Лев Жаков - Охотники на мутантов

– Так я слушаю, – сказал Лесник, отложив крышку и доставая из рюкзака термос.

– Я же все рассказала, – попыталась возразить Настька, принимая из рук сталкера кружку с чаем.

Он качнул головой.

– Давай, вспоминай.

Девушка вздохнула, сделала большой глоток, поморщилась и задумалась.

– Ну… они приехали в интернат…

– Тебя позвала учительница, – напомнил Лесник. Он сидел на бревне по ту сторону костра, нахохлившись, как сова.

– Да нет же в этом никакого смысла, ничего я не вспомню! – Настька пожала плечами.

– Есть. Потому что происходит непонятное. – Лесник отставил крышку термоса, из которой пил, словно из кружки, оперся о колени широкими ладонями и, наклонившись вперед, произнес с расстановкой: – Теперь всякая мелочь важна, ясно? Зачем тебе надо в Крепость? Почему тебя пытаются убить? Где-то в твоих путаных глупых воспоминаниях кроется ответ. Думай!

Настька обиделась:

– Что ты заладил – глупая, глупая… Я не глупая вовсе! Я нормальная. Просто я не могу думать так же быстро, как ты. Ты-то уже большой, а я еще школу не окончила. И вообще я женщина, а женщины умны не головой, а сердцем! - Она задрала подбородок и победоносно взглянула на сталкера. Тот невесело хмыкнул в бороду:

– Оно и видно, что женщина, лучше не скажешь. Сплошная напасть. А теперь кончай болтать и вспомни в деталях, как все было. И не выводи меня из себя.

Девушка сложила руки на груди, выпрямилась, напустив на себя уверенный вид, хотя глаза ее бегали.

– Дядя Василь, а ты этого сталкера разглядел, ну, который там был? На которого эти снорки наседали? Ты его знаешь?

Лесник поскреб переносицу.

– Нет, откуда бы?

– Ну вы же тут постоянно ходите, общаетесь, наверное… – Настька хитро глянула на Лесника из-под полуопущенных ресниц. Сталкер нахмурился:

– Ты мне зубы не заговаривай. Дискотек тут не бывает. А этот смуглый красавчик пристрелит тебя и не задумается, забудь о нем. Тьфу, и меня сбила! Наоборот, помни каждую минуту, что он у тебя за спиной, целится тебе в голову.

Настька невольно оглянулась. Кругом была непроходимая тьма беззвездной ночи. Она поежилась.

– Не надо меня пугать, я и так уже пуганая. Так вот, Марья Николаевна позвала, они в учительской сидели… Она меня с ними оставила, похихикала еще гнусно, мол, пообщайся с родственничками. А они выглядели так… ну, не круто, а по-военному, хотя, по-моему, вполне даже круто. Из такого бы автомата да по нашим девчонкам! И директора с Крысой тоже к стенке…

– Крыса – это Марья Николаевна?

– Ага. Ну и вот, мы поговорили, они сказали, что возьмут меня с собой домой, ну, в деревню, и мы поехали. Сели в их джип и поехали…

– Куда? – перебил внимательно слушавший Лесник.

– Ну как куда, туда и поехали, сюда то есть.

– Прямо, никуда не сворачивая? Настька начала дрожать, мелко стуча зубами.

– Х-холодно, – сказала она, обхватив себя за плечи и придвигаясь к догорающему костру. – Я не знаю, как сюда прямо ехать, а как криво, я же первый раз… ну то есть сюда, а когда отсюда везли в детстве – я ж разве помню? Приехали мы в какой-то дом, вроде того, где ты появился, отвели меня наверх, велели подождать, потом опять отвели в машину, и мы поехали прямо сюда. По дороге через пост какой-то проезжали, дядя Валера выходил, с какими-то солдатами разговаривал…

Лесник потеребил бороду. Широкий лоб его прорезала глубокая морщина.

– И потом – никто новый не приходил, не говорил с тобой?

– Не-а, – девушка качнула встрепанной головой. – Никого не было. Привели, и я ждала. Потом со мной еще солдаты эти сидели, которые с дядей Валерой приехали, и еще один , который нас там ждал, ну, в этом, как его…

– В баре?

– Наверное, да. – Настька стала растирать себе плечи. – Что-то мне холодно. Я не помню ничего больше, я все рассказала. Так мы тут ночевать будем? – спросила она. – Может, лучше пойдем дальше? Вдруг этот нас догонит и убьет ночью?

Лесник покачал головой.

– Ему кровотечение надо остановить и сил опять набраться. Я ему перебил артерию, крови он много потерял. Если не перетянет вовремя – может и истечь совсем, значит, повезло нам.

Настька широко раскрытыми глазами посмотрела на его спокойное лицо.

– Повезло… То есть он умрет?

Сталкер пожал плечами. В Зоне смерть была привычным делом, и он не видел, из чего тут делать трагедию.

– Все там будем, – буркнул он.

Поежившись, Настька огляделась. Костер ярко озарял

бревна, Лесника, рюкзаки и двустволку у ног сталкера, но вокруг островка света смыкались холодные тени.

– Дядя Василь, я бы не хотела тут оставаться, – сказала она.

– Ложись давай. Завтра я решу, что делать.

Она молча разулась и полезла в спальник. Душераздирающе долго зевала, едва не вывихнув челюсть, посопела, крутясь в мешке, наконец затихла. Лесник подождал, когда девушка успокоится, прислушался к ровному дыханию, осторожно взял двустволку, подойдя к воротам, выглянул. Было уже совсем темно. Он постоял немного, вернулся, сел и уставился в костер. Нахмурился. И так, тяжело задумавшись, просидел почти до рассвета.

Тело задеревенело, ломило спину, ныла рана. Открыв глаза, Рамир зло ругнулся. Сколько он провалялся в отключке? Уже день! Хмурый такой день, когда с самого утра кажется, что вечер. Низкое небо было мутным и тяжелым, вместо дневного света – сумерки. Самая поганая погодка, к тому же тучи выглядят так, будто вот-вот пойдет дождь.

Или все-таки вечер? Рамир двинул головой и застонал от боли в онемевших мускулах. Еще бы, пролежать ночь со скрюченной шеей…

Попытался встать – по ногам поскакали мурашки, тысячи иголочек вонзились в ступни. Сжав зубы, сталкер оперся на край ямы – иголочки впились в ладонь – и с третьей попытки поднялся. Шатаясь, сделал шаг, затем второй.

Дохлый кровосос распростерся на смятой палатке. Рамир пнул его.

– Что, приятель? Не повезло тебе. Хотя кому больше не повезло – еще вопрос. Тебе-то уже все безразлично, а я теперь должен переться черт-те куда…

Он невесело усмехнулся, ногой перевернув труп, потом еще раз. Там, где лежало тело, полотнище стало заскорузлой тряпкой, покрытой засохшей кровью.

– Непригодна, – подытожил Рамир. – Сбрасываем как балласт.

Повернувшись, он нашел взглядом рюкзак. Тот выглядел лучше. Вместо того чтобы проверить оружие с боеприпасами, Рамир сел на краю буерака и уставился на развалины впереди. Он старательно давил все угрызения совести. Нужно думать о деле, никаких эмоций! Могильник, говорите?

В Зоне много о нем рассказывали, но сведения были противоречивые. Известно, что там есть Оазис – безопасное пятно к северу от центра этой территории, – есть Лес-Мозголом, какие-то странные лабиринты на востоке, ближе к реке, непонятный туман… По большому счету выходило, что никто не знал ничего конкретного.