Андрей Вербицкий - Безжалостный край

Зареченск. Институт ядерного синтеза

— Профессор Николаев, это Борис Никитович Хворостовский. Пройдите в операторскую, — прозвучал в динамике голос руководителя проекта.

Профессор Николаев с сожалением отставил чашку свежезаваренного чая, чертыхнулся и вышел из кабинета. Быстро преодолел коридор и таким же скорым шагом подошел к лифту, на котором спустился на минус третий уровень. Сотрудники института называли этот уровень «полигоном», именно там находился новый ядерный реактор — гордость научного учреждения.

Лифт выпустил ученого в небольшой холл с единственной бронированной дверью и «аквариумом» охраны. После соблюдения формальностей двери полуметровой толщины легко открылись, пропуская молодого профессора в ярко освещенный коридор, ведущий в святая святых института.

Пройдя по длинному пустому коридору, Николаев предстал перед своим начальством.

— Вот что, голубчик, вы уж простите, что я так бесцеремонно отрываю вас от похода домой. Понимаю, понимаю, — поднял руку академик Хворостовский, как бы извиняясь, — ваша смена закончилась, но операторы твердят, что возникли какие-то неполадки. Я прошу вас разобраться, в чем именно дело.

Николаев кивнул. Он уже смотрел на мониторы, выискивая отклонения от нормы, но взгляд профессионала пока не находил ничего необычного.

— С чего вы решили, что есть неполадки? Какие расхождения параметров? — Он оторвал взгляд от ближайшего дисплея и посмотрел на шефа.

— Вы ведь у нас специалист по системам…

Дальнейшие слова академика Хворостовского потонули в звуке аварийного сигнала. Все присутствующие бросились к мониторам, пестревшим красными надписями и такими же зловеще красными графиками.

— Не может быть!.. — прошептал Николаев, но его никто не услышал.

Механизмы аварийной защиты начали быстро опускать реактор в саркофаг, но они не успели. Новый реактор, предназначенный для перестройки атомарной структуры элементов, взорвался, оставив на месте института и окружающих кварталов огромную воронку, но за мгновение до взрыва произошло не просчитанное учеными явление. Выброс мощной волновой структуры, схожий с электромагнитным импульсом, накрыл небольшой научный городок и его окрестности, вывернув наизнанку все, что находилось в эпицентре, — людей, животных, постройки, технику… Пространство и время содрогнулись в локальном апокалипсисе… и успокоились.

Приехавшие спустя несколько часов спасатели сразу поняли, что спасенных не будет.

Тот же город. То же время. Камышинский район

— Слышь, чувак! Бабки есть?

Александр обернулся. Сзади, нагло ухмыляясь, стояли четверо подростков.

Бер тяжело вздохнул. Подраться он и сам раньше любил, когда был таким же сопляком, как эта четверка «робингудов». Но те времена давно миновали, хотя жизнь иногда заставляла вспомнить былое — вот как сейчас. Да только сегодня драться нежелательно — не очень хочется выслушивать от матери нотации. В своей победе Бер не сомневался, все-таки самбо занимался с детства. Потом отслужил два года в морской пехоте, а после армии четыре года продолжал заниматься рукопашным боем в институте. Такой опыт умения постоять за себя вселял некоторую уверенность в положительном исходе драки. Однако нападающих четверо, а он один. Правда, поведение грабителей оставляло надежду, что все обойдется без большой крови. Если бы всерьез хотели ограбить, не трепали бы тогда языком. Просто стукнули бы арматуриной по башке — и прости-прощай.

— Слышь, чувак, бабки гони! — не унимался долговязый парень. Он широко ухмылялся, посверкивая золотой фиксой.

Александр внимательно осмотрел четверку, пытаясь определить для себя степень опасности. Парни были обуты в тяжелые берцы — такими скины любят буцать тех, кто им не по нраву. Военного образца штаны и кожаные куртки пестрели логотипами известных фирм — спонсоров гоночных команд. В общем, стандартный прикид современного скучающего подростка.

— Бабки есть, только не захотят они с тобой встречаться. Старые уже, — «включил дурачка» Александр. Пока шайка обдумывала ответ, он пытался сориентироваться на местности, чтобы не только защищаться, но и ретироваться в случае чего. Излишней гордостью он не страдал — в армии отучили. Иногда отступить не значит проиграть.

— Ты че, урод, не понял? Капусту гони!

— В это время года капуста только квашеная, но могу поделиться, — продолжал тянуть время Бер.

Неподалеку от него стоял ржавый полуразобранный ЗИЛ, возле которого можно было легко обороняться, а если прижмут, быстро забраться на крышу кабины. С нее перепрыгнуть через забор гаражного кооператива и по гаражам уйти от погони. Бер начал потихоньку перемещаться в намеченном направлении. Будь он пошире в плечах и повыше ростом, вряд ли парни к нему пристали бы, хотя кто знает, современная молодежь — полные отморозки. Жилистая фигура, под одеждой казавшаяся худой, и физиономия ботаника часто подводили самого Александра в обычной жизни, а его противников — в ситуациях, подобных сегодняшней.

— Че, урод, в штаны наложил? — хохотнул один из грабителей, заметив перемещение жертвы.

Парни приближались, намереваясь взять Александра в клещи, но не успели. Воздух вдруг пронзило яркое сияние, и тело скрутила БОЛЬ.

Боль, казалось, длилась вечность, терзая тело и сознание. Хотелось только одного — темноты и покоя. Но все проходит, и эта нестерпимая боль ушла, оставив после себя лишь сильную пульсацию в затылке, висках и груди. Бер открыл глаза. Яркое солнце ослепило его, заставив зажмуриться. Он приподнялся на дрожащих руках, с трудом перевернулся на живот, и его тут же вырвало. Через какое-то время, отдышавшись, он снова открыл глаза. Боковым зрением отметил, что неподалеку кто-то лежит, и повернул голову. В мозгу словно бомба взорвалась, и Александр во второй раз потерял сознание.

Когда он снова очнулся, было уже темно. Бер тупо смотрел на ночное небо, затянутое тучами, и радовался отсутствию боли, но шевелиться пока опасался. В голове царила пустота. Мыслей совершенно не было. «Хорошо, только пить хочется», — вяло подумал он.

— Чувак, ты очнулся! — заголосил кто-то рядом. — Хорош дрыхнуть!

Бер медленно повернул голову на звук. Перед ним на коленях сидел недавний знакомец, тот самый долговязый парень с золотой фиксой во рту.