Михаил Успенский - Остальное - судьба

И добавил:

— Кровососа всегда бей в башку! Хрен с ними, со щупальцами! Пусть их учёные сами добывают!

Печкин был спокоен, но знал, что страх придёт позже.

— Как-то уж больно быстро мы с ним управились, — сказал он. — В кино-то поединки вон какими долгими бывают… Регенерация, говорят, и прочее…

— Мы не в кино, — сказал Мастдай. — И не в книге. Бей в башку — и вся регенерация…

— Всё равно придётся расписывать схватку на три страницы, — сказал Печкин. — А то скажут — неубедительно…

— Те, которые пишут да снимают, — сказал Мастдай, — к Зоне и близко не подходили, развлекались в Зомбилэнде по профсоюзной путёвке. Конечно, в чучело можно до посинения стрелять, а оно всё ещё рыпаться будет…

— Зато можно теперь поваляться на опилках, — сказал Печкин, но быстро спохватился: — Откуда же опилки взялись? Привезли овощеводы полный кузов из ближайшего леспромхоза — рядки мульчировать?

— Вот об этом, — сказал Мастдай, — ты и напишешь в своей книге. Что-нибудь придумаешь. Что Батюшка решил восстановить капличку, нанял Техаса с пилой…

— А где он свежий лес взял?

— Тоже придумаешь. Ты же писатель. В принципе можно с белорусской стороны пригнать хоть лесовоз. Но кому оно надо?

— Будем считать, что опилки самозародились, — сказал Печкин — Или какие-то особые древоточцы завелись…

— От шашеля опилок не бывает, — сказал Мастдай. — Одна труха. Хреновая у тебя фантазия, писатель. Вот показывал тебе Матадор новенький грузовик на автобазе в Пирожках? Все остальные ржавчина съела, а он как с конвейера.

— Показывал, — согласился Печкин. — У него ещё вроде двигатель работает до сих пор…

— Вот видишь, а ты говоришь, — сказал Мастдай. — Если мог сохраниться со времён Союза грузовик на ходу, так куча опилок и подавно…

— Вот уж нет, — сказал Печкин. — Вот уж часовню восстанавливать при советской власти никто бы не стал. Небось не памятник архитектуры…

— Давай-ка кровососа обратно в опилки запихаем, — сказал Мастдай. — Чтобы собаки не сразу учуяли, а то набегут…

— И всё-таки кровососы умные, — сказал Печкин, когда закончилась грязная работа. — Он всё правильно рассчитал. Непременно нормальный человек свежими опилками в Зоне заинтересуется, подойдёт… Идеальная ловушка!

— Нет, — сказал Мастдай. — В Зоне нормальный человек сначала очередью шарахнет, а уж только потом заинтересуется. И то не всякий…

Они присели у кирпичной стены на дождевике, который расстелил Мастдай, набили автоматные рожки, положили оружие рядом. Печкин закурил…

— А вот это ты зря делаешь, — сказал Мастдай. — Нет, ты кури, кури, но в Зоне лучше бросить табачок…

— Почему? Чтобы дым никто не почуял?

— Не-а, — сказал Мастдай. — Чтобы самому чутья не терять. Я когда бросил, так на меня столько запахов обрушилось! Двадцать лет курил и не знал, что мир на самом деле такой вонючий! Теперь ко мне никакой зомби не подкрадётся — издалека услышу…

— Так многие же тут курят, — сказал Печкин. — Практически все.

— Курят — значит меньше моего жить хотят, — сказал Мастдай.

И только тут Печкина начало колотить.

— Выпей. — Мастдай протянул ему флягу. — Это домашний коньяк.

Печкин хлебнул, выдохнул:

— Да-а…

— Вот видишь, а ты говоришь… Присылают мне из дома…

Некоторое время они сидели молча, потом Печкин спросил:

— А почему ты в Зону подался?

Вообще-то такие вопросы здесь считаются неприличными — так же, как про заработки, интимную жизнь или вероисповедание. А все журналисты почему-то задают именно такие! Но Мастдай не возмутился и сказал:

— Неохота мне было становиться румыном. Какой из меня румын?

Тут только Печкин расслышал, что говорит известный головорез с приятным таким акцентом, как цыган Будулай в сериале.

— Кто тебе коньяк присылает? Жена?

Мастдай махнул рукой.

— Дед присылает. А жена — она в румынки подалась: Штефан чел маре, Романиа маре… И дочка вся в неё… А сын — в меня… У нас ведь тоже писатели есть, вот они-то и сбили народ с толку… Потомки даков и римлян… А я считаю, что румыны — это те же итальянцы, только made in China…

Печкин рассмеялся. Мастдай всё больше ему нравился. Вот он как раз подходит для киногероя — простой, да не очень-то простой парень, семейная драма, хрен-перец…

— Ой, — спохватился он. — Я же Матадору не докладывал…

Но так и не доложил он Матадору ничего…

— Так гроза же будет, — сказал Мастдай. — Потому и трещит…

— Тогда сидим, скучаем, — сказал Печкин.

— В Зоне не соскучишься, — сказал Мастдай.

И оказался, к сожалению, прав.

Всю округу потряс такой громовый раскат, что, мерещилось, застукали друг об дружку кирпичи часовенки, намертво скреплённые хитрым раствором давно похороненных каменщиков.

— Это, кажется, не гроза, — сказал Мастдай. — Это, кажется…

— Выброс? — спросил Печкин одними губами.

— Не знаю, — сказал Мастдай. — Только капличка нас не спасёт…

— Он идёт к нам… — сказал журналист.

— Кто?

— Тот, который на насыпи…

— Мама-мама, — сказал Мастдай и добавил несколько слов по-своему. И речь его действительно походила на итальянскую.

То, что взметало вдали пыль, приближалось…

— Таких больших «воронок» не бывает, — сказал Мастдай. — И «каруселей» не бывает… Разве что специально для нас…

— Обыкновенный смерч, — сказал Печкин. — Хотя тоже ничего хорошего… Придётся укрыться за стенами. Ладно, что ему на пути ничего серьёзного не попалось… Я видел торнадо в Канзасе — коровы летают, комбайны, брёвна… Коттеджи их картонные…

Огромная воронка без кавычек поднимала в воздух только выдранную траву, мелкие камешки да тельца неудачливых тушканчиков.

— За стенами не надо, — сказал Мастдай.

— Почему?

— Нехорошо там… И мы уже не в Канзасе, Тотошка…

И Печкин снова удивился ему.

— Прёт прямо на «плешь», — сказал Мастдай. — Она его и прикончит… Схлопнет…

— А так бывает? — сказал Печкин.

— «Плешь» и «вертушку» с неба сдёрнет, если низко летела, — сказал Мастдай. — Ах ты ж… Падай!!!

Печкин выполнил команду автоматически: упал ничком, обхватив шлем руками, что было уже совсем глупо — японское чудо способно защитить голову куда надёжнее.

Но оказалось, что смерч, захваченный «комариной плешью» весит много больше, чем подхваченная им мелочь. С такой силой грохнуться о землю мог разве что знаменитый Сихотэ-Алиньский метеорит, хоть никто при этом событии и не присутствовал…

Даже несколько кирпичей не выдержали — вылетели и попадали вниз. К счастью, мимо лежащих сталкеров… Прошло секунд примерно десять.

— Крандец котёнку, — с облегчением сказал Мастдай. — Поднимайся, писатель…

Печкин попробовал встать — и не смог.