончательно разметало по станции. Лента эскалатора протащена через всю платформу и лежит в центре, свернувшись как змея. Пули усыпали все стены. Палатки лежат обугленной кучей на эскалаторе, а домиков нет и в помине.На блокпосте стоит один дрожащий мужчина с огнеметом. Из туннеля раздается звук выстрела.

Щелчок.

На станции нет ничего, лишь стены, усыпанные пулями. Плитка на полу раздроблена в крошку. На блокпосте остался только один мешок, унизанный кольями с черепами на них. По своду станции углем написана цифра 2068 и много бессвязных слов и рисунков. Рожицы, слова «Спартак – чемпион», «Тополиный пух». В центре станции у тлеющих углей сидит человек с сумасшедшим взглядом и бормочет. В его словах я разобрал:

-Все погибли, все погибли…

***

Я вскочил с кровати в холодном поту. Все тело тряслось от пережитого ужаса. Я видел прошлое и будущее Бауманской! Такой непоколебимой, такой значимой Бауманской! НО больше всего меня напугали не трупы и не кровь, нет. Больше всего меня испугала цифра 2068.

Все погибли, все погибли…

Вокруг все сладко спали. Кукуцапль храпел, Костер ворочался и стонал во сне, Димон спал абсолютно невозмутимо. А вот Влас лежал на полу и бормотал. Я прислушался. В его бубенеже я смог разобрать отдельные слова:

-Катя… м-м-м… Полянка… до встречи… м-м-м… Катя… Катя…

Я снова лег на кровать и провалился в сон.

Теперь мне не снилось ровным счетом ничего интересного – всякая билиберда, отрывки воспоминаний, иногда я падал с высоких гор или зданий, снова просыпался. Так что спал я беспокойно. И всегда, когда я просыпался, Влас бормотал эти слова: Катя, Полянка, Полянка, Катя.

В итоге я наконец заснул нормально, без сновидений и ночь (то есть день) прошел нормально.

Разбудил меня Влас.

-Москвич, вставай, уже ночь.

Я побрыкался ногами, разлепил веки и обнаружил над собой купол. Он не трясся. Я поднялся на локтях, как обычно делал в метро. Костер спешно одевался, Кукуцапль все так же храпел, а Влас и Димон по очереди выплескивали себе на лица воду из бочки. Умывались. Через несколько минут я тоже умылся, оделся и вновь оглядел бункер.