Алексей Махров - Эпицентр Тьмы

— Мочи гадов!!! — во всю глотку ору я. Приподнимаюсь и одну за другой всаживаю во вражеское укрытие три гранаты из ГМ-94. Под платформой прокатывается огненное облако. Потом я бросаюсь вперед, рывком проскакиваю три десятка метров, запрыгиваю на платформу и, подкатившись к краю, кидаю вниз парочку Ф-1. Толстая бетонная плита подо мной ходит ходуном. Я с трудом поднимаюсь (сотрясением от взрывов мне тоже врезало неслабо), мешком падаю с платформы и высаживаю под нее весь магазин, целясь во все, что шевелится.

Господи! Ну за каким рожном я потащил ее в Москву? Помощников мне не хватало? И теперь она лежит там неподвижная, холодная… такая красивая…

— Ну, вы им дали прикурить, тащ командир! — ко мне осторожно подходит Рогозин, покачивая головой. — Как вы их! — Степан в восхищении хлопает меня по спине и попадает точняком по вчерашней ране. От дикой боли я теряю сознание. Впрочем, прихожу в себя довольно быстро — Рогозин принимает доклад от проверяющих подплатформенное пространство бойцов.

— Одиннадцать трупов. Один живой, но сильно контуженный, — говорит Анька Семенова. — Говорить не может — только мычит. Из оружия удалось собрать…

Я встал, еще плохо соображая, что творится вокруг: и взрывной волной меня приложило, и Степа на радостях постарался. Внезапно в памяти всплыло видение убитой Панкратовой, и я, отпихнув Рогозина, рванулся туда, где видел ее в последний раз. Снайпер… Мой снайпер… Мой любимый снайпер!..

Бледная, как смерть, Катюшка сидела прямо на земле и чересчур старательно протирала оптику СВ-98 кусочком замши (правда, руки у нее тряслись, просто ходуном ходили), когда я наскочил на нее и принялся бесцеремонно ощупывать:

— Где?! Куда тебе попали?!

Катя отчаянно пытается вырваться, но потом вдруг замирает и следит за мной с каким-то удивленным интересом.

— Товарищ майор… Вы… Вы чего?.. Я целая… Правда-правда… Просто, когда они стрелять начали, мне в глаз бетонная крошка попала! Больно было… — лепечет она и вдруг с неожиданной силой вцепляется в меня. — Вы решили, что они в меня попали, да? И отомстили? Перебили их всех… за меня? Правда?..

Бляха!!! Чего это я так завелся?!! Что я творю?!! Что делаю?!! Катюша — отличный товарищ и девчонка — ничего себе, только что это я? Ведь ей всего восемнадцать, а мне бы скоро стукнуло сорок, если бы не болезнь… Меня, хрыча старого, смерть поссать отпустила, а я…

Рывком отстранившись от девушки, я повернулся к ней спиной и пошел к Рогозину.

— Степан! Возьми пятерку и прочеши окрестности! Где-то здесь находятся их «секреты» — кто-то ведь предупредил основные силы о нашем приближении. Только будь осторожен — хватит с нас на сегодня потерь!

К вечеру Степан умудрился отыскать в округе места трех «секретов», но людей там, естественно, не оказалось — успели смыться, голубчики. Хотя лучше бы они остались и приняли бой — как далеко они могут отсюда уйти пешком без еды и воды и насколько мучительной может стать их смерть, можно было предсказать достаточно точно. Однако, поразмыслив, я приказал отправить по их следам поисковые тройки — мне не хотелось, чтобы вокруг нашего лагеря кружили вражеские бойцы.

К закату мы уже осмотрели, пересчитали и перенесли в наш временный лагерь трофеи, которых из-за моей дурацкой вспышки гнева оказалось до обидного мало. Если не считать, конечно, трех грузовиков. Те, кто называл себя следопытами, были вооружены исключительно легким оружием, зато имели в кузове одного из грузовиков четыре ПЗРК «Стингер». А в другой машине лежал десяток лопат. Еще нам удалось взять пяток «калашей» разных модификаций, один пулемет и, самое ценное, портативные радиостанции, целых четыре комплекта! Все остальное было основательно искорежено многочисленными осколками и не менее многочисленными попаданиями. Конечно, грузовики — это хорошо. Очень хорошо. Тем более у них приличный запас топлива. Теперь мы на колесах…

И лопаты как нельзя кстати — нам придется основательно ими поработать, прежде чем мы доберемся до подвалов разрушенного НИИ. По крайней мере, мои бойцы именно так и думают, заранее «предвкушая» этот тяжкий труд. Про то, что искомое мной лежит гораздо ближе к поверхности и отнюдь не под развалинами основного здания, я им пока не говорил. Пускай готовятся морально, стойкость в себе воспитывают…

Руководящий обыскивающими трупы и автомобили бойцами Панкратов подошел ко мне перед самым ужином и молча протянул кучу крашенных в красный цвет лоскутов ткани. Часть из них была испачкана бурыми пятнами засохшей крови. Мать вашу, это же пионерские галстуки!

— Это я в рюкзаке одного из них нашел, — поясняет Вася. — А вот это было в полевой сумке ихнего командира!

С этими словами лейтенант протягивает мне небольшой конверт со сломанной сургучной печатью. На плотной серой бумаге написано «Командиру усиленного сводного поискового звена. Вскрыть в 100 км от границы Москвы». На печати — эмблема Тимуровского комитета. Внутри конверта твердый прямоугольник лучшей берестяной бумаги. Она не размокает в воде, очень плохо горит, правда, трудов стоит… Ой-ей-ей, сколько стоит! Человекочасов — как на километр обычной. Если не больше…

На бумаге — приказ за подписью… Ого! Не, не так. ОГО!!! Вот как! Приказ-то за подписью ВСЕХ членов Совета Дружин. В приказе сказано, что сводное усиленное поисковое звено, оказавшись в зоне досягаемости Москвы, должно пройти в руины и предпринять все усилия для отыскания прибора «Изделие 712-24 (ГВЧ-450-17 модель 2 обр. 7)». В случае обнаружения данного прибора звеньевой обязан отправить делегата (ов) с донесением и сроками маршрута. К приказу прилагаются: компоновочный чертеж искомого прибора и изображение его внешнего вида с массогабаритными характеристиками — истертые синьки, на которых смутно проглядывается нечто странное, напоминающее гибрид танка и пилорамы. Еще из конверта выпала потертая двухсторонняя карта довоенной Москвы с красным кружком в районе нашего теперешнего местоположения и схема здания, в одном из отсеков которого нарисован крестик.

— Вася, а как там наш пленный? — спрашиваю я. — Не оклемался еще? Мне очень о многом надо его расспросить…

Пленный оклемался только к вечеру. К допросу приступили неторопливо и вдумчиво. Лжеследопыта, парня двадцати пяти — тридцати лет, раздели и привязали к обломку бетонного столба. Затем Степа Рогозин, демонстративно поигрывая штык-ножом, спросил душевным ТОНОМ:

— Сам начнешь говорить или мне тебе для начала яйца отрезать?

Пленник раскололся сразу. Полностью. Как говорят профи, «до самой жопы».

Мы выяснили, что зовут его Тарму Таммерк и он наемник из частной армии эстонского барона из Выру. И основной их задачей до последнего месяца были рейды на территорию Тверской и Пионерской республик. За рабами. Но месяц назад их скопом, вместе с бароном, наняла неназываемая спецслужба скандинавов и отправила в глубокий поиск на юго-восток. По пути они перехватили отряд пионеров и, воспользовавшись все той же байкой про следопытов, неожиданно напали и перебили всех.