Ян Миклашевский - Бабочка

— Все слышат? — прошептал Гвоздь. Матрас и Хендрикс дружно кивнули.

— Вроде не в лесу, а где-то тут, в доме.

— Твою мать, — тихо выругался Матрас. — Как знал, что слишком уж тут спокойно.

— Не кипешуй, — Хендрикс нацепил на ствол маленькое зеркальце и с его помощью осматривал коридор сквозь дверной проём, — если что, свалим через окно. Только что-то мне этот звук напомнил.

— Как будто свет кто-то включает и выключает. И у машин так релюха щёлкает, когда на аварийку ставишь, — Гвоздь с помощью такого же, как у Хендрикса, зеркальца осматривал пейзаж за окном. — Вроде из подвала донеслось, нет?

Но, несмотря на это, решили всё же сначала осмотреть надземную часть домов. Ежесекундно ожидая появления неведомой угрозы, заходили в комнаты, но находили в них только лишь бетонную крошку и разный строительный мусор. Пару раз попались кости какой-то мелкой живности. В конце концов, не осмотренным остался только подвал, который встретил их закрытой дверью с висящим на ней бесформенным куском ржавчины, бывшим когда-то навесным замком. Других входов не было.

— И это радует, — усмехнулся Хендрикс, подбирая с земли непонятно почему не истлевший за такое количество времени кусок арматуры.

— Угу, как массаж простаты, — съязвил Матрас. — Тикает-то там. Как сразу-то не услышали, понять не могу.

Замок при прикосновении осыпался ржавыми хлопьями. Петли, на которых держалась дверь, тоже, а сама она, лишившись всех креплений, вывалилась наружу, едва не придавив собой Хендрикса, но тот, впрочем, успел вовремя отпрыгнуть. Из подвала пахнуло гнилью и плесенью, а за входом в него взору сталкеров предстала густая как смоль тьма. Все трое включили фонари и опустили забрала. Кто-то даже от торжественности момента испортил воздух, но остальные этого не почувствовали.

Локаторы живых существ не врали — если кто тут и водился, то были это мелкие грызуны, да и то очень давно. Данным помещением брезговали даже аномалии, и только плесень разрослась белой шалью по стенам. Пол был покрыт разводами от воды, затекавшей сюда во время дождей, и наростами грибков. На другой стороне подвала тускло моргала лампочка.

— Чо за? — голос Хендрикса был приглушен забралом. — Наверху труб не клали даже, не то, что проводку. Откуда тут этому свету в конце тоннеля взяться?

— Слова выбирай, — одёрнул его Гвоздь. — Не забывай, где находимся.

Рядом с мигающей лампочкой лучи фонарей выхватили из подвальной темноты гермодверь с огромным штурвалом посередине.

— Гвоздь, а это случаем не то, что ты искал? — Матрас водил лучом фонаря по остальному помещению, пытаясь обнаружить что-либо ещё. — Очень уж она тут не к месту.

— Как она за столько лет не перегорела-то? — удивился Хендрикс, глядя на лампочку — Сюда ж лет пятьдесят, если не больше, никто не совался.

— И локаторы все молчат. Вот ведь умели раньше делать: сколько лет тут стоит, а петли все целые. Краска только облупилась местами, а сама почти не ржавая, — Матрас осматривал дверь. — Чего оно моргает-то?

— Возможно говорит о том, что дверь закрыта, может наоборот — открыта, а может и про то, что система защиты активирована, если тут такая есть, — Гвоздь подошёл к двери почти вплотную. — Что делать будем?

— Это ты у нас спрашиваешь? — Хендрикс поглядывал то на дверь, то на вход в подвал, где краски дня постепенно сменялись розовыми цветами вечера. — Кто под землю лезть хотел? Кто нам все уши прожужжал и мозги съел, что путь исключительно один и он только такой? Вот нашли вход куда-то, насколько я понимаю. Наверху электричеством и близко не пахнет, а тут лампочка древняя работает. Если её что и питает, то находится это где-то там, за дверью. Детекторы аномалий молчат, но они и так весь день молчат. Может поломались, а может и нет там ничего. И ещё неизвестно, что там за порогом такое.

