Лорен Коулмен - Ураганы судьбы

– Сколько ещё мы потеряем, Оми? – спрашивал он. – Сколько уже было потеряно?

Оми не могла забыть обеспокоенный взгляд его серо-голубых глаз. Хотя её брат Хохиро утверждал, что поражение на Йорке не было стратегически значимым, Виктор воспринял его тяжело. Её брат, ра-зумеется, не мог этого понять. В Синдикате Драконов обязанностью самурая было служить и, если не-обходимо, умереть ради государства – Дома Курита. Виктор же воспринимал свои потери гораздо бо-лее близко, и Оми знала, что ведение гражданской войны против своего собственного народа лишь усугубляло положение.

Но было ещё кое-что. Она понимала, что его вопрос на самом деле заключался в том, сколько ещё раз они будут вынуждены жертвовать своими личными отношениями ради нужд и обязанностей своих прав по рождению? Он страшно по ней скучал, она знала это. На Могьёроде они только хотели оставаться вместе, но война позвала его прочь. Теперь Виктор боялся, что их любовь была невозможна. Оми была одной из немногих людей, которым он мог верить. И даже когда он пытался скрыть свою боль или свой страх, он не мог сделать этого. Не от неё. От неё – никогда.

Свои собственные горести она спрятала, во благо всех, кроме себя самой. Сообщение Виктора расте-ребило боль, и она не могла ясно думать. Если она намеревалась когда-нибудь найти способ ответить ему, ей было необходимо занять себя каким-либо делом, не требующим напряжения рассудка.

Её Дворец Безмятежного Прибежища мало что мог предложить в этом отношении. Она никогда не интересовалась додзё, оставляя их агентам, приставленным к ней службой внутренней безопасности и Орденом Пяти Столбов. Кроме того, вторжение в деловые кабинеты О5С вызвало бы слишком большие разрушения, чтобы их можно было позволить ради таких эгоистичных побуждений. Она могла бы поискать Изис Марик, которая занимала комплекс апартаментов в Дворце Безмятежного Прибежища, но это также было бы эгоистично. Изис до сих пор горевала по поводу разрыва отношений с Сунь-Цзы Ляо и потери своего места в Лиге Свободных Миров. Оми не хотела обременять Изис ещё больше. Бедная девочка заслуживала немного покоя, чтобы вновь найти себя после стольких лет вынужденных скитаний.

И поэтому Оми пошла побродить в сад. Весенние розы карабкались по стенам дворца, забрызгивая полированные камни цвета слоновой кости своей кроваво-красной краской, хотя рано цветущие настурции почти вытесняли их запах. Она радушно принимала тёплые касания полуденного солнца, пальцы которого облегчали напряжение в её спине и плечах. Она улыбнулась, когда солнечный свет вспыхнул вдоль рукава её нефритового кимоно – богатство шёлка так необычно контрастировало с этим простым окружением.

Впереди престарелый служитель дворца полировал плитку соломенной метлой, наверняка сделанной его собственными руками. Сухие взмахи его кратких, решительных движений напомнили ей о звуках, производимых дворцовыми садовниками, когда они сгребали граблями гальку, формируя клумбы изумительных очертаний.

Сад Дзен всегда был одним из её любимых убежищ, и она проводила здесь больше времени, чем где бы то ни было ещё, с тех пор как вернулась в Синдикат Драконов и на Люсьен. Даже больше времени, чем в Дворце Единства, месте сосредоточения власти Дома Куриты, – несмотря на тяжёлые страдания её отца. Она и Хохиро очень хотели взбодрить его, но понимали, что великому Теодору Курите нельзя было показывать себя зависимым от кого бы то ни было, поэтому они держались в стороне. Даже пе-риодические игры с внуком не помогали унять горе координатора, – ребёнок в дворце постоянно напо-минал ему о потерянной жене. Поэтому Минору забрал ребёнка.

Так много потерь, даже в её семье… Было ли это ответом на вопросы Виктора? Или ответом для Оми, объясняющим, каким тяжёлым ударом стала для её отца потеря жены? Честь Курита осталась незапятнанной и семья сохранилась, но знать, что Дракон – координатор Синдиката Драконов и избранный Первый Лорд Звёздной Лиги – был сломлен событиями, находящимися вне его власти, даже если только на какое-то время…

Но ей бы не пришлось ничего из этого объяснять Виктору. Он всё понимал без слов. Если бы это бы-ло выше его понимания, они бы никогда не полюбили друг друга. А они полюбили. Вопреки предрас-судкам и разуму, они полюбили.

Оми подошла к дворнику. Старик отступил назад и преклонил колени, его измученные артритом ко-лени громко хрустнули. Он положил свою грубо смастерённую соломенную метлу перед собой и по-клонился, касаясь головой земли. Оми подумала о том, чтобы остановиться и сказать ему пару вежли-вых слов, но она знала, что то, что его заметили, только напугает этого простого человека. Поэтому она лишь поклонилась в благодарность за его службу. Он не увидит этого, но поймет, что она сделала это.

Принятие. Понятие, являющееся настолько же неотъемлемым элементом самурайской культуры Синдиката, как честь и долг. Так много трагедий, думала Оми, вспоминая как свою семью, так и семью Виктора. Так мало награды. Вот что значило быть рождённым в одном из правящих Домов Внутренней Сферы. Она принимала это. Виктор тоже, несмотря на его случающиеся время от времени попытки по-работать над созданием «совершенной» вселенной. Она не смогла сдержать грустной улыбки. В Син-дикате верили, что несовершенство было тем, что на самом деле и определяет жизнь.

Именно это также привлекало внимание Оми к беспорядку её садов.

У северо-восточной стены, где полуденное солнце светило в течение всего года, находились клумбы, которые Виктор высадил и за которыми лично ухаживал во время первых месяцев своего изгнания. Оми хорошо помнила то время, поскольку она разделила с ним боль потери его империи в пользу сестры. Без народа – без какой-либо настоящей политической значимости во Внутренней Сфере – он удалился на время в её дворцовый сад, чтобы работать своими руками на земле и поразмышлять о своей жизни и о своём будущем. Периоды таких раздумий в культуре Синдиката были почти священными. Оми однажды поклялась, что никогда не будет жалеть, если разделит с Виктором своё тело или свой дух, и он оправдал её веру в те дни, когда он почтил её своим решением быть с ней рядом.

Настурции, кстати, были его. Посаженные в частичной тени весенних роз, окружённые клумбой из битого белого мрамора, их яркие цвета привлекали глаз всюду, где на них падал прямой солнечный свет. Их сильный аромат мог быть чрезмерным, даже головокружительным. Они были прямыми, таким же предпочитал быть и Виктор, всегда, когда это было возможно. Они также были сильными и велико-душными. Точно таким же был и Виктор.

– Возьми это, – сказал он, когда они расставались на Могьёроде, до сих пор потрясённые неудавшим-ся покушением на её жизнь. Виктор держал в руках камень натами, который она подарила ему на Рож-дество год назад. Тот, который он назвал Путь Воина.