Андрей Ливадный - Точка разлома

Он не спешил обозначить свое присутствие. Ситуация складывалась скверная. Лучше пока сберечь патроны и силы. Бросать Тима на произвол судьбы Монгол не собирался, но и безопасно вывести парнишку из укрытия сейчас не представлялось возможным – ураганная перестрелка бесновалась как раз над бетонной плитой, что козырьком нависала над узким лазом.

Монгол загнал в подствольник электромагнитную гранату. В его интуитивном понимании ближайшая перспектива выглядела еще более мрачной: бурлящий котел энергий, вскипевший в овраге меж холмами, очень скоро привлечет внимание всей находящейся поблизости механической нежити.

Он не ошибся.

Из ближайшего ответвления оврага показались представители самой жуткой формы исчадий техноса. Человеческие фигуры в разномастной экипировке, сплошь покрытой ртутными язвами, двигались медленно, неуверенно, то и дело кто-то из них спотыкался, падал, но такое «бестолковое» поведение не могло обмануть опытного сталкера.

В бою они станут действовать совершенно иначе. Но что самое скверное – формирующиеся сталтехи совершенно непредсказуемы, их очень трудно вывести из строя, разве что военные по связи вызовут вертушки, чтобы те отработали по групповой цели плазменными ракетами.

Ситуация принимала смертельный оборот. Импланты Монгола зафиксировали восемнадцать сталтехов, не считая их «пастуха».

Жесть…

Перестрелка между фанатиками Пламенного Креста и военным патрулем тут же прекратилась, обе стороны зафиксировали появление нового противника и мгновенно перенесли огонь в глубь оврага.

Гражданская война техноса и последовавшая за ней попытка механической нежити полностью очистить отчужденные пространства от присутствия сталкеров и военных научила самых заклятых, непримиримых врагов в критические минуты объединяться в борьбе против исчадий кибернетической эволюции.

Ни Молох, ни военные отступать не собирались, что, по мнению Монгола, выглядело как минимум странно.

«Вот так несколько выстрелов влекут за собой обвал событий. – Сталкер вскинул автомат. – Только бы Тим сидел тихо, не высовывался. А то обидно будет, если убьют парнишку…»

Есть в отчужденных пространствах хорошая поговорка: «От «мотылька» до сталтеха – один шаг».

Действительно, между двумя крайностями зачастую стоит секундное замешательство, роковая ошибка, мелкая оплошность: неплотное соединение экипировки, случайное ранение или просто царапина, содравшая крошечный фрагмент активного пластика с поверхности брони.

Скорги повсюду, они не упускают шанса, и неимплантированный сталкер, в просторечье «мотылек», рискует ежесекундно. Самые страшные эпидемии в истории человечества оставляли людям больше шансов на выживание, чем скорги. Созданные в лабораториях новосибирского Академгородка нанороботы, мутировавшие в пространствах таинственного Узла, вели себя крайне агрессивно, а их количество на один квадратный метр отчужденных пространств не поддавалось исчислению.

Наномашины, разработанные для проектов колонизации иных миров, получив возможность бесконтрольного воспроизводства, подверженные непредсказуемым изменениям во время пульсаций пространственно-временно́й аномалии, постепенно утратили большинство полезных для человека функций, инициировали собственную эволюцию и стали настоящим бичом отчужденных пространств.

Дикие колонии скоргов таились повсюду. В начальной стадии своего развития наномашины стремились внедриться в любой доступный носитель, принять некую форму, а затем модернизировать ее, следуя эволюционными путями техноса.

Монгол многое повидал на своем сталкерском веку.

Он помнил те времена, когда металлорастения пробивались над ржавыми холмами робкой серебристой порослью, ловушки, создаваемые скоргами, встречались крайне редко, а вся механическая «жизнь» концентрировалась в границах энергополей.

Прошли годы, и бесконтрольно размножающиеся наномашинные комплексы заполонили в отчужденных пространствах всё сущее, – уже не робкие побеги металлокустарников тянулись к хмурым небесам, а исполинские древовидные автоны вздымались над исковерканным ландшафтом, переплетаясь «кронами», заслоняя свет, формируя так называемую «архитектуру техноса» – среду обитания для десятков тысяч разнообразных видов механических тварей.

Эволюция скоргов протекала стремительно, колонии наномашин, аккумулируя опыт борьбы за выживание, порождали все новые и новые виды механических существ, используя их в качестве носителей. Эволюционная борьба техноса набирала обороты – даже бывалым сталкерам теперь приходилось туго, что же говорить о новичках, которые слетались, как мотыльки на свет, наивно полагаясь на защиту ультрасовременной экипировки. По их мнению, пара вылазок в границы аномальных пространств – не такой уж большой риск по сравнению с теми суммами, что обещали перекупщики за каждый техноартефакт, вынесенный за границы Барьера.

Увы, по-настоящему везло одному «мотыльку» из тысячи. Судьбе остальных позавидовать сложно. Случайное повреждение экипировки, инфицирование скоргами, а дальше либо в сталкеры, либо в ряды нежити. Чаще всего – последнее, ибо мнемотехников, способных реально помочь инфицированному бедолаге, можно было в буквальном смысле сосчитать по пальцам.

Монгол, пристально наблюдая за внезапно появившейся на сцене событий группой сталтехов, не испытывал к новорожденным исчадиям техноса ни сострадания, ни ненависти.

Их привлек очаг энергетической активности, образовавшийся в результате остервенелой схватки между военными, фанатиками Пламенного Креста и остатками отряда «диких старателей».

Издали сталтехов легко спутать с людьми. Недавно инфицированные, они еще не превратились в окончательные «изделия техноса», их плоть, покрытая ртутными язвами, пронизанная сложным плетением серебристых нитей (из которых вскоре сформируются механические мускулы), еще не отмерла, организм продолжал жить, хотя уже не мог бороться с перестраивающими его нанороботами.

В такой стадии сталтехи особенно опасны. Монгол знал, что человеческий мозг погибает не сразу, он продолжает руководить поведением сталтеха, пока не будет полностью сформирована «управляющая» колония наномашин.

Судьбе инфицированного скоргами человека не позавидуешь.

Плоть отмирает медленно, трансформация биологического носителя в исчадие техноса протекает мучительно, в этот период большинство сталтехов сбиваются в группы, ими еще руководят проблески прошлых, сугубо человеческих мотиваций, но мышление уже непоправимо искажено сумеречным состоянием рассудка, а любой порыв выливается в крайне агрессивное поведение по отношению ко всем, в том числе и к своим товарищам по несчастью.