— А ведь верно, — присоединился к обсуждению Матрас. — Это мы надеемся на то, что там вход в сеть тоннелей, а откуда у нас уверенность, что это вообще не какой-то изолированный объект?

— А недострой наверху? — как-то неуверенно возразил Гвоздь.

— Не, точно тебя радаром придавило. Ну и что недострой? Его, может, и достраивать-то не собирались, а воздвигли как прикрытие для входа. Какая разница, вход во что им прикрывать?

— Ты это к чему?

— К тому, что если за дверью находится не разрекламированный тобой подземный путь, а необнаруженная до сих пор лаборатория или ещё что-то в этом духе, то…

— Понял, не дурак. Вот только никаких устройств её отпирания не вижу. Ни кодовой панельки, ни чего ещё такого. Больше на экстренный выход смахивает.

— Угу. И лампочка своим миганием может, в том числе, говорить также, что внутри превышен уровень чего-то несовместимого с нашими жизнями и потому лезть туда не стоит. Не, ты не подумай чего, меня самого эта неизвестность бесит, но сам же видишь — мы первые вошли в этот подвал за хрен знает сколько лет. Никто про это место не знает и спросить не у кого.

— Слышь, мужики, — Хендрикс продолжал наблюдать за входом в подвал, — вы решайте уже, дело к вечеру идёт. Там ещё второй подвал есть, не забудьте.

— Гвоздь, а ведь она не закрыта, — Матрас постепенно начал пятиться назад, — ты внимательнее присмотрись.

Дверь действительно была слегка приоткрыта, всего лишь на какой-то сантиметр, но и того хватило, чтобы Матрас это заметил, пусть и не сразу. Ещё раз взвесили все доводы за и против и всё-таки решили её открывать. На двери появились красные пятнышки лазерных прицелов автоматов Гвоздя и Хендрикса, Матрас взялся за штурвал и потянул дверь на себя.

Та нехотя поддалась и с лёгким скрипом открылась. Лучи фонарей высветили лестничный пролёт, ведущий куда-то вниз. Оттуда потянуло затхлым воздухом. Где-то внизу раздавался звук капающей воды.

— Что, легче стало? Многое прояснилось? — с сарказмом подумалось Гвоздю.

Лампочка моргала по-прежнему, тихо щёлкало реле, зажигая её и гася, зажигая и гася. Детекторы привычно молчали. Не любил Гвоздь неопределённость, не любил.

Снилась Максу разная несуразица. Поначалу это были какие-то цветастые пейзажи, судя по всему здешние, аномально-территориальные, но достаточно быстро они сменились пыльными подземельями с носившимся по ним эхом далёких топота, стрельбы и криков. Затем почему-то приснились огромные старые часы, висевшие на Второй Базе. Чей-то голос шептал, что время ещё есть, часы же неумолимо двигали это самое время секундной стрелкой вперёд. Под конец почему-то приснился он сам, бледный и осунувшийся, смотрящий с каким-то немым укором. Макс закашлялся и проснулся.

Казалось бы — просыпаешься в тишине, но насколько велика разница между проснуться в тишине дома и проснуться в тишине… непонятно где. Дома можно понежиться в кровати, совершенно не обязательно спешить вставать, а тут рука уже сама сжимает рукоять автомата, лежащего под головой и готова нажать на курок без раздумий. Успокаивает лишь то, что дверь крепкая, заперта хорошо и снаружи её открыть проблематично. Что там за ней сейчас — пока не важно. Хотя то, что помещение больше смахивает на аквариум и в один момент с той стороны окна караулки могут появиться зрители, душевному спокойствию не способствует. Найденная в углу пыльная плащ-палатка превратилась в занавеску.