Сергей Недоруб - Тайна полтергейста

Смеяться она перестала, когда однажды в зеркале увидела такие же следы на своем лице.

— Что это такое, папа? — спрашивала она, крутя персик в руках.

Папа осторожно присел на край постели и погладил ее по волосам, густым и волнистым.

— Такое иногда бывает, ласточка, — ответил он, о чем-то беспокоясь. — Это из-за твоей болезни. Потерпи немного, малышка. Скоро я заберу тебя домой, и ты снова станешь такой, как раньше.

Она улыбнулась и прижалась к нему. Папа поцеловал ее в лоб, проведя рукой по голове.

Ласточка не заметила, как изменилось лицо папы.

Она не знала, что прядь ее волос осталась у него в руке.

Доктор в белом халате поставил подпись на какой-то бумаге и вручил лист взволнованным родителям одного из мальчишек.

— Острая, — произнес он с сожалением.

Мальчик посмотрел на девочку, сидящую напротив. Слез со стула и ушел с родителями. Его друг болтал ногами, внимательно глядя на врача.

— Острая, — сказал доктор, протягивая другой листок его матери, которая закрыла лицо уголком накинутого на голову платка. Она вывела сына в коридор, и дверь за ними захлопнулась.

Папа медленно встал, глядя на доктора. Увидев лицо врача, он все же подошел к столу и принял третий бланк.

— Хроническая, — услышала девочка странное слово.

Папа чуть не смял бумажный лист в кулаке. Подойдя к дочери, он поднял ее на руки.

— Пойдем, ласточка, — сказал он. — Еще несколько дней в палате, и ты вернешься домой.

Она ничего не ответила. Ей очень хотелось домой, и ради этого она была готова на все. Даже вытерпеть в палате еще несколько дней.

Она не знала, что теперь одиночество только усилится — обоих мальчишек забрали по домам. Она кусала маленькие пальчики от горькой мысли, что так и не успела с ними подружиться.

— Папа! — рыдала она. — У меня кровь идет из зубов!

Отец опять прижал ее к себе. Его грудь вздымалась и опускалась все чаще. Объятий было явно недостаточно. Девочка продолжала плакать, зарывшись в его плечо, не обращая внимания на то, что от этого кости начинали болеть еще сильнее. Она не понимала, что с ней происходит. Папа часто пытался ей это объяснить, и она уже запомнила его слова наизусть. Но все равно не понимала их значение.

В тот вечер они вышли в парк позже обычного. Стояла ранняя осень, но она все равно носила теплую курточку, поскольку ее знобило, и шапку, скрывающую остатки волос.

— Девочка моя, — начал отец. — Я хочу, чтобы ты знала. Я тебя очень люблю.

— Я тоже люблю тебя, папа, — ответила она честно, ни секундочки не задумываясь.

Он присел перед ней и посмотрел в лицо.

— Выслушай меня очень внимательно, — сказал он. — Твоя болезнь оказалась сильнее, чем все мы думали. Ия решил бороться с ней по-настоящему. Но для этого мне нужна твоя помощь.

Она кивнула.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — сказала она. — Я очень хочу выздороветь.

— Тогда забудь все, что было раньше. Забудь о своей болезни, ласточка. С этого дня твоя жизнь начинается заново. У тебя будет новое имя.

— Новое имя? — Она раскрыла большие, красивые глаза.

— Да. Имя, которое будем знать только мы двое, да и твои самые близкие друзья, если захочешь. Я буду звать тебя Литера.

— Литера, — повторила она.

— Теперь все, что произойдет с тобой, будет относиться к Литере. Ты можешь наполнить свою жизнь любыми мыслями и событиями. Любыми, какими захочешь. Чем станет история Литеры — решать только тебе.

— Как здорово! — сказала она с восхищением. Папа поцеловал ее в порозовевшую щеку.

— Теперь все будет по-другому, — сообщил он. — Это не Литера будет сидеть и тихо болеть, а другая девочка. Литера будет бороться с болезнью и победит ее.

— А что будешь делать ты?

— А я, — вздохнул папа, — снова уеду на работу.

— Зачем? — Девочка встала на месте, и отец повел ее к выходу из парка.

— Ну, ты же не одна будешь бороться с болезнью. Я буду тебе помогать. Надо зарабатывать деньги на твое выздоровление. Хорошо?

— Хорошо, папочка.

Они шли домой, и девочка крепко держалась за руку самого сильного человека в мире.

«Я Литера, — восторженно думала она. — Литера, Литера…»

Тянулись долгие, однообразные дни.

Литера не думала о болезни. Болезнь этого не заслуживала. Литера больше не собиралась отдавать ей ничего из того, что было в ее власти. Свое время, настроение, мысли, мечты. Папа был прав: девочка, грустно смотрящая в зеркало и думающая только о том, что больна, осталась в прошлом. У Литеры больше не имелось ни времени, ни желания удалять какому-то недугу больше сил, чем это было необходимо.

Она ходила в школу, помогала маме готовить обеды, сама убиралась в комнате. Литера настолько привыкла принимать таблетки каждый день, что уже перестала замечать, что делает это. Со временем она самостоятельно научилась пользоваться косметикой и создавала себе такую внешность, какую только могла пожелать.

И уже могла спокойно произносить «хроническая лейкемия».

День сменял день, неделя неделю, счет пошел на месяцы. Папа все не возвращался, и никакие расспросы не помогли выведать у мамы, когда он вернется. Литера подолгу любовалась снежинками за окном, в то время как ее сверстники проводили время за компьютерами. Она их жалела.

Весна наступила, принеся с собой тревогу. Отец все еще не появлялся и перестал присылать весточки. Литера все ждала звонка в дверь.

И однажды звонок раздался.

Открыв замок с замиранием сердца, она удивленно посмотрела на двух подростков, стоявших на пороге.

— Привет, — неуверенно произнес тот, что повыше ростом, долговязый.

— Вы к кому? — спросила Литера, высунув лишь голову. — Чего вам надо?

Другой парень застенчиво переминался с ноги на ногу.

— Извиниться, — ответил он.

— За что?!

— За то, что мы не успели с тобой подружиться…

Их звали Фармер и Уотсон. Литера никогда не произносила их настоящие имена. Любые обычные имена были слишком шаблонны.

Им не пришлось долго бороться за свое здоровье — острая форма лейкемии уже давно поддавалась излечению в отличие от хронической. Мальчишки были здоровы уже через пару лет после выписки из больницы. Однако они не забыли о девочке, коротавшей вечера в соседней палате в полном одиночестве, без надежды на исцеление. Найдя Литеру через программу взаимной поддержки онкологических больных, они решили навестить ее.

Литера приняла их в свой мир, обрадовавшись, что наконец-то нашлись друзья, которые способны понять ее полностью. И они в самом деле оказались настоящими друзьями. Отзывчивыми, понимающими ценность простых вещей, вроде умения жить, не думая о возможном скором конце. По отношению к остальному миру оба парня так и не смогли социально обустроиться — каждый из них занимал единственную строчку в списке знакомств другого.