Татьяна Михайлова - Уравнение времени

– На снежных людей похожи, – шепотом высказался Антон, и Илья готов был с ним согласиться. Действительно, в облике патрульных было что-то первобытное, страшное, по-звериному жестокое и беспощадное. Похожие на медведей или гигантских обезьян существа стояли напротив друг друга, и порывы ветра доносили до людей несвязные звуки, еще не ставшие человеческой речью. Илье показалось, что именно так должны были общаться между собой первобытные люди перед дележом добычи. Представив, что это могла быть за добыча, Илья вздрогнул.

– Не удивлюсь, если окажется, что они людей едят. – Антон не сводил глаз с чудовищ.

– Это ему ты голову отрезать хотел. Вот, пожалуйста, у тебя есть прекрасная возможность. Хватит на два бампера одновременно. – Илья попятился назад – ему показалось, что один монстр заметил их. Но нет, это закончилась приятельская беседа, и патрульные рассаживались по машинам. Из-под колес взметнулись волны жидкой грязи, иномарки рванули в разные стороны. Рев сигналов постепенно стихал, Илья и Антон вышли на опустевшую площадку перед дверями супермаркета.

– Да, одному тут не справиться. Помощник нужен. – Антон посмотрел вслед иномаркам.

– Будет тебе помощник. Потерпи немного. – Илья пошел мимо полуоткрытых дверей торгового центра, вдоль закрытых широких окон первого этажа, повернул за угол. И тут понял, что их с Антоном путешествие на сегодня закончено, до офиса трижды проклятой курьерской фирмы они опять не доберутся. Илья остановился посреди дорожки, замер, не в силах сделать больше ни одного шага. То, что он увидел перед входом на станцию метро, породило стремление бежать, бежать, не оглядываясь, забиться в первый попавшийся темный угол и навсегда остаться там. Антон по привычке смотрел куда угодно, только не вперед – он налетел на Илью, толкнул его, и тоже застыл на месте.

– Что это? Похоже на… Илья, это же люди! – Антон говорил сначала тихо, потом громче, и последнюю фразу он почти выкрикнул. Илья хотел сказать ему, чтобы тот замолчал, но язык не слушался, губы онемели. Подобное зрелище Илья раньше встречал только в фильмах или на старых фотографиях времен последней великой войны, и никогда не мог представить, что ему доведется увидеть это своими глазами. Входные двери в павильон метро отсутствовали, а в проеме под потолком висели четыре мертвеца. В том, что это были именно люди, Илья не сомневался. Он отвернулся, потом снова заставил себя посмотреть на повешенных, и даже сделать несколько шагов вперед. На груди у каждого висела табличка с надписями, и Антон щурился, стараясь прочитать корявые строки.

– Не понимаю, что-то про ад, демонов из подземелья и наказание, – сказал он Илье, стараясь не стучать зубами.

– Это за то, что они в метро ехали. Там демоны и прочее. Под землей, – растолковал ему Илья смысл надписей.

– Это только троих, давно, почти неделю назад. А четвертого – позавчера, он после того, как стемнело, по улице шел, – негромко сказал кто-то за спиной, и Илья рывком обернулся назад, одновременно потянулся за пистолетом. Это говорил неопределенного возраста сутулившийся, закутанный в тряпье человек. Он потоптался на месте, и добавил:

– Отсюда не видно, но там еще одна петля есть, для следующих, кто по ночам по городу ходить будет. А метро закрыли, и тех, кто выйти пытался, расстреляли. Я тут живу недалеко, сам видел. – Человек оглянулся по сторонам, потом зашептал:

– Темнеет уже, бегите отсюда. Я рядом, в подвале живу, спрятаться успею. А вы бегите.

Илья и Антон, не сговариваясь, помчались прочь. Они бежали по знакомым провонявшим тухлятиной улицам, поскальзывались на отбросах и снежной каше, мчались дальше. Им в спину снова что-то орали, летели мимо и падали в зловонные лужи гнилые картофелины и еще какая-то дрянь. Илье было наплевать на это, у него перед глазами все еще маячил силуэт виселицы и четырех повешенных человек, виноватых лишь в том, что они посмели жить, как люди, а не как невежественные, дикие существа. Использование подземного транспорта и передвижение по улицам после наступления темноты считалось теперь тяжким преступлением, наказанием за которое была смерть.

Темнело очень быстро, и скоро Илья услышал хорошо знакомый металлический звон. Через некоторое время он повторился, но Илья и Антон были уже далеко от заселенных пришельцами кварталов, впереди из темноты темнели дома нейтралки. Третий удар рынды застал Илью и Антона посреди пустого темного двора, рядом с обгоревшими кузовами машин.

– Все, не могу больше, – Антон остановился, тяжело дыша, замотал головой.

– Сволочи, скоты, что же делать! – бессильно и яростно проклинал он оккупантов, – зверье, настоящее зверье… Потом замолк, посмотрел на приходившего в себя Илью.

– Смогу, – тихо сказал он, – теперь точно смогу. И отрезать, и к бамперу прибить. Сам, своими руками.

– Я тебе помогу, – пообещал Илья. – Пошли, ночь уже.

Они молча побежали через пустырь мимо забора котельной к жилым домам, к людям. Илья снова посмотрел на окна четвертого этажа – там почему-то было темно, в квартире Владимира Николаевича светилось только одно окно.

– Нас ждет, пошли скорее, – подтолкнул замешкавшегося Илью Антон. Они вбежали в подъезд, поднялись на третий этаж, постучали в дверь.

– Наконец-то, – старик пропустил их в квартиру, торопливо поворачивал в замке ключ, – целый день прошел, я уж чего только не подумал… Случилось чего? – спросил он, увидев выражение лиц обоих.

– Случилось, такое случилось… – Илья старался говорить спокойно, но все равно сорвался на крик, заорал во весь голос. Антон схватил его за плечи, основательно встряхнул, заставил успокоиться.

– Что творится, до чего мы с вами дожили. Выпустили зверье на волю, вот и результат, – прошептал Владимир Николаевич после того, как Антон закончил свой рассказ. Илья молчал, он отвернулся ото всех, прижался лбом к холодной стене. И стоило ему закрыть глаза, как перед ними всплывала страшно яркая и отчетливая картинка с повешенными. «Там еще одна петля есть…» – подбросила память еще одну чудовищную деталь. Еще одна… И, может быть, ей уже нашлось применение…

– Ты есть будешь? – Антон тронул Илью за плечо, но тот ошалело вскочил с табуретки, сначала не понял, о чем его спрашивают, потом в ответ замотал головой.

– Нет, не буду, не могу, завтра… – Илья вылетел в коридор, бросился в их с Антоном комнату, рухнул на диван. Не хотелось ни есть, ни говорить, ни спать, а подступившее забытье вдруг прошептало, что в городе еще много станций метро, и если рядом с каждой… Илья застонал как от боли, вцепился в пистолетную рукоять. И снова мысли прояснились, эмоции чуть померкли, уступили место новому, сильному и холодному чувству. Илья не мог точно сформулировать, дать ему название, крутились в голове два наиболее подходящих слова – гнев и ненависть.