Дмитрий Лазарев - Не пожелай зла

— С университета.

— Логично. Только не ищите человека с конкретным мотивом.

— Думаете, это серия?

Журналист молча кивнул. Тут как раз принесли пиво, и он жадно припал к кружке.

— Обожаю! — с наслаждением выдохнул Ерохин, наконец обретя дар речи. — Советую тоже попробовать. Машину-то можно и на стоянку отогнать. Тут рядом.

— Не отвлекайтесь, — сухо произнесла Хохлова.

— Деловая женщина, — вздохнул журналист. — Вот, ознакомьтесь.

Он достал из сумки сложенный вчетверо план Новосибирска, который весь был усеян отметками. Пожалуй, их было даже побольше, чем в милиции. Да, этот тип, похоже, знает свое дело.

— Данные за какой период? — спросила Алиса.

— За четыре с лишним года.

Внимательно проглядев карту, Хохлова вернула ее Ерохину.

— На первый взгляд никакой системы.

— Просто вы ее не видите.

— Так просветите меня.

— Тут есть два момента. Во-первых, имеется два ориентировочных центра — на правобережье и левобережье Оби. Там частота отметок несколько выше. Очевидно, наш фигурант сменил место жительства.

А ведь и верно! Алиса вынуждена была согласиться, что голова у него варит неплохо. Впрочем, на милицейской карте это было не так заметно — очевидно, органы самых первых исчезновений в ней не учли.

Между тем Ерохин, убрав карту и сделав основательный глоток из кружки, продолжил:

— Во-вторых, частота. В последние два года она увеличилась.

— Но с чего вы взяли, что во всех случаях виновник — один и тот же?

— Чутье плюс дедукция.

— А если серьезно?

— Если серьезно, вот вам ряд подробностей и непонятностей. — Маска записного бабника уже окончательно слетела с Алисиного собеседника. Теперь это был чистый профи: холодный, сосредоточенный, изъясняющийся лаконично и по существу. — Начать с того, что все исчезновения произошли ночью на улице. Конечно, по статистике в темное время суток такие преступления совершаются чаще, но все-таки даже среди серийных убийц, склонных, как правило, к стабильности почерка, ночь никогда не была определяющим фактором. Дальше. Все исчезают бесследно. Мотив неясен. Маньяк? Возможно, но против этого говорит несколько фактов. Первый — между пропавшими нет абсолютно ничего общего, а сумасшедшие, как правило, выбирают жертв, исходя из определенных критериев, которые у одного и того же убийцы никогда не меняются. Здесь же мы имеем людей обоих полов и самых разных возрастных групп, не имеющих ни общей профессии, ни интересов, ни прочих особенностей, включая цвет волос, группу крови, национальность и тэ дэ. В этом мне можете поверить, так как список пропавших я изучал чуть ли не под микроскопом. Еще одно. Два найденных тела — в значительной степени случайность. Как правило, тел не находят. Если исходить из того, что подобная участь постигла всех пропавших, то преступник или преступники тщательно прячут трупы. Опять-таки не увязывается с версией маньяка. Эти типы всегда бравируют своими гнусными деяниями. Для них высший кайф — наблюдать шумиху вокруг своих подвигов по телевидению или в газетах. А наш преступник — напротив, старается не привлекать к себе внимания.

От столь длинного монолога в горле у Ерохина пересохло, и он взял тайм-аут, чтобы допить стоящую перед ним кружку пива и заказать новую, после чего продолжил:

— Если же убрать в сторону версию серийного убийцы, то что остается? Похищение? А цель? Ни требований выкупа, ни попыток шантажа, ни каких-либо других атрибутов данного вида преступления. И потом, пару изуродованных трупов ведь все-таки нашли. Зачем их убили? Некто ставит эксперименты над людьми, выбирая в качестве материала как можно более широкий спектр подопытных, а потом убивает их, как только в них пропадает надобность? Здесь мы уже уходим в область фантастики, а то и мистики. Как видите, вопросов масса, а ответов — кот наплакал. Все эти исчезновения — уравнения со многими неизвестными. Это их и объединяет.

Его речь произвела на Алису серьезное впечатление. Всякие сомнения в компетентности Ерохина развеялись напрочь. Он даже сам не представляет, насколько близко подошел к истине в своих рассуждениях. И слава богу, кстати, что не представляет: человеческий рассудок — весьма хрупкая вещь.

— А вас-то что подтолкнуло заняться этим делом и начать объединять все исчезновения в систему? — поинтересовалась Хохлова.

— Волка ноги кормят, — философски заметил Ерохин. — А нашего брата журналиста — еще глаза и уши. Особенно это касается тех, кто занимается сенсациями, вроде меня. Я просто заточил свое сознание на восприятие всего, что выпадает из ряда обыденности и рутины. Если бы я не реагировал быстро на подобные вещи, то не был бы одним из лучших в своей профессии. Не стану утверждать, будто сразу же стал раскручивать эту серию, прямо с первого эпизода. Также не льщу себя надеждой, что мне известно абсолютно обо всех таких случаях. Но большую часть я вычислил и с весьма значительной степенью точности могу назвать точку отсчета данной истории.

— И что это за точка?

— Четыре с половиной года назад, в середине октября, пропали три старшеклассника — Вадим Бродкин, Анатолий Скаченко и Алексей Колупаев. Эта троица была грозой своей школы и окрестных кварталов — те еще типы. Исчезли, как и все, ночью, на улице, без всяких следов. Когда я заинтересовался этим, выявил целый ряд эпизодов и увязал их воедино, начались дни моего величия. История покупалась нарасхват. Ее тут же подхватили другие СМИ, но я был на шаг впереди всех. Даже милиция начала организованное расследование только после моего цикла статей. Впрочем, ничто не вечно. Шумиха постепенно стала утихать — люди неспособны долго интересоваться чем-то одним. Не было развития. То есть исчезновения-то продолжались, хотя и стали заметно реже, ни ничего необычного, радикально отличающегося от уже известного всем читателям, не происходило. Я продолжал копать, но потом некто из стана городских властей прозрачно намекнул мне, что пора бы уже перестать будоражить общественность. Имя его называть бессмысленно, ибо он был лишь шестеркой, а за его спиной стояли очень серьезные люди, способные качественно испортить мне жизнь. Я бы мог рискнуть и послать его подальше, если б имел на тот момент за душой хоть какие-то серьезные факты. Но вся беда в том, что ни у меня, ни у милиции фактов не было. Мы могли лишь подобно клеркам тупо фиксировать очередные исчезновения, которые, кстати, почти прекратились. И мой энтузиазм иссяк. Не люблю проигрывать, но в данном случае пришлось расписаться в бессилии. Я уже совсем было бросил это дело. Журналистских вистов оно мне уже не приносило, а вот неприятностей могло принести кучу. Но один эпизод вернул мне интерес.