Марик Лернер - Дорога к новой жизни

— Кроме того, есть еще нехорошая точка, на котором мы никак не можем сойтись. Я не стану защищать никого, кто ест разумных. Этого я не смогу приказать, мои воины не послушаются и правы будут. А умный командир не станет против общей воли воинов идти. Для нас это поведение бешеных зверей, а не разумных двуногих. А зверей не защищают от других зверей. Для них вполне естественно жрать друг друга, но это будет там, с той стороны границы. На нашей территории мы просто убьем бешеного зверя. Неизвестно что от него ждать, в любой момент кинется.

Он помолчал, потом непроизвольно выпрямил спину и посмотрел мне в глаза, впервые оторвав взгляд от земли.

— То, что сделал Разгоняющий Тучи, вводя новый закон, он сделал не из отвращения к мясу. И даже не потому, что ему жалко было поделиться. Несколько раз едоки заражались от людей с гор. Очень неприятные были болезни, даже со смертельным исходом, и лечить мы их не умели. Съешь одного, а помрет половина рода. Умным стало понятно, что опасно этим заниматься. Воин, убитый в бою, все-таки больше шансов, что здоров, иначе бы не бегал по горам. Притащить домой слабого и больного, и накормить собственных детей, может плохо кончиться. Он просто оформил то, что и так стали делать многие, не говоря об этом вслух. Вернее не делать. Не есть людей. А чтобы не выглядело слабостью, разрешил только отличившимся. Как награду. Не захотят, не станут.

Я не могу заставить совсем отказаться от старых обычаев, но Разгоняющий Тучи уже запретил есть мясо убитых женщинам и детям. Только воины имеют право, убившие в бою. Сделай следующий шаг. Прямо запрети воинам есть всех, кроме крыс-оборотней. Это многим не понравится, но еще поколение назад про людей никто и не слышал, и прекрасно обходились — привыкнут. Все стоит делать постепенно. Шаг за шагом. Не трогай воинов, не задевай их гордость. А вот дети — совсем другое дело. Лет через десять, когда они подрастут, можно и подумать о полном запрете. Вы же не станете считать равноправными каннибалов? — Он тонко улыбнулся. — Слишком многие прекрасно знают про семьи, которые живут под твоей рукой. И про то, как они живут, тоже. Если выбор стоит между лучшей жизнью при условии четкого запрета, многие не станут возражать.

— Открыто, — сказал я. — А потихоньку будут продолжать прежнее. Я ведь не могу заставить замолчать всех стариков, считающих, что это правильно и объясняющих это детям.

— Наверное, — пожал он равнодушно плечами, — но это уже будет нарушение Закона. Таким не гордятся, а прячут от своих же товарищей и если всплывет...

— Стрелянный, — перебил я его, — мы в таких случаях убиваем всех ближайших родственников.

— Значит так и будет, — согласился он.

— Но не для тебя.

— Вот именно. Я уже стар, выгоду для рода прекрасно понимаю, но ломать себя не хочется. Да ты и не поверишь, если я вдруг начну со всем соглашаться.

У меня завибрировал телефон, намекая. Номер не появился. Это означать могло только одно.

— Слушаю Летчик, — сказал я, нажимая кнопку исключительно для зрителя.

— Я думаю, — сообщил он, по-русски, — что на такой случай у нас имеется Вожак. Первое правило подчиненного — свалить ответственность за решение на начальство. Слишком скользкий вопрос.

— Соедини, — согласился я. — Сейчас я поговорю с Вожаком, — пояснил Старейшине.

Стреляный терпеливо дождался конца разговора, который он не понимал и вопросительно поднял брови, заметив, что я выключил телефон.

— Через десять лет полный запрет, а сейчас на всех кроме крыс? — переспросил я. — Хорошо. Ты понимаешь, что соглашаешься на статус не союзника, а подчиненного? — Он все так же молча ждал продолжения.

— Значит наши условия.

Первое. Виру мы возьмем, в точно том же размере, что и с остальных. Половина скота и продовольствия. Общественные амбары трогать не будем, но частные обязательно, и не надо срочно перетаскивать с места на место прямо сейчас. Для контроля наверх поднимутся мои бойцы. Даже если не согласишься на остальные требования, свое мы обязательно возьмем. Кроме того, выдача всего огнестрельного оружия.

Второе. 10 процентов будете платить, начиная со следующего урожая. — Он довольно кивнул. — Вам тоже жить надо.

Третье. Мы не будем защищать вас от ответных набегов. Не стоит прятаться за наши спины, если сами виноваты. Вот если кто всерьез вознамерится отнять вашу землю — другое дело. С Разгоняющим Тучи я в любом случае договорюсь. Или ему все равно станет не до мелкого рода.

Четвертое. Десять процентов мужчин в помощь по требованию. Питание на дорогу берут с собой, оружие тоже свое. На месте мы кормим и лечим их на общих основаниях со своими. Доля в добыче как у всех.

Пятое. На вашей земле встанет застава. Место потом обговорим, но выселять никого не будем. В точно том же количестве, что и вы даете нам по договору. Большинство будет из младших, но и двуногие тоже. Они следят за границей, и уж извини, чтобы договор не нарушали. В ваши дела мы вмешиваться не будем, но если есть прямое нарушение, — я сделал паузу, — не надо потом обижаться.

Кормятся охрана за ваш счет. В случае злоупотреблений и наглых выходок с их стороны жалобы принимает либо военный вождь, либо ко мне. Не устраивает решение можно обратиться прямо к Вожаку. Право на это у тебя будет.

Шестое. Один ребенок не старше возраста перекидывания из каждой семьи поселится у нас. Это нормально, у меня постоянно живут родственники. — Стреляный понимающе кивнул снова. — Он или она смогут видеться с родными регулярно, но воспитывать их будет Клан. Через пять лет возвращается назад домой и приезжает новый из той же семьи.

А вот последний пункт мне не слишком нравится, подумал я. Из таких вырастают или лучшие союзники или страшные враги. Нас они уже знают изнутри, все наши возможности, слабости и реакции. Только Вожак решил, придется делать по слову его. Никто мне не запрещал напрячь и Старшую, и всех прочих, чтобы внимательно приглядывали за поведением заложников.

— Пока все. Обсуди это со своими родичами. Если не согласны или есть уточнения и предложения возвращайся до рассвета. Когда взойдет Солнце, мы начнем действовать, не спрашивая согласия.

— Не будет проблем, — сообщил старейшина, — прямо сейчас говорю.

Нормальные условия, и мое слово для всех высшее. Если я соглашусь, то так и будет, но есть еще одна вещь. — Он помялся и, решившись, продолжил, — надо бы сделку окончательно скрепить, по-родственному.

— Это как?

— Ну, для того чтобы общая стая была, необходим близкий контакт. Тогда уже вы не чужаки будете, а свои.

— Ничего не понял, — сознался я.

— Как сложно объяснить простейшие вещи, которые все и так знают, — пробурчал Стреляный. — Ну, бабу поиметь надо, — помогая объяснить себе руками и делая всем понятные жесты для моего просвещения, пояснил он, — семя в ней оставить. Общий ребенок вообще замечательное дело. Ну, это уж как получится.