Алекс Орлов - Рекс

Пришел Рекс и повернул изнутри специальный рычаг, заставив книжный шкаф встать на место.

Тем временем Боднер уже облачился в одноразовый комбинезон и ожесточенно тер руки дезинфицирующими салфетками.

– Ну, допустим, у нас все получится, Рекс… Ты очнешься, отключишь эту мину… А отлеживаться где будешь? Прямо здесь или тебя каретой «Скорой помощи» перевозить придется? Ты ведь еще три дня вставать не сможешь.

– Нет у меня на это времени, Эрнст. Я должен встать со стола и уйти. Вот возьми.

И он положил на вспомогательный столик две ампулы с прозрачной жидкостью.

– Валиант? – уточнил Боднер, хотя и так понял, что это то самое экстремальное лекарство.

Прежде он о нем даже не слышал, но, работая с Рексом, пришлось научиться его применять. Только на других – себе бы он такое не вколол ни за какие деньги. Да, эффект был потрясающим – только зашил, прошелся автодозатором – и через полчаса у пациента даже шва не видно. Правда, отеки на периферии, глаза почти не открываются, руки-ноги опухают, и держится отек два-три дня, но сам очаг в полном порядке.

Однако отеки были сущим пустяком по сравнению с тем, что испытывали пациенты. По их словам, их будто жгли каленым железом и, что самое неприятное, нельзя было применять анестезию. Когда пациент не чувствовал этой жгущей боли, препарат не давал своего потрясающего эффекта.

А тут целых две ампулы и два очага. Ужас!

О стоимости этого препарата оставалось только догадываться. Лишь однажды Рекс обмолвился, что платит за ампулу по пять тысяч ливров. Пять тысяч ливров за полчаса мучений. Очень специфический выбор. Очень.

– Раздевайся и ложись. Пока аппаратура прогреется, ты уже отключишься.

Рекс стал раздеваться. Ему за свою жизнь пришлось пройти через множество неприятных процедур, и он относился к этому спокойно. Он просто не думал о них.

Уходить из центра пришлось ночью, по-воровски. Уходить из дома, ведь Рекс провел в нем почти три года, начав беспомощным калекой, в которого не очень-то верили. Но сначала ему помог доктор Грей, он научил Рекса исцеляться мысленно, показал, как тренировать память и угадывать чужие намерения. Приучил терпеть боль и обращать ее в тепло. А потом, в новой жизни Рекса, появился доктор Том и занялся его «физическим оформлением», как он это называл, и специальной подготовкой.

Были и другие спецкурсы, но эти два человека дали Рексу особенно много, и он их не забывал.

Накануне вечером ему позвонил майор и сказал, что ночью за ним прибудет наряд.

– Беги, Джордж, все, что я тебе обещал, уже приготовлено. Позвони по номеру, который найдешь в ячейке, и тебе помогут устроиться. Ты создан для чего-то большего, чем охота за жуликами.

– Да, сэр, – согласился с ним Рекс, и они попрощались. А спустя пару часов он разогнул декоративные решетки на первом этаже, аккуратно выдавил стекло и выскользнул на свободу.

Он все сделал так тихо и незаметно, что его не хватились, пока не прибыл наряд. Но что им оставалось? Они вернулись ни с чем, а Рекс добрался до ячейки и получил все то, что обещал ему майор, – поддержку знающего человека, который не задавал вопросов, выбор работы и консультации на первое время.

Правда, потом пришлось эту помощь отрабатывать, выполняя задания все новых работодателей. Рекс работал на Пи-Эс-Пи, «саваж» и другие службы, но в их штат никогда не входил – часто это его спасало.

Расплатившись за помощь, он переместился в более спокойную нишу охраны и спецэскорта, но и там, среди министров и тайных генералов от политики, ему пришлось столкнуться с немалыми трудностями. Неизвестно, уцелел бы он, прыгая между этими жерновами, если бы не имел своей агентурной сети, которая продолжала исправно работать, а на ее содержание продолжали поступать казенные деньги.

Кто-то когда-то создал эту систему и так хорошо отладил, что спустя годы она продолжала работать. Спасибо майору – «представителю заказчика». Его Рекс больше никогда не видел и не слышал о нем, а жаль, ведь лицо его со временем совсем стерлось из памяти Рекса, хотя он помнил очень многое даже из той своей жизни, где был солдатом, а до этого воспитанником детского приюта в Монкле.

Это был хороший приют, Рекс считал его своим домом. Раньше он приезжал туда, чтобы увидеть людей, которые его когда-то окружали, но теперь быстро старели. Он любил походить среди знакомых зданий, ставших чуточку ниже, вдохнуть запах аллей и дотронуться до деревьев, которые, как и прежде, оставались такими же величественными.

Внезапно поток образов прекратился, зажегся яркий свет и откуда-то издалека, словно из-за кирпичной стены донесся слабый голос. Кто-то пытался докричаться до Рекса.

Ши-ши? Мы-ши? Ды-ши?

– Дыши, Рекс, дыши! Я не собираюсь сгорать на твоей долбаной бомбе! Дыши, мерзавец, я тебе приказываю!

Рекс стал дышать и открыл глаза. Перед ним было взмокшее лицо Боднера. Смятый капюшон его комбинезона свалился набок и на нем остались темно-красные точки крови.

Боднер напряженно следил за показаниями приборов – несмотря на несколько свежих швов, пациент быстро приходил в себя.

Другого врача это могло поразить, но Боднеру уже приходилось работать с Рексом, вытаскивая пули.

– Если бы ты знал, как трудно было тебя переворачивать! А у роботов этой функции не предусмотрено! – пожаловался Боднер и, отойдя под вытяжку, достал из шкафчика сигареты. Затем закурил, стянул с головы капюшон и вытер рукавом пот.

С табаком он давно завязал, но когда волновался – вот как сейчас, считал незазорным выкурить сигаретку.

– Когда начнешь чувствовать боль, дыши глубже! Ты должен провентилировать легкие, прежде чем я вколю тебе валиант! Впрочем, ты в курсе…

Рекс был в курсе. Он уже переживал инъекции валианта, правда, всего на один очаг, а теперь их было два.

– Надеюсь, ты не забыл, как отключать эту бомбу? Мне бы этого не хотелось.

Боднер затушил сигарету в металлической ванночке и, подойдя к вспомогательному столику, начал готовить дозатор.

– А с другой стороны – так надоело бояться! Я на этой бомбе, считай, уже восемь лет сижу. Все жду, когда кто-то придет, схватит, потребует или выстрелит. Скажет, привет, Эрнст, и ба-бах…

Зарядив дозатор, Боднер перестал болтать, вздохнул глубже и направился к лежащему на операционном столе Рексу. Снова взглянул на показания приборов, потом на пациента и спросил:

– Ну что, ты готов?

– Да, – отчетливо произнес тот.

– Ну, тогда поехали…

И Боднер начал делать инъекции. Быстро, сноровисто, как умел только он. Затягивать было нельзя, следовало обработать область вокруг нижнего очага и перейти на шею раньше, чем он начнет нестерпимо жечь.

И Боднер практически успел. Он сделал несколько последних уколов и отошел, прежде чем по лицу Рекса пробежала первая судорога. Боднер снял с пациента датчики, отключил аппаратуру контроля и отошел. Смотреть на мучения Рекса ему не хотелось.