Марик Лернер - Дорога без возврата

— О! А это даже у нас вещь редкая и полезная. «Замедлитель времени».

— Это как?

— Нужно к этим проводам в определенной последовательности подсоединить еще парочку «Накопителей», «Указатели» и для гарантии кабель от «Молнии». Можно и без него, но эффект меньше. Лучше всего поставить в каменном подвале. Тогда в объеме, ограниченном стенами, время идет медленнее. Если посидеть внутри минуту, снаружи час проходит, хотя это зависит от размера Замедлителя, мощности накопителей, размера подвала и еще десятка факторов. Есть специальная формула для расчета. Короче любая вещь — хоть еда, хоть еще что, может храниться очень долго и не портится. Человек тоже. Бывают ситуации, когда надо раненого лечить или больного. Положил туда на сохранение и он даже не заметит, что снаружи месяцы прошли. Ему кажется, что время нормально идет. В таком виде совершенно бесполезная и не опасная штука, но на все равнины есть только сотня. Жаль, что не спросишь, откуда хозяин взял. Наверняка они его убили.

Она неожиданно усмехнулась.

— А ведь для тебя это большой плюс в разговорах с нашими. Вы явно ценности некоторых Вещей не понимаете и использовать многое не умеете. Если «Замедлители» можно так легко достать, то я права была. Мы с вас многое поимеем.

— А ты не думаешь, — спросил я, сгребая все остальное в пенал и протягивая ей «Замедлитель», — что еще неизвестно кто больше поимеет? В чем опять дело? — зло спросил, видя, что она не берет.

— Я признала тебя старшим, но ты не понимаешь цены «Замедлителя». Такое не отдают просто так.

— Считай, что вручил тебе на хранение и не морочь голову, — с раздражением ответил я. — Отдашь когда мне понадобиться, а пока будешь хранить у себя. Вроде мы это уже не один раз обсуждали. Ты больше меня знаешь на равнинах, я больше тебя знаю о зоне и людях. Я тебе не паук, который ничего не объясняет и ни чьих советов не слушает. Если мне твои слова не понравятся я тебе так и скажу. А пока даже если со мной что-то случится, у тебя будет не только шанс уцелеть, но и сделать что-то нужное Клану. А я так понимаю, что это хороший козырь.

— А что такое козырь? — спросила Черепаха, забирая у него камень и пряча в карман куртки.

— Найдем карты, я тебе покажу. И не надо спрашивать, что такое карты — игра такая. Гораздо лучше, чем кости бросать.

— Я ведь хорошо ваш русский выучила, — пожаловалась она, садясь на свою кобылку. — Но иногда не понимаю, что ты там говоришь. Только по общему смыслу догадаться можно.

— Ты еще не слышала, как некоторые говорят, — усмехнулся я. — Я с тобой беседую на правильном литературном варианте. А есть профессиональные жаргоны, диалекты и просто совершенно неуместная в речи ругань, которая может восприниматься как похвала, обида или ничего не значить в зависимости от интонации и общего смысла.

Через час навстречу попались несколько вооруженных всадников, которые при виде нас моментально остановились и взялись за винтовки.

— Ух, ты, — удивленно-радостно сказала Черепаха. Почти родственник.

Я напряг глаза, наводя фокус на переднего. Как только сделал нормальную резкость на душе моментально стало легче и я поспешно отработал назад, возвращая глаза к нормальному состоянию.

— Волк, скотина ты старая, — заорал я еще издалека. — Почему ты собственно, шляешься здесь, а не честно ищешь меня по подземельям?

Тот тронулся вперед, все еще под прикрытием стволов своих товарищей пристально вглядываясь меня.

— Боксер? Ты живой? А мы по тебе давно панихиду отслужили… Он шумно принюхался и недоверчиво оглядел его еще раз. — Вроде ты, а вроде и нет. Запах какой-то не такой…

— Я это. Ты только не болтай, но я тоже теперь меченый. Может поэтому и пахну по другому. Можешь тщательно обнюхать, а могу в подробностях рассказать, о чем мы говорили, прежде чем я провалился.

— Верю, — скалясь, ответил тот. — Такое бывает. Скажешь, чем тебя Ушедшие одарили?

Я ухмыльнулся и отрицательно покачал головой. Теперь-то я был ученый и знал, что Волк наверняка, как все псовые, уточнял мотивации и степень откровенности собеседника по тончайшим оттенкам изменения запаха. Страх, любовь, ненависть, насмешка, хитрость — все чувства человека имеют свой аромат. Это приходит с длительным опытом, но человеку совершенно невозможно обмануть нюх волка или собаки. Ложь тоже имеет свой запах. Наверняка никакому детектору лжи не снилось давать лучшие результаты, чем мог нос Волка.

— Ну, как хочешь, — он обернулся назад и махнул рукой, подзывая своих товарищей. — Только такой счастливчик ни дня дерьма на новом месте не жравший как ты мог заявиться через два года с такой девушкой и целым караваном с набитыми мешками. И ребенок еще? Ну, ты даешь…

Такая девушка, — еще раз повторил он, — первый раз вижу, чтобы на меня так смотрели, аж мурашки по коже.

Черепаха рассматривала его, как смотрят на замечательный подарок на день рождения, о котором давно мечтал. При этом она явно сканировала Волка на всех доступных ей диапазонах. Мурашки, которые он почувствовал, были его реакцией. Тут она удовлетворенно кивнула и сообщила:

— Меня зовут Черепаха. А ты Волк, мне про тебя Охламон говорил.

— А Охламон у нас кто? — с интересом спросил Волк.

— Это я. — Так меня звали за тридевять земель за незнание тамошних порядков.

Остальные пятеро подъехали и среди них я заметил пару знакомых лиц. Если напрячься можно и вспомнить где мы виделись, но пока особой необходимости не было. Все молодые парни, и все с интересом рассматривали нас. Собственно я изрядно подзабыл, как это могло выглядеть в зоне. Вся одежда и на мне, и на Черепахе, была сделана из тончайших нитей, получаемых от очень противных на вид слизней, питающихся отходами, и обработанных «Клеем» и «Иглой» после ткацкого станка. Такая ткань была непромокаема, не горела и держала удар не хуже легкого бронежилета. Все оборотни ходили в таком, в каждой роще были специалисты по выращиванию специальных червей вроде как при производстве шелка. Но здесь, в зоне, совсем другое дело — тут никто не знал, откуда эта ткань берется.

Несколько раз рейдеры находили большие рулоны такой ткани и стоило это столько, что можно было навсегда забыть о дальних походах. Использовали ее экономно и только очень богатые люди могли себе позволить носить вещи из нее. Так что наша одежда выглядела так же, как если бы Абрамович приделал колеса к яхте и раскатывал по Москве. Очень дорого и совершенно не нужно. На машине проще ездить и парковаться легче.

— Мы тут ищем кое-кого не очень приятного. Похоже, вы их не встретили, а то бы так легко не проехали, — сказал Волк, с явным усилием отвлекаясь от игры в гляделки с Черепахой.

— Это не Сиплого с двумя качками?