Константин Калбанов - Царство небесное

— С чего ты взял? У меня жилки торговца и в помине нет, это я точно знаю.

— Торговлю оставь мне. У тебя в голове столько всяких умных мыслей, что если их направить в нужном русле, то барыши непременно пойдут.

— Ладно, об этом как-нибудь потом, вы столько страха на меня нагнали с этой святой инквизицией, что и велосипед изобретать не хочется.

— Извини, что изобретать?

— Ну, в моем мире, когда хотят сказать о том, что кто-то занимается бесполезным делом, то говорят, чтобы он не изобретал велосипед.

— А-а, понял. Это то, чего и в помине быть не может.

— Почему не может? — искренне удивился Андрей.

— А что же тогда, эта штука и впрямь настолько бесполезна, что ее изобретать не стоит?

— Да нет. Просто велосипед уже давно изобретен, а зачем изобретать дважды… Тьфу, Эндрю, извини. Я все время забываю, что ты так мало знаешь о моем мире.

— Я не обижаюсь. Ну, а что это такое?

— Ну это такая повозка на двух колесах, рассчитанная на одного человека и передвигающаяся за счет работы ногами этого же человека. Получается, что человек прикладывает усилий столько, сколько при ходьбе, но движется в два раза быстрее.

— Ну вот, уже вспомнил что-то полезное. Если ты сделаешь такие колесницы, то я-то уж найду, кому их продать с приличным барышом.

— Так, ладно, давай оставим эту тему. Сейчас, я думаю, нам следует разобраться с золотом.

— Вам следует разобраться со своим золотом, а вот я, пожалуй, помогу вам в этом.

— Мы опять на вы?

— Извини, Андрэ, получается непроизвольно.

Спустившись вниз, они обнаружили за одним из столов ветерана, разложившего на столе свое оружие и мирно попивающего большую кружку эля. Андрею не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить, откуда он его знает. Его мозг, наделенный новыми способностями, без труда выдал ему картину постоялого двора и троих ветеранов у коновязи: одним из них и был мужчина, сидящий сейчас за столом, лениво потягивающий эль после сытного обеда.

Стараясь не привлекать внимания, Андрей кивнул в его сторону, обозначая Эндрю объект своего внимания. Проследив за его взглядом, купец только моргнул глазами, давая понять, что он тоже приметил этого ветерана, и что их мысли сходятся.

Сказав, что ему нужно поговорить с хозяином гостиницы, Эндрю направился к стойке, за которой в этот момент находился Даниэль. Андрей же направился прямо к ветерану.

— Джеф?

— Да, сэр.

— Я не рыцарь.

— Не обижайтесь, но я не это имел в виду. Просто по старой воинской привычке брякнул. Не отвык еще.

— Объясни.

— Да объяснять-то нечего. Отслужил свое. Вот теперь думаю, как обустраиваться в мирной жизни.

— Вот так вот, ни с того ни с сего, ехал воин в Кроусмарш, охранять границу, и вдруг решил, что с него хватит?

— Господин Андре, — явно делая над собой усилие, чтобы сдержать раздражение, продолжил ветеран, — любому другому за такие слова я, самое малое, намял бы бока. Но вам я отвечу. В Кроусмарше нет постоянного гарнизона, смена происходит по десяткам, и я отправился туда для того, чтобы сопроводить сменяемый десяток в Йорк. Здесь же я ушел в отставку, благо уже двадцать пять лет лямку солдатскую тяну.

— Но это не объясняет, почему вы решили именно теперь уйти в отставку, ведь если вы думали о ней, то стоило ли перед уходом в очередной раз рисковать? Я много слышал о Кроусмарше, и то, что я слышал, никак не назовешь благостным; говорят, что там можно сложить голову в любой момент.

— Когда я направлялся в Кроусмарш, то об отставке не думал, — продолжая сдерживать переполняющее его раздражение, терпеливо продолжал Джеф. — Это решение пришло несколько позже.

— Джеф, вы здесь, чтобы отомстить за убитых мною на том постоялом дворе?

— С чего это?! — искренне удивился воин. — Сэр Ричард сам нарвался на драку, а те двое его друзей пытались первыми вас убить. Я, конечно, уважал «Орочью погибель», как мы его называли, но любовью он моей не пользовался.

— Последний вопрос. Почему любому другому вы намяли бы бока, а мне терпеливо объясняете, хотя я и вижу, что хотите вколотить меня в землю по самую маковку?

— Негоже колотить того, на кого собираешься работать.

— А вы уверены, что я вас найму?

— Наймете, не наймете — но коли не прогоните Агнессу, то и выхода у вас нет. Я-то против был, хотел на графской земле хуторок арендовать, землицы там много, да захолустье, никому не хочется там селиться, а мне что, там и аренда подешевле.

— И что, граф с легкостью дал бы тебе в аренду эту землю?

— А в чем вопрос то? Я ведь ветеран, мне уж пяток лет как положен на графских землях надел, да еще и освобождение от пошлины в течении пяти лет.

— Так, стоп. Ладно. А Агнесса тут при чем?

— Так она мне еще там, на постоялом дворе глянулась, ну и я ей. Война да кровь уже опостылели, да уйти было некуда, а тут Агнесса.

— И ты воспылал любовью…

— Любовь — она с первенцем сама придет, а вот то, что вы за ней приданое даете, это совсем другое дело.

— Но там, на постоялом дворе, я ничего не говорил про приданое.

— Ну так и я уволился только сегодня, когда по городу слух пошел, что вы по пьянке хвалились за ваших девок приданое дать. А так-то оно конечно. Там-то я думал просто за вдовушкой приударить, ну и поразвлечь ее, а когда про приданое-то узнал, то и решил, что шансов у меня поболее чем у других будет.

— А она хоть знает, что это из-за приданного, а не от великой любви?

— Агнесса — она, конечно, крестьянка, да вот только не дура. Понимает, конечно, да только хочется ей за крепким мужиком сидеть, чтобы и себя, и ее оборонить мог.

— Слушай, да ведь что такое пять золотых для тебя? Ты ведь, небось, и побольше трофеями брал. Да вот хоть твое оружие, оно куда дороже пяти золотых.

— Не воин вы, господин Андрэ. Как же, и по полсотне золотых за раз у меня бывало, да только молод был, все по кабакам и спускал, на вино да на девок. А воин, что начинает в кубышку складывать, считай, уже покойник. Вон сэр Ричард — начал копить деньги, чтобы Кроусмарш выкупить, да поднять его, сделать своей вотчиной. И где он? Убит человеком, который и драться-то не умеет. А про оружие, это вы зря. Воин никогда не продаст свое оружие, оно ведь мне не раз жизнь спасало, кольчуга вся в починенных прорехах, она же как мамка обнимает, а клинки как сынки к ногам льнут, лук как ловчий сокол за спиной жмется.

— Да ты прямо поэт.

— Я воин. Но готов стать крестьянином.

— Ну, для начала Агнесса должна тебя выбрать.

— Так уже, господин Андрэ. Только спросить вашей воли желает.

— А чего спрашивать-то. Я ее не держу, может за мной увязаться, а может сама обустраиваться с тобой. Я и так, и так не возражаю.

Подытожив разговор, Андрей направился к Эндрю, который уже ждал его с переметной сумой на плече, и судя по впившимся в его плечо лямкам, вес у этой сумы был немалый. Молча переглянувшись, они направились к выходу.