Павел Корнев - Сборник Приграничье

— Тобой, между прочим, до сих пор Патруль интересуется, — напомнил мне присевший на край стола Илья, которого немало забавляли эти препирательства.

— Это в счет вашего последнего проекта входило, — оскалился я и, прекрасно понимая, что скрывается за этой завуалированной угрозой, добавил: — Или мы начинаем разговаривать с позиции силы?

— И эксперты Гимназии с тобой по поводу сегодняшнего происшествия пообщаться хотят.

— Пусть приезжают — пообщаемся, — получив косвенное подтверждение, что силком и прямыми угрозами отправить на ту же Северную промзону меня в кабалу не гонят, воспрянул я духом. — Мне скрывать нечего.

— Генералов просил передать: выполнение твоей просьбы тоже от этого зависит, — напомнил мне про моего отбывающего заключение друга совершенно спокойный Доминик.

— Вы совсем оборзели, что ли? — уже не контролируя себя, шагнул я к нему, не обращая внимания на сместившегося мне за спину Мстислава. — Это в счет бумаг было!

— Можешь об этом Генералову сказать.

— Ах так? — начиная понимать, что моя позиция в этой ситуации не самая выигрышная, все же набычился я. — Да и подавитесь! Все равно ничего сейчас не можете сделать!

— В скором времени сможем, — напомнил мне Мстислав.

— Вот тогда и поговорим, — потер я непонятно с чего заломившие ребра. — И вообще — я что, похож на альтруиста, который за другого шею в петлю сует? Не на того напали.

— Перестань, — устало потер виски видевший людей насквозь Доминик. — Ты же сам знаешь, что согласишься…

— Не надо на понт брать, — попросил его я.

— Никто тебе за бесплатно работать не предлагает, — вновь подключился к разговору откровенно издевавшийся надо мной Илья. — Отец Доминик за тебя попросил — оформим официально, бляху выдадим, оружие по необходимости. На довольствие поставим, квартирой служебной обеспечим.

— С видом на Северную промзону? — Я закинул на плечо ремень подсумка. — Еще раз повторяю: нет!

— Ну как знаешь, — развел руками переглянувшийся с Домиником Илья. — Не хочешь, твое дело.

— До свидания. — Я направился к двери, и никто не попытался меня удержать. Ни в доме, ни во дворе. Даже калитку в заборе предупредительно распахнули. Неужели обошлось?

Остановившись за воротами, я вытер со лба пот и огляделся по сторонам. Темно. И снег опять пошел. Блин, в такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит, а мне еще до Кирилла по ночному Форту переть. И ладно, если тот дома и пустит переночевать, а то как бы на северную окраину топать не пришлось. Елки, вроде снег валит, а подмораживает — будь здоров. Что за погода такая?

Над головой жалобно скрипел раскачивавшийся под порывами ветра фонарь, который по неведомой прихоти сектантов освещал улицу, и от бегавшего по снегу луча мощной лампы сделалось как-то не по себе. Будто стоит отойти от забора, и мрак заснеженной ночи поглотит и растворит в себе без всякой надежды на обратное возвращение. Чушь какая-то, а неприятно…

Плюнув на оставшийся после беседы осадок — нет, какой же я все-таки молодец: наконец всех на хрен послал, — поднял воротник свитера, расправил шарф и зашагал в сторону Красного проспекта. Через дворы срежу — если на Южный бульвар выходить, слишком большой крюк получится.

Я только дошел до перекрестка, когда краем глаза приметил какое-то движение на противоположной стороне улицы. Резко развернулся и от неожиданности чуть не выронил выхваченный из кармана пистолет — извиваясь меж медленно падавших снежинок, ко мне скользили пятна первородной тьмы. От угольно-черных теней, казавшихся бездонными провалами глаз вырвавшейся из ледяного ада Стужи, так и веяло замораживающим кровь холодом, и невольно я попятился назад. Быстро завертел головой по сторонам и обомлел: сгустки тьмы приближались со всех сторон. Почти со всех. Вернуться к резиденции сектантов возможность пока оставалась. Пока.

Отбросив параноидальную мысль, что все это происки Доминика, я рванул назад. Вот только пустят ли меня обратно? Ладно, в крайнем случае — через забор перемахну. Выбора-то нет. Зубами, если что, цепляться буду.

На скорости медленно надвигавшейся тьмы мое бегство никоим образом не сказалось, но когда я прижался спиной к калитке и принялся со всей мочи лягать дверь, она в один момент оказалась совсем рядом. Мерно раскачивавшийся над головой фонарь чуть снизил накал жути, и появилась мысль приготовиться к обороне, понакрутив вокруг себя защитных щитов. Да нет, не прокатит: от одного вида обтекавших снежинки чернильных пятен становилось ясно — они смогут преодолеть любую выставленную мной магическую преграду. К тому же в колдовском зрении разлившаяся по улице непроницаемым покровом чернота казалась лишь полой плаща приближающегося владыки ночи.

Да чего они там, уснули, что ли?!! Отчего-то боясь просить о помощи вслух — будто крик может стать сигналом для атаки окружавшей меня стаи, я продолжил выбивать ногой дробь, надеясь уже только на чудо. Какое-то подсознательное чутье не оставляло никаких сомнений в том, что ни возвращающиеся способности к колдовству, ни пистолет в руке не дают ни малейшего шанса выкрутиться из этой ситуации. Еще и через забор не перемахнуть — высокий, зараза, и штыри заточенные из бетона поверху торчат. Да открывайте же!

Пятна тьмы придвинулись вплотную, и свет качнувшегося над головой фонаря мазнул по сгустившимся теням. Охнув от изумления, я не поверил своим глазам — разрезанная лучом лампы тьма истаяла в мгновение ока. Выплеснувшиеся из нее жгуты извивавшегося мрака какое-то время дергались от уколов падавших с неба снежинок, но вскоре сгинули без следа.

А фонарь все так же противно скрипел у меня над головой. Скрип-скрип, луч лампы — туда-сюда. Скрип-скрип, полоса света — сюда-туда. И тьма, а точнее, тот, кто скрывался под ее покровом, сдался: когда у меня за спиной распахнулась дверь, чернильные пятна уже бесследно исчезли в ночи.

Отодвинувший засов сектант не произнес ни слова и лишь указал на особняк, на крыльце которого меня дожидался Мстислав. Я молча прошел мимо него, не стряхивая нападавший снег, пересек холл и забрал стоявший на журнальном столике перед Ильей стакан чая. Благо тот был слишком удивлен моим возвращением и даже не попытался отстоять свою собственность.

— Десять минут, — захлопнул крышку серебряных карманных часов Доминик и спрятал их в карман халата.

— А я, честно говоря, сомневался, — признался покачавший головой Илья. — Думал, придется наколку давать, что по Форту асоциальная личность со стволом на кармане разгуливает…

Я проигнорировал этот издевательский диалог и принялся, рискуя обжечься, хлебать горячий чай. И кто догадался в него бергамот положить? Гадость какая! Ладно, хоть согреюсь.