Александр Горобец - Последний паладин

— Да так, — хитро улыбаясь, пожал плечами Терешков, — приблудные…

— Знаю я ваши «приблудные», — хохотнул Тяжин, — это вы — приблудные.

— Хватит тебе, майор, — грозно сказал ему полковник, который и занимался сервировкой стола, — полдеревни пустые. Народ разбежался, всю скотину побросав. Он же подохнет без еды. И потом, вы у нас в гостях. Мы вас угощаем, а вы нос воротите. Не нравится — не ешь.

— Виноват, товарищ полковник, — Тяжин на показуху вытянулся в струнку и Терешков сразу же сменил гнев на милость.

— Конечно, виноват, — усмехнулся полковник, расставляя гранёные стаканы, — Виноват, что к сыну попёрся.

— Да я, только одним глазком, — Тяжин и не думал оправдываться. Он сделал это просто так, чтобы поддержать разговор.

— Слава богу, не додумался сунуться к ним, — одобрительно кивнул Терешков, — а то потом отлавливай на завале Даньку твоего. Два раза уже пытался пролезть. Благо, на завале его уже все в лицо знают. Так он вчера утром попытался вплавь пробраться. Трубку и маску где-то нашёл и по Славянке пройти попытался. В такой-то холод! Весь в тебя, — усмехнулся полковник, — отчаянный пацан. Ох, отчаянный!

— Тем более, надо было зайти. И задницу ему надрать, — тут уже Китяж стал суровым, — Вот этим вот ремнём.

— Кстати, о ремне, — полковник с любопытством рассматривал пряжку, — Ты где такой надыбал?

— Места знать надо, Василь Василич, — многозначительно поджал губы Тяжин.

— Да ладно. Что за кожа? И сплав непонятный. Ты пока мылся, я так… краем глаза оценил. И ремешок, и пушку твою. Откуда ствол такой?

— Всё равно, не поверишь, Василич, — усмехнулся Тяжин и сел за стол, — слыхал басню, про ворону и лисицу?

— Конечно, — недоумевая, пожал плечами полковник, — И что???

— Так вот, там вороне, кусочек сыра послал Бог.

— Ииии????

— И мне тоже — этот ствол и ремешок послал Бог, — без капли иронии сказал Китяж.

— Всё шуточки да хаханьки, — Терешков сделал вид, что т досады плюнул на пол, — ТЬФУ!

— Ладно, Василич. Не бери в голову, — отмахнулся Тяжин, — подарок это и всё.

— Слушай, Китяж, — глаза у полковника заблестели, — Дай посмотреть. Сколько стволов в руках держал, а такого никогда…

— Ну, давай, — Тяжин достал из-а пояса огромный пистолет и, одним движением «выронив» обойму себе в левую руку, крутанул ствол у себя на ладони и протянул его, рукояткой к полковнику, — Держите, товарищ полковник.

Терешков взял «МАРК». Ладонь у Василича была, как лопата, однако даже для него, пистолет был огромен.

— Вот это пушка! — полковник смотрел на пистолет, как завороженный, — Какой же у неё патрон?

— Сейчас посмотрим, — Тяжин глянул на обойму и слова застряли у него в горле. Патрон был очень большой. Пятидесятый калибр. Но не это потрясло Китяжа. Пуля, которой был снаряжен боеприпас, была не омеднённая, никелированная или стальная. ОНА БЫЛА СЕРЕБРЯННАЯ.

Тяжин аккуратно, начал разряжать магазин, осторожно ставя патроны в ряд, на стол. И, чем больше на столе появлялось патронов, тем больше становились глаза полковника. Когда Тяжин вытащил последний патрон, и щёлкнула железка обоймы, полковник сиплым голосом выдавил из себя:

— Кто, ты говоришь, тебе его подарил?

— Я уже говорил, Василич, — улыбнулся Тяжин и начал снаряжать магазин. Снарядив его, он вытащил пистолет из рук Терешкова и, вставив обойму на своё законное место, запихал пистолет за платиновую пряжку.

— Знаешь, Тяжин, — Терешков подбирал каждое слово, — Я всегда относился скептически к заявлениям подобного рода. Но зная тебя… — полковник просто развёл руками, — Я снова копался в твоём досье… ты и в школе обладал великим даром… А потом пионерлагерь… ЛАЭС… сейчас, ты чудом остался жив… Твои поступки очень плохо поддаются анализу… Ты действуешь в основном на интуитивном уровне… Конечно, зная тебя, я просчитал, что ты пойдёшь в город… Но… — Терешков пытался выразить свою мысль и нужные слова вертелись у него на языке, но ухватиться за них он не мог. Он говорил первое, что ему приходило в голову, но мысли летели быстрее, чем он их проговаривал, поэтому начав говорить одно, он переключался на другое, а затем, не замечая как, и на третье, — Я… сейчас, ты меня поразил… И… Я никогда не верил… Не мог понять, как…

— А ничего не надо понимать, — Китяж понял, что если полковника не остановить, он может наговорить такого, о чём будет жалеть всю свою оставшуюся жизнь, — Надо, просто верить. Как в то, что трава зелёная, вода — мокрая, а небо — голубое. Как в то, что сейчас — август, а на улице лежит снег. Ты же веришь своим глазам?

— Да, — закивал Терешков.

— Вот и весь секрет… А где парни?

И тут раскрылась входная дверь и с мороза, в дом ввалились четверо разведчиков.

— …ин и раньше стрелял великолепно, — Корзун продолжал что-то рассказывать, — А тебе, Архангел, так скажу. Стреляешь ты лучше их всех вместе взятых. Талант у тебя на это дело. Тебе бы, уверенности и наглости побольше. А так… Учить стрелять тебя я уже не могу. Не чего нового я тебе рассказать не могу. Тактику ведения снайперского боя, не плохо было бы тебе дать… Но, времени нет, — Корзун снял бушлат, повесил его на вешалку, а поверх него, повесил свой ВСС, и направился к столу, — Ну, ничего. Нет лучше теории, чем практика. Тем более, у тебя два таких стрелка под боком. Наблюдай, записывай в блокнот, и в один прекрасный момент, ты их переплюнешь.

Парни разделись и последовали примеру старшины. А старшина продолжал:

— Теперь, по тебе, Дон, — Степаныч разочарованно развёл руками, — Ну, не дано тебе стрелять… Ну ничего с этим не поделать. Конечно, можно и зайца научить курить, но… Очень много надо сил и времени. Стреляй из автомата, пистолета, гранатомёта, гаубицы… Но только, на ближние расстояния, — Дон поник, и Корзун поспеши его успокоить, — Старлей, выше голову! А кто твоим снайперам будет спину прикрывать? А??? Вот ты, с автоматом и будешь!. Снайпер без прикрытия либо очень опытный, либо — полный идиот!

— Старшина! — перебил его Терешков, — Хватит уже лекции читать! Пора бы и звания, так сказать, обмыть!

А на утро было плохо. Очень плохо. Китяж проснулся как обычно в шесть — тридцать. На полу, прикрытый бушлатом. Рядом лежали Дон, Тёма, Никотин и Корзун. Терешкова не было. Тяжин поёжился и пошёл растапливать камин — холодно было очень. Проходя мимо стола, за которым вчера «обмывались», Кирилл увидел двухлитровую банку с солёными огурчиками. «Вот он — спаситель!» — Тяжин взял банку и налил в гранёный стакан рассолу, до краёв. Моментально отправив содержимое стакана, на дне которого оставалось немного спирта, он начал медленно вспоминать, общие черты вчерашнего застолья. Поздравлять начали с самого младшего — с Тёмы. И хотя, по возрасту самым младшим был Никотин, по званию — Тёма. Ему был налит полный стакан «шила», на дне которого лежали две звёздочки. «Младших лейтенантов отменил», — пояснил Терешков, — «поэтому мы ему сразу лейтёху пробили».