Митчел Сканлон - Сошествие Ангелов

— Но я это сделал, Немиэль, — ответил Захариэль. — Ты не видел, как жизнь покидала тело рыцаря. А я видел.

— А ты знаешь, что говорят обо всем этом старшие рыцари? — спросил Элиат.

— Нет, не знаю. И не желаю знать. Я объявил охоту на зверя перед самим лордом Символом. Такой вызов невозможно взять назад.

— А тебе не помешало бы знать, — заметил Немиэль, многозначительно посмотрев на потолок. — Рыцари рассказывают о таких вещах… Они считают, что это высокомерие, и удивляются, как лорд Символ позволил тебе объявить охоту. Он-то должен понимать в таких вопросах. Это заведомо самоубийственное предприятие.

— Немиэль, выражайся яснее, — сказал Захариэль, кивая на свой кубок. — Вроде бы я достаточно разбавил вино, но все равно понимаю тебя с трудом.

— Я говорю о звере, на которого ты объявил охоту, — пояснил Немиэль, с трудом сдерживая раздражение. — Рыцари говорили, что это калибанский лев, один из самых опасных лесных хищников. Они сказали, что чудовище лишило жизни уже две сотни людей, и это в Северной Чаще, где поселения можно отыскать с большим трудом.

— Рыцарская охота не может быть легким испытанием, Немиэль, — сказал Захариэль. — В ней мы показываем все, на что способны. И доказываем, что готовы принять рыцарство.

— Никто не говорит о легком испытании, но это выходит за всякие рамки, — упорствовал Немиэль. — Все в один голос говорят, что это чудовище достойно истинных героев вроде Льва или Лютера. Не сочти за обиду, братец, но ты не принадлежишь к их числу и никогда не станешь таким, как они. Для победы над подобным монстром у тебя недостаточно сил и опыта, точно так же как и у меня, и у любого из нас. Наверху все уверены, что этот вызов — полное безумие. Я понимаю, что ты страстно желаешь стать рыцарем, мы все этого хотим, но, по-моему, тебе следовало подождать менее опасного зверя. Никто бы тебя за это не осудил. И славы ты получил бы ничуть не меньше.

Захариэль сердито тряхнул головой:

— Дело вовсе не в славе, и мне наплевать, что скажут обо мне люди. Уж тебе-то следовало бы знать меня получше.

— Да, я понимаю, но неужели ты сам не сознаешь, что твой вызов — сплошное безумие? Я не преувеличивал, когда говорил, что это самоубийство. Ты соображаешь, что не справишься? Зачем ты вообще на это пошел?

— Я ждал этого долгие годы, — медленно и отчетливо произнес Захариэль. — С того самого дня, когда меня зачислили в претенденты Ордена, я мечтал об этом. А когда брат Амадис умер, я понял, что момент настал. Я больше не мог ждать. Кроме того, вспомни, что мастер Рамиэль говорил: «Вы не вольны выбирать зверя; это зверь выбирает вас». Ты и сам должен помнить тот урок.

Захариэль улыбнулся, давая понять, что он всего лишь шутит, чтобы разрядить обстановку, но Немиэль не желал отступать. Он смотрел на брата с явным раздражением и чуть ли не обидой. Аттиас и Элиат сидели молча, понимая, насколько неблагоразумно было бы вмешиваться в спор между братьями.

— Это не смешно, Захариэль. Тебя могло убить еще то, первое чудовище. Вспомни, я ведь был там, когда на нас напал крылатый зверь. Легко считать себя неуязвимым, когда ты одет в доспехи и вооружен моторизованным мечом и чудесным пистолетом, но наше оружие и наша броня ничего не значат для великих зверей. К ним нельзя относиться легкомысленно. Это дело серьезное.

— Я знаю, — согласился Захариэль. — Не пойми меня неправильно, я сознаю все опасности предстоящей охоты. Я понимаю, насколько тяжелой она будет. Но там, где ты видишь непреодолимую проблему, я вижу преимущество. Ты не хуже меня знаешь учения Ордена. Все наши уроки с мастерами, все учебные бои и тренировочные сессии, все шуточные дуэли и турниры с самого первого момента после нашего прихода в крепость были обращены на одну цель — превосходство. Это единственное качество, имеющее смысл в жизни человека. Это единственное, что делает нас достойными рыцарства. Это главный идеал Ордена. Тебе известно изречение: «Жизнь человечества должна подчиняться одной цели — достижению совершенства во всех его формах, как в личных качествах, так и в общественной жизни».

— Можешь не цитировать мне «Изречения», — огрызнулся Немиэль. — Мастер Рамиэль накрепко вбил их в наши головы, и я знаю наизусть каждую его строчку.

— Тогда ты должен помнить и еще кое-что. «Чтобы достичь и продемонстрировать превосходство, каждый должен преодолеть максимально тяжелое испытание. Только посредством сурового экзамена мы можем познать истинную силу своего характера». Вот чему учит Орден: максимально тяжелое испытание, суровый экзамен. Вряд ли я последую его заветам, если откажусь от вызова из опасения, что охота окажется слишком опасной.

— Да, наши идеалы требуют этого, — согласился Немиэль, — но надо быть реалистами. Если все разговоры рыцарей правдивы, это чудовище под силу одолеть только целому отряду опытных бойцов. Даже лорд Джонсон, прежде чем убить калибанского льва, был тяжело ранен. Такой вызов не для претендента.

— Может, ты и прав, — признал Захариэль. — Но после того как брат Амадис отдал мне свой пистолет, я должен был принять и его вызов. Если мы начнем выбирать испытания из соображений их легкости или трудности, мы вступим на скользкий путь, ведущий к поражению. В любом случае давайте не будем спорить. Решение принято, и изменять его уже поздно. Я вверяю себя своей судьбе. Лучшее, что мы можем сделать, это поднять бокалы и надеяться, что снова увидим друг друга.

Захариэль встал и взял в руку кубок.

— За завтрашнюю жизнь, брат, — произнес он.

Немиэль примирительно улыбнулся и тоже поднял бокал.

— За завтрашнюю жизнь, — повторил он, и в его глазах блеснули слезы.

— Тебе надо выбрать тропу, ведущую на восток, — сказал лесник.

Он пешком шел впереди по лесной стежке, а Захариэль на боевом коне следовал за ним.

— Будешь ехать, пока не доберешься до маленькой поляны, сразу за деревом, в которое ударила молния. Оно обгорело, и ствол расщепился на две части ровно посередине, так что не пропустишь. Вот туда и направлялась пропавшая группа. Конечно, они, скорее всего, так и не дошли до поляны, иначе мы бы уже здесь смогли отыскать их следы.

Лесника звали Нарел. Захариэля с ним познакомил лорд Домиэль, правитель Эндриаго, и вскоре после этого они уже миновали расколотые и укрепленные баррикадами ворота, покидая объятый ужасом город.

Нарел был одним из лесников, живущих в замке и присматривающих за окрестными землями. Он оказался смелее своих товарищей и согласился проводить Захариэля на поиски чудовища. Точнее говоря, он взялся показать тропу, по которой вчера отправилась пропавшая группа мужчин и женщин, осмелившихся выйти за пределы стен, чтобы пополнить запасы дров и съестных припасов.