Андрей Белянин - Лайнер вампиров

— А теперь стой спокойно, я приведу твои брови в порядок.

— Зачем?! У меня нормальные брови, я же не лорд Рутвен, то есть…

— Милый, уход за бровями — первое правило любого приличного гея. А вот с тенями не перебарщивай, если придётся краситься самому. И то имей в виду, что красить ресницы, подводить губки и румянить щёчки у них не принято. Разве что при вечернем выходе в свет. Все «голубые», как правило, обладают хорошим вкусом и следят за собой. Поэтому не переусердствуй, ничего лишнего, только тональный крем…

Эльвира открыла сумочку, быстро мазнула меня телесным кремом по носу, потом кое-где по щекам и шее, попросила закрыть глаза и вдруг без предупреждения начала дёргать мне брови стальными щипчиками. Боль была адская! Я подпрыгнул и заорал как ошпаренный.

— Тебе что, больно? — сделала она наивные глазки.

— Ещё бы! Да я такой боли не испытывал, даже когда мне хвост купировали без наркоза.

— А мы это почти каждый день делаем, — пожала плечами моя наивная девушка, прижимая меня к стене, чтоб не сбежал. — Поэтому не ори, я уберу тебе буквально пару… ну тройку волосинок… ещё вот здесь и здесь и… прямо как стальная проволока… Ну не плачь, маленький, не надо, уже всё. И вот здесь ещё одна… всё, всё, больше не буду! Удачи тебе, как говорится — дьявол в дорогу!

Домовые встретили мой выход из кабинки единым вздохом дружного восхищения. Я вытер кулаком набежавшие злые слёзы и, глянув на часы, быстро расплатился и поспешил за патрульной машиной. Пора, если там действительно готовы принять лишь полицейского-гея, то вот он к вашим услугам, мадам!

Сдержанно поблагодарив заторопившуюся Эльвиру (наверняка побежала набивать первые главы новой статьи «Голубые законники» или что-то в этом роде), я последний раз задумался, правильно ли поступаю. И что есть правильность в контексте ситуационной этики? Разве хоть кто-то сможет воспринимать всерьёз чёрта, гордо носившего мундир полицейского, но легко сменившего его на костюм типового представителя сексуальных меньшинств? Да и смогу ли я сам потом спокойно жить с этим?!

Покосившись на себя в зеркальце заднего обзора, я ещё раз вздохнул по поводу утерянных мужественных бровей. А когда вывернул на окружное шоссе, то уже как-то начал привыкать к этим «ниточкам», плюнул на всё и набрал номер Флевретти. Зевающий капрал, выслушав меня, пощёлкал на компе и почти в ту же минуту дал исчерпывающий ответ.

Итак, ранее это место было чем-то вроде монастыря. Причём общего, мужского и женского типа. Только вместо религии их культом была наука. Они изучали старые манускрипты, последние тенденции магии, вербальную и тактильную методики применения заклинаний, традиционную и нетрадиционную линии понимания философии энергий четырёх стихий и всех космических сил. Что на самом деле вполне обеспечивало потребности страны гарантированным потоком квалифицированных, но практически беспомощных специалистов, ибо практиковать волшебство категорически запрещалось. Так сказать, искусство ради искусства, и ничего более!

Последние сто лет женщины каким-то образом умудрились выжить мужчин. Причины не ясны, то ли что-то не поделили, то ли мужчины ушли на более прибыльную работёнку, но факт остаётся фактом — Сафо стало исключительно женской школой, закрытого, почти тоталитарного режима. Оригинальничающие родители недолго думая сплавляли туда трудно воспитуемых дочерей, благо оплата за обучение была не так высока, как в иных учебных заведениях.

Не буду скрывать, я ехал туда с тяжёлым камнем на душе. Мне нужно было, полагаясь лишь на себя одного и липовую легенду, выяснить то, что всё они наверняка тщательно скрывали, поскольку никто не хочет быть замешанным в убийстве. Хотя конкретно об убийстве в том анонимном письме сказано не было, скорее даже это можно было бы посчитать предположением неизвестного автора. Но вот факт тайных похорон в принципе проверить реально, поэтому, возможно, всё будет проще, чем я думаю. Женщины всегда откровенны с геями, как уверяла Эльвира. Кто знает, может, новый имидж действительно поможет мне разобраться в тех таинственных вещах, которые происходят в этом загадочном месте…

У ворот я нажал кнопку, дождался ответа и, зажмурившись, представился, постаравшись сделать свой голос тоньше и манерней, как пытался учить меня Флевретти. В его исполнении это звучало крайне мерзко, в моём наверняка тоже было не лучше, но зато на этот раз мне сразу открыли ворота, и, красный от стыда, я въехал во двор университета. Поискал глазами, где у них тут парковка, проехал навес для садового инвентаря, спортивный комплекс, заброшенный коровник, конюшню с пожилыми единорогами и даже старинный каретный сарай и наконец поставил машину на маленьком пятачке, обозначенном облупившейся жёлтой краской.

Отсюда до входа в главное здание нужно было топать пешком не менее двухсот метров. Я шёл аккуратной, посыпанной и ухоженной гравиевой дорожкой, мимо идеально подстриженных квадратных кустов, маленьких плодоносящих деревьев и почерневших статуй великих женщин. Кое-кого я помнил ещё со школьного курса истории, но многие памятники встречались впервые.

Тут была и самая знаменитая гномиха с большущей грудью, чемпионка по плаванию на спине, в другом стиле она просто тонула. Сутулая чертовка-алхимик, изобретшая горчицу-васаби и сгоревшая от передозировки своего же продукта. Юная вампирша из Арабики, прославившаяся тем, что первой покусала стоматолога, с тех пор врачи работают в кожаных рукавицах. Ещё молоденькая ведьма, придумавшая эликсир вечной старости, и даже дама с иглами в голове, большим символическим факелом освещающая путь недоразвитым странам на пути к прогрессу и демократии…

Я на всякий случай быстренько читал выбитые имена, дабы при встрече с феминистками не ударить в грязь лицом. Передо мной маячила большая мрачная постройка времён Третьей вселенской войны между ангелами и демонами. Её архитектурный стиль более всего напоминал плохо слепленный кирпич и буквально подавлял своей простотой, мощью и величием. Обойдя фонтан, изображавший невинную деву, разрывающую пасть крокодилу, я наконец открыл тяжёлые негостеприимные двери и шагнул внутрь, в просторное фойе, отделанное старыми дубовыми панелями. Здесь меня мрачно встретило первое живое существо с момента прибытия — неулыбчивая вахтёрша-горгулия. Строгости её взгляда мог бы позавидовать и наш шеф в самом плохом расположении духа, вызванном вставанием на весы и изжогой…

— Я провожу вас к директору, — проскрипела горгулия, расправляя морщинистые крылья.

Мы пошли вверх по широкой старой лестнице, а потом долго кружили по длинным коридорам. Я понял, почему во дворе было пусто, так же как и в коридорах. Шли учебные занятия, все девушки были просто заняты в классах. Что ж, по крайней мере, ясно, что смерть кого-то из педагогов отнюдь не помешала учебному процессу. Да и отсутствие паники только облегчит мою работу.