Андрей Круз - Те, кто выжил

Снаружи в машину постоянно заносило запахи. Я выразился так потому, что слово "вонь" множественного числа не образует. Вонь гари сменялась вонью мертвечины, мертвечина -

забитой канализацией, гниющими отходами и так до бесконечности. Город был убит и теперь разлагался сам.

Я снова скосил глаза на мрачно молчащую Дрику, пытаясь понять, о чем она сейчас может думать. Неужели все еще дуется?

Роттердам все никак не заканчивался, границы одного города наползали на границы другого, даже всегда спокойный Сэм, как я видел, заметно волновался. Страшно представить, что будет, если, например, машина сломается в этом рассаднике мертвечины.

Даже не хочется представлять, учитывая то, что единственным шансом на спасение будет машина албанцев, а верю я им примерно как цыганам у метро, или чуть меньше.

Вроде бы все, вырвались на простор, замельтешили по сторонам компактные голландские поля, окруженные дренажными канавами, и снова город, еще один, и снова вокруг мертвяки, и бегущий куда-то кривобокий мутант, из пасти которого свешивалась чъя-то обгрызенная грудная клетка — беспорядочный набор поломанных ребер с клочьями свисающей гнилой плоти. Кошмар, Босх, мрак.

Потом потянулись бесконечные ряды теплиц с обеих сторон, поля и теплицы, теплицы и поля, разделенные только крошечными городками. Как тут вообще жить можно было, в такой тесноте? А как выжить? Страшно представить, что здесь творилось, просто не получается. Миллионы людей, в такой тесноте, никакого оружия, малопонятная маленькая армия — как выживать? Куда бежать? Куда прорываться? Зона порта? А ведь порты здесь не огорожены, я это с моста хорошо разглядел. В Антверпене основная зона портов словно на островах расположена, перекрыть все подступы не трудно, а вот Роттердамский, по всему городу размазанный, таких возможностей не предоставлял. Что в Амстердаме?

Дизель "унимога" глухо рычал, зубастые покрышки гудели на гладком асфальте, впереди покачивался наполовину поднятый полог тента "скании". Сколько нам еще ехать до Каага?

Посмотрел в карту. Немного осталось, совсем немного, рукой подать до водохранилища, объехать его, а там уже все. Надо думать, что дальше делать. Не хочется делать все так, как планируют наши спутники. Не верю я все же, что они что-то хорошее могли спланировать, не тот это народ.

— Сэм.

— Да?

— Надо как-то проверить этих, — я ткнул пальцем в едущую перед нами машину.

Он подумал недолго, кивнул, затем сказал:

— Доедем поближе и скажем что передумали. Если задергаются или начнут настаивать -

значит, точно что-то задумали. Если отнесутся спокойно — значит им все равно, ничего не замышляли. Я так полагаю, да сэр.

Я прикинул возможные варианты и решил, что ничего умнее тоже придумать не сумею.

Дрика в этой оскорбительной для ее нового друга беседе участия не принимала, а лишь фыркала злобно. Совсем с ума сошла девка, как с цепи сорвалась.

Кое-что на карте привлекло мое внимание, и я мысленно обматерил себя за невнимательность.

— Сэм, в Кааг придется переправляться на пароме.

Он хмыкнул и, почесав в затылке, высказал вслух мою собственную мысль:

— На паром нам нельзя, оттуда никуда не денешься.

— О чем вы? — вдруг подала голос Дрика. — Почему вам надо везде видеть врагов?

Я обернулся к ней резко, уставился прямо в глаза, прикрытые прозрачными желтоватыми очками.

— Дрика, я хочу напомнить, что пока ты со мной — ты делаешь то, что я скажу. Мы с тобой об это договаривались, ты помнишь?

Она промолчала, но отвела глаза, уставившись в окно. В очках отражались пробегающие мимо домики деревни, через которую мы сейчас проезжали. Я чуть надавил:

— Дрика, ты помнишь?

Она медленно, явно нехотя повернулась ко мне и ответила с обычно присущей ей серьезностью:

— Да, я помню.

— Поэтому, будь добра, в походе делай то, что я тебе говорю. Когда мы находимся в безопасном месте и среди нормальных людей — веди себя как хочешь, но сейчас изволь слушаться. С этим разобрались?

С заметным усилием она ответила:

— Да.

— Хорошо, — кивнул я, чувствуя, что первую преграду удалось проломить. — Теперь два слова о том, как нам удалось забраться так далеко. Нам это удалось потому, что мы до конца не верили никому и никуда не лезли без проверки. А сейчас тебя несет вперед без всяких тормозов.

— Он хороший человек, — явно из чистого упрямства выдала она.

— Дитмир? — переспросил я. — Очень может быть. Но с его друзьями ты общалась? Нет? Они тоже хорошие? Здесь сразу много хороших албанцев разом собралось?

Дрика опять зло засопела и отвернулась к окну.

— Ты можешь мне гарантировать то, что они все хорошие и никто, например, не захочет меня ограбить? — спросил я. — Не предположить, заметь, а именно гарантировать? Можешь?

— Нет! — зло выкрикнула она.

От этого выкрика проснулся Тигр, недоуменно покрутил головой и снова уронил ее на лапы.

— Тогда почему мы должны бездумно делать все, что они от нас хотят? — спокойно спросил я. — Можешь объяснить?

— Нет!

— Мы все выяснили? — уточнил я.

— Да!

— Хорошо, — кивнул я удовлетворенно и повернулся вперед.

Снова карта. Жаль, что недостаточно подробная, расположения домов нет, и даже навигатор этого не показывает, только дороги и каналы. Если там, впереди, нас ждет что-то нехорошее, то как оно будет выглядеть? Что захотят сделать наши спутники? Если они нападут, то когда? Уже на своей территории, окончательно нас туда заманив и дав расслабиться, или раньше? Где?

Машину они наверняка не захотят ломать. Хоть брошенных машин и много, но не таких, да и зачем зря вещь портить? Они наверняка дождутся того момента, когда мы из нее выйдем, чтобы взять тепленькими… Дрика. Этот самый Димтар увивается вокруг нее, а это неспроста, он наверняка какие-то виды имеет. Если он не злодей, во что верится слабо, то виды одного порядка, если злодей — другого, но наверняка будет стараться ей не навредить.

Стрельба по машине такого не гарантирует.

Вывод? Нас должны заманить туда, где мы выйдем из машины.

Так, что еще?

Они предусматривают, что мы можем их в чем-то заподозрить и дать задний ход, или нет?

Лучше исходить из того, что они не дураки и на это мозгов хватило. Значит, в какой-то момент у них появится возможность заблокировать нам отход. Если мы не поймем, где они это сделают, то сами заведем себя в безвыходное положение, и нам останется принимать последний и решительный. Не наш стиль, мы так не делаем, мы смываемся вовремя.

Вообще отказаться? Опять эта мысль, вроде бы здравая донельзя, но мотивировать ее никак не могу. А если в этом анклаве самые разные люди и к ним просто присоединилась маленькая кучка албанцев? А мы только их и видели? А если мы что-то узнаем? А если, если, если… до бесконечности, тысячи этих самых "если" в башке хороводы водят.