Лев Жаков - Охотники на мутантов

Когда Цыган подошел ближе, по коричневой морщинистой щеке потекла слеза. Сталкер в клетке протянул руку, пальцы с обломанными ногтями проскребли по куртке. На Рамира уставились два воспаленных глаза.'

– Уже долго тут… – с трудом ворочая языком, проговорил мужчина. Лицо заросло, сальные волосы сосульками свисали со щек и подбородка. – Вытащи, сил нет больше смотреть на это…

– Что тут у вас? – спросил Рамир. Подергал мощные деревянные прутья – очень толстые, не сломаются, даже если ногой со всей силы садануть, – и двинулся в обход большой квадратной клетки в поисках двери и замка. Повернув за угол, он остановился. Дальше в ложбине стояли еще пять клеток, в них были сталкеры. При виде Цыгана один припал к доскам и замычал что-то, просовывая руки между прутьями. Двое лежали, бессмысленно глядя на него, еще один, скрючившись, валялся спиной к Рамиру, так что было неясно, жив ли вообще, четвертый суетливо бегал по клетке, а последний… Рамир покачал головой. Худой ободранный мужчина сидел в углу, обхватив колени, напряженным безумным взглядом уставившись перед собой. При виде него почему-то сразу становилось ясно – этому уже не помочь, сошел с ума.

– Они нас съедят, – зашептал пленник, наблюдая за тем, как Цыган ходит между клетками. – Ловят, запихивают сюда и почти не кормят, сволочи, – его передернуло, под жидкой бороденкой дернулся острый кадык. – И сидишь тут, и смотришь на них… и тебе все кажется, что ты сам превращаешься в бюрера! Хотя они не обычные бюреры, ты ж видел, брат, видел? Могильник здесь, сам знаешь, тут другие какие-то, местные живут… Ненормальные они совсем, дикие. – Вдруг глаза его зло блеснули. – Чего стоишь?! Давай, прострели замок! Вот же он, сюда стреляй!

Цыган как раз заметил большой амбарный замок на клетке. Таких, наверное, уже и не делают давно, чуть не с советских времен остался.

– Да чего же ты ждешь, брат?! – мужик хрипло закашлялся. – Они наберут так человек десять, потом поймают бабу какую-нибудь и устраивают ритуал… – пленника затрясло. – Их этот главный… толстый… выбирает из нас одного-другого – и съедает, а объедки своим тараканам отдает! Понимаешь?! У него крыша съехала совсем, у главаря их! – пленник заскреб ногтями доски, хилое тело сотрясала крупная дрожь, красные слезящиеся глаза безумно сверкали.

– Кто у них главный? – спросил Рамир.

– Да мы откуда знаем? Жирный такой парень, здоровый. Откормился… на нас разжирел, на мясце нашем, на человечинке! – Он вцепился в прутья. – Выпусти меня, брат! Сделай уже что-нибудь!

– Что я с этим сделаю? – Рамир ударил кулаком по замку.

– У тебя же пистолет, – жарко зашептал пленник. Остальные тоже заволновались. Раньше большинство безучастно прислушивались к разговору, но теперь все, кроме безумца, вскочили, стали совать руки между прутьями, тянуться к возможному спасителю.

– Тише вы! – шикнул на них Рамир. – Привлечет внимание. Приятель, про какой ритуал ты говоришь? И что это за жирный парень, как выглядит?

– Спаси нас! – Не слушая, пленник повалился на колени, прижался лбом к доскам, дыша тяжело, с натугой. –Ритуал начнется скоро… Они поймали кого-то, я видел, повели ее, туда, вон туда…– он махнул рукой, и Рамир повернулся.

В просвете между двумя клетками виднелась площадка, озаренная всполохами аномалии. Треск разрядов был слышен даже здесь, необычная зеленоватая «Электра» – или нечто другое, похожее, – посверкивала молниями. Вокруг большого нелепого сооружения рядом с аномалией толпились бюреры.

Рамир сказал:

– Не хочу я шуметь, внимание привлекать. Ну, ладно… Он навел пистолет на дужку замка, но передумал, прицелился в скобу.

И заметил краем глаза оживление возле аномалии. Шум усилился, донеслось хоровое щелканье. Так и не выстрелив, Цыган повернул голову. В круг болотного гнилостного света посреди долины, спрятанной в центре верескового лабиринта, вступила девушка. Он не сразу узнал свой объект – девчонку обвешали украшениями, как новогоднюю елку. Браслеты почти скрывали руки, на груди торчала горбом груда бус.

Вдруг пленник в клетке закричал.

А потом воздух наполнился клацаньем клешней, из темноты за клетками выступили бюреры, спустившиеся по склону холма. Пятеро тут же кинулись на Цыгана. Он дважды выстрелил, но его схватили за руки, две косы обернулись вокруг шеи, и сталкер повалился на землю, хрипя-Сбоку выступила огромная тень, у Рамира закололо в висках – и вновь будто ментальный ветер подул на него, на мгновение опустошив мозг.

Ненависть затопила его. Рамир с ревом крутанулся, вырвав руку из захвата, вновь надавил на спусковой крючок, целя в лицо появившейся рядом твари – то есть в лицо контролера, нависшего над ним.

Но выстрелить не успел. Руку поймали и выгнули за спину, пистолет упал на землю.

«В клетку его».

Ни единого слова не было произнесено, но Рамир услышал телепатический приказ. Он забился в руках бюре-ров, однако те держали крепко. Заклацали клешни, щелкнул замок. С Цыгана сорвали автомат, рюкзак, вытащили нож из ножен – а потом кинули в клетку рядом с тощим пленником. Тяжело, с присвистом дыша, Рамир вскочил, припал к доскам и уставился на жирного контролера полными ненависти глазами. Тот разглядывал Цыгана с вялым любопытством и брезгливостью.

– Так это ты меченый? – неразборчиво прошамкал он. – Ты гляди, как долго бегал…

С помощью пигмейки Настька нацепила на себя почти все украшения. Довольно скоро инициатива целиком перешла в морщинистые руки хозяйки – девушке казалось, что больше надеть уже нельзя при всем желании, но Тараторка, как про себя обозвала ее Настька, навешивала и навешивала на девушку все новые побрякушки. Что-то пигмейка пристроила ей на голову, как диадему, одну нитку бус обвязала вокруг пояса. Браслеты покрывали тонкие руки На-стьки едва не до плеч, при каждом движении она издавала мелодичный звон и постукивание.

Пока ее наряжали, девушка попыталась познакомиться с Тараторкой поближе. Та отвечала охотно, только вот понять было сложно, щелкала пигмейка очень быстро и беспорядочно.

После каждого браслета и шнурка с кулоном, надетых на гостью, пигмейка делала шаг назад и долго оценивала Результат своих усилий, так что дело продвигалось медленно. Наконец в хижину заглянул провожатый, прощелкал что-то – и Тараторка заторопилась, стала почти беспорядочно развешивать на Настьке украшения. Та взмолилась:

– Хватит! Я еле на ногах стою! Не дойду же, даже если близко!

Бледно-желтое плоское лицо пигмейки вытянулось, сильнее прорезались морщины вокруг глаз и рта. Она огорченно заглянула в тазик, где оставалось еще несколько побрякушек, но Настька осторожно попятилась, стараясь не опрокинуться под весом бижутерии.