Вадим Проскурин - Гнездо индюка

Привязка координат к местности заняла больше часа. Заку пришлось сходить в секретную библиотеку и разыскать там вначале техническую документацию по пеленгатору, затем учебник географии, потом Зак долго уяснял принципы глобального позиционирования, потом Зак долго искал древнюю карту Барнард-Сити, и еще дольше искал на этой карте точку с заданными координатами. К счастью, эту точку легко удалось привязать к современной застройке столицы, помогло то, что загадочная радиостанция обнаружилась на вершине холма, который за миллион дней почти не изменил свои очертания. Только почему-то стал выше на пять метров. Стоп.

Зак почувствовал, как по спине побежали мурашки. До него наконец-то дошло, откуда исходит сигнал, принятый пеленгатором. На этом холме стоит дворец Тринити, можно даже определить, из какого крыла идет сигнал… Да что там крыло! С точностью до комнаты можно определить, а если взять пеленгатор с собой — прямо на источник выведет.

Через полчаса Зак вошел в кабинет Тринити, секретарша пыталась его не пустить, но когда посмотрела ему в глаза — охнула и отвалила.

Босс сидел за столом и читал какую-то книгу с картинками. При виде Зака он быстро захлопнул книгу и перевернул обложкой вниз.

— Что случилось, Зак? — спросил он.

— Пока не знаю, — ответил Зак. — Но скоро разберусь. Вы занимайтесь своими делами, не обращайте на меня внимания.

В этот момент пеленгатор пискнул и выдал направление на источник сигнала. Оказывается, если источник близко, пеленгатор выдает информацию не цифрами, а в виде стрелки — очень удобно. Стрелка указывала на неприметную дверь в дальней стене, ведущую в личные покои главы дома.

Зак обошел начальственный стол и подошел к двери. На лице Стивена отразилось беспокойство.

— Что происходит, Зак? — спросил он еще раз.

— Из ваших апартаментов исходит радиосигнал, — объяснил Зак. — Через пару минут я определю, что является его источником, и доложу.

— Э-э-э… — сказал Стивен и покраснел. — Там… э-э-э… прибраться надо… Пару секунд Зак напряженно размышлял, затем принял решение.

— Не надо там прибираться, — сказал он. — Мне нет дела до ваших сексуальных пристрастий. Что бы я там ни увидел, никто третий об этом не узнает.

Пеленгатор пискнул в