Ян Миклашевский - Бабочка

Макс вкратце поведал институтскому заведующему отделом медицинских исследований и разработок о своих приключениях. О том, как они попали на Третью Базу. О том, как из всего отряда выжил только лишь он один. Про Михалёва и Камышевского. Когда повествование дошло до встречи с Борщевским, Тенёв нахмурился.

— Значит, говоришь, Борщ тоже собирается на север? Оно и неудивительно — когда работаешь на два фронта, рано или поздно наступает время выбирать, на чьей же ты стороне. Хотелось бы мне верить, что он с нами, но зная этого старого лиса, уверенности в этом у меня нет никакой.

— Марк Александрович, может хоть вы объясните, что здесь вообще происходит?

— А происходит, мой дорогой Максимка, здесь полная ерунда. — Тенёв налил из термоса какого-то напитка и жестом предложил Максу его попробовать. — Слышал ли ты что-нибудь о проекте с названием «Перерождение»?

Напиток обжигающим комом прокатился по горлу, принеся с собой бодрость и добавив мышлению ясности. Нимов попробовал вспомнить, не попадалось ли ему упоминаний об этом проекте в оставленных Завадским документах.

— Не помнишь? — продолжал Тенёв дальше. — Оно и неудивительно. Проект этот к Институту отношения не имел никакого, но одновременно с этим он являлся определяющим при образовании нашей богадельни. Можно сказать, что именно ради того, чтобы положить конец существованию этого проекта Институт и создавался. Закури, легче станет. Тебе прилично досталось, пусть даже тот снаряд рядом лёг.

— Вот уж от вас, Марк Александрович, я такого не ожидал, — Макс был ошарашен предложением главного институтского медика, — а как же здоровье там, трезвый образ жизни?

— Уже шутишь, — утвердительно произнёс Тенёв, поправил очки и начал шарить по карманам, — это радует. Означает, что не всё с тобой так плохо, как я думал поначалу, — он наконец вытащил из кармана сигаретную пачку и зажигалку. Предложил одну сигарету Максу. Оба затянулись, — я ведь тоже не курил до того момента, как наши пути с Пашей и Толей, ну Никоновым, как ты понимаешь, разошлись. А вот как остался тут один, так нервишки и стали пошаливать.

— То есть, как разошлись? — озадаченно спросил Макс. — Вы же всё то время, сколько я вас знаю, были не разлей вода.

— А вот так и разошлись. Задумал наш Паша возродить проект, который несколько десятилетий назад и стал одним из краеугольных камней в образовании Аномальных Территорий. Понятное дело, что знали об этой его задумке очень немногие. И задумал он это дело, как я понимаю, ещё тогда, когда нас, простых сталкеров, пусть и с образованием, позвали принять участие в создании Института, вот только нам об этом он рассказал только пару недель назад.

— То есть как, простых сталкеров?

— А вот так. Самых что ни на есть простых сталкеров. Нужны были практики с образованием, а не теоретики без практики. Учитывая, что по молодости нам довелось ходить и до центра Зоны, да и связями нужными обзавелись к тому моменту, данное предложение выглядело логичным. Вот только если б я знал, какие бумаги Паша умудрился найти и что он задумал… Тенёв затянулся и налил ещё по полкружки ароматной жидкости.

— Так получилось, что все мы принимали участие в одной из первых экспедиций на Аномальные Территории после Второго Взрыва, собственно и выжили из всех участников только мы втроём. Нам бы на большую землю вернуться надо было, да что-то остановило как будто. Несколько лет мы промышляли вольным сталкерством, видали Аномальные с таких сторон, с каких их мало кто видел, а потом выяснилось, что Борщик наш не просто администратор базы и по совместительству кабатчик, но повыше рангом птица. Завербовали его фсбшники наши, хотя это было всего лишь вопросом времени. Кстати, говоришь, Михалёв с Камышевским тебя чинили?

— Вы с ними знакомы? — Откровенность Тенёва была Максу непонятна, но чувствовалось, что просто так профессор такие вещи рассказывать бы не стал.

— Не то слово. Вся наша троица к ним за медицинской помощью во время скитаний по Аномальным захаживала и неоднократно. Вот скажи, — с ухмылкой поинтересовался Тенёв, — сколько лет, на твой взгляд, тому же Камышевскому?

— Ну, лет под сорок, — озадаченно произнёс Макс.

— А ведь Венечка почти наш ровесник, даже постарше будет, только вот мы уже на шестьдесят почти что выглядим, — ехидным тоном сказал Тенёв. — Он, к слову, единственный выживший из самой первой экспедиции. Если бы не Михалёв, то удобрять бы Венечке сейчас собой землю. Как уж он оказался в том месте, где той экспедиции конец наступил, это я сказать не могу, но притащил он Венечку к себе на базу, выходил его, с того света вытянул, можно сказать. Вот только сам Михалёв та ещё загадка. Ты слушай, лаборант, слушай и внимай. Мне эти игры в великие тайны уже в печёнках сидят, а тебе может и пригодится что услышанное, — Тенёв затянулся сигаретой. — Я сейчас в такой же ситуации, как и ты. То есть совершенно не представляю, куда мне идти дальше.

— А к тому же Михалёву?

— Сразу видно, что ты совершенно не в курсе, кто тебя с того света вернул, — в голосе Тенёва появилась нервозность. — Михалёв наш, Валерий свет Семёнович, уже давно должен лежать на погосте, поскольку если верить Паше, то шестьдесят лет ему исполнилось ещё в прошлом веке, накануне Первого Взрыва, однако же старый хрыч до сих пор топчет землю и коптит воздух. И как мы не просили его поначалу поделиться секретами и наработками с Институтом, слал он нас с нашими просьбами достаточно далеко. Только до поры — и к нему подход нашли со временем. Ты наверняка не в курсе, но Вторая База названа таковой вовсе не по порядковому номеру, а потому, что её накрыло Вторым Взрывом. Не выжил из персонала тогда никто, но когда мы с Пашей и Толей попробовали пробиться в её недра, то обнаружили означенных ранее Валерия Семёновича и Венечку, обосновавшихся там на постой. Понимаешь, какое дело — Камышевского я знал ещё со студенческих лет, но тут мне поначалу показалось, что от Вениамина осталось только тело со вставленным в него чужим сознанием. Однако потом за чаем пообщались мы с ним, юность вспомнили… это действительно был наш Камышевский, только гибель их экспедиционного отряда наложила на его и без того несладкий характер тяжеленный отпечаток. Если бы не Михалёв, притащивший его полумёртвого в своё укрытие, то скорее всего и не было бы нашего Венечки в живых. Так что кто знает, может он, спасая тебя, отдавал своего рода долг. Паша, к слову, периодически пытался его сманить в Институт, но бесполезно.

— Вы говорите, что Михалёв с Институтом работать отказался, но зачем тогда туда мотались институтские конвои?

— Затем и мотались. Михалёв хоть и отказался присоединяться к Институту, однако от определённого сотрудничества отказываться не стал. На взаимовыгодных условиях, само собой. Мы поставляли ему оборудование, продукты и прочее, даже умудрились выбить из него разрешение на присутствие институтских групп на его базе, а он, хоть и скрепя сердцем, но всё же делился некоторыми наработками.