Константин Калбанов - Царство небесное

«А может, не заморачиваться и положить их всех прямо сейчас? Грохота выстрелов они не испугаются, сомневаюсь, что они в этом отличаются от орков, но на пару секунд опешат, а там, глядишь, их уже и поменьше станет. Тем, что стоят ко мне лицом, мешает стол, другим придется оборачиваться, по-любому секунды четыре, а то и пять у меня будет, а там и мои парни включатся. Ну, и что потом? Перебил ты их. Это, конечно, средневековье, но законы есть и здесь. После этого остается только в разбойники податься, потому что среди нормальных людей тебе жизни уже не дадут. Уйти за границу? Оно, конечно, можно, но только церковь тут больно сильна, а судя по истории Земли, духовных пастырей границы государств никоим образом не останавливали; думаю, что и здесь церковь существует вне зависимости от государства. Значит, святая инквизиция начнет за мной охоту, и любой король сочтет за благо отдать меня им, только бы лишний раз не ссориться. А инквизиция начнет за мной охоту, объявив новым порождением дьявола, способным убивать добрых христиан невиданным доселе оружием, порождающим гром, это к гадалке не ходить. Судя по тому, что здесь церковь проповедует аскетизм и не имеет никаких доходов, кроме пожертвований прихожан, и при этом священники ни под каким предлогом не берут в руки драгоценности, а храмы строятся только исключительно паствой и в своем убранстве не имеют даже серебряных окладов, местные священники — самые настоящие фанатики. Хуже не придумаешь, как только столкнуться с фанатиком. И зачем я только ввязывался? Стоп. По-другому ты не мог, хочешь ты того или нет, но это твои люди и твоя ответственность, а потому ты не можешь позволить помыкать ими всем, кому не лень. Потому что получается, что помыкают тобой. Этого мы уже наелись вдосталь, еще там. Хватит. Завалить их тоже не получается. Не для того я рвался к людям, чтобы прятаться от них по лесам. Остается драться. Боже, прости меня за то, что я не знаю ни одной молитвы, но сейчас остается уповать только на тебя, ведь почему-то ты не допустил, чтобы я погиб от удара молнии, и для чего-то перенес меня сюда. Придется драться на мечах. Ладно, рискнем начать, а там, если что, буду валить из пистолетов. Ну точно, он меня завалит первым же выпадом, это же самый натуральный волчара.»

— Я гляжу, ты уже наложил в штаны, — безошибочно читая метания, нерешительность и страх на лице своего противника, констатировал рыцарь. — Ну что же, я не зверь какой. Ты можешь получить прощение, встань на колени и моли меня простить твою дерзость, в этом случае я, скорее всего, смилостивлюсь, — самодовольно улыбнувшись проговорил он.

— Я бы, может, и согласился с вашим предложением, но дело в том, что мне не раз было плохо, бывало, даже я и обделывался от страха, но вот падать на колени и опускать руки у меня пока не получалось. Когда вы хотите драться?

— Немедленно! Дьявольщина, я хочу покончить с тобой еще до завтрака. Трактирщик, обожди пока накрывать, не то все остынет. Все во двор!

С этими словами рыцарь вышел из трактира, сметая в сторону все, что попадалось у него на пути. Воины поспешили за ним, и совсем скоро в обеденном зале трактира остались только Андрей и его спутники.

— Эндрю, у нас нет времени, так что кратко. Кто он?

— Это сэр Ричард Рэд. Это тот самый рыцарь, который получил цепь и шпоры, лично сразив двадцать два орка, и при этом сумел заполучить их тотемные браслеты.

— Твою мать, — сквозь зубы прошипел Андрей.

— Я пытался тебя предупредить, но все произошло слишком быстро, — виновато пожав плечами, проговорил купец, даже не замечая того, что перешел на «ты», хотя не позволял себе этого даже в орочьих лесах. А это значило только одно — даже в той ситуации он переживал меньше. Андрей сразу же обратил на это внимание, его мозг как-то сам собой отметил это и выложил раскладку. — Может, воспользуешься своим оружием?

— Без вариантов.

— Что?

— Если я сейчас открою стрельбу и перебью всех, у меня будет шанс просто жить, а не прятаться по лесам всю оставшуюся жизнь?

— Очень небольшой.

— Вот я и говорю, что этот вариант не подходит.

— Сэр, каким мечом вы предпочтете драться? — перед ним стоял Грэг, уже успевший принести один из мечей, бывших среди добычи, и шашку ныне покойного воровского авторитета Волкова.

— Грэг, ты, кажется, забыл, что я не рыцарь.

— СЭР, — выделив это слово, продолжал кузнец. — Если позволите, то я посоветовал бы вам воспользоваться этим полуторником, ваш меч в два раза легче и не сможет пробить кольчугу.

— Нет, Грэг, пожалуй, я все же воспользуюсь своим. Полуторник уж слишком тяжел для меня и, боюсь, слишком быстро меня вымотает. Биться грудь в грудь с матерым бойцом я все одно не смогу.

С этими словами он вытянул из ножен шашку и, глядя на блеснувший клинок, автоматически отметил для себя, что шашка офицерская, с тремя долами. Еще он обратил внимание на то, что на эфесе имелся оттиск в форме георгиевского креста и надпись «За храбрость». Оказывается, оружие было наградным.

«Одно из двух — либо Волков приобрел ее по случаю, либо эта шашка его предка, он, насколько мне известно, из казаков был. Ну что же, попробуем не посрамить ее бывшего владельца. Хотя какое там, вон как меня колотит. Господи, грехов у меня больше чем достаточно, никогда я не старался вести праведный образ жизни, да и молитвы ни одной не знаю. Но для чего-то ведь ты не допустил моей смерти от удара молнии и для чего-то перенес меня на эту планету, ведь, как утверждают священники, во всем и всегда есть твой промысел, так помоги же мне, потому что надеяться мне остается только на чудо, которое явишь ты.»

Так размышляя, он вышел на крыльцо и увидел своего противника. Сэр Ричард выбрал относительно сухую площадку перед воротами сеновала. Что ж, это вполне соответствовало планам Андрея, валяться в крови в той жиже, что заполонила двор, у него не было никакого желания, более того, от одной только мысли об этом по спине пробежал озноб. Он невольно обратил на это внимание, надо же, он думал о грязи, а не о том, что вот сейчас может погибнуть.

Рядом с рыцарем стоял тот самый ветеран, на которого обратил свое внимание Андрей у коновязи, и что-то говорил ему. Начала разговора они, разумеется, не слышали, но застали его конец:

— …не сделает вам чести.

— Робин, я предложил ему извиниться, он не захотел.

— Не думаю, что уважающий себя мужчина согласился бы на такое.

— Он не рыцарь и даже не воин, а потому должен знать свое место. И убью я его только за то, что он посмел надерзить мне. Умеет быть дерзким, пусть сумеет и защитить себя.

— Да, он не рыцарь и даже не воин. Но он опасен, здесь вы не правы.

— Довольно. Ну что, ты готов умереть? Давай покончим с этим, у меня стынет завтрак, и еще предстоит неблизкий путь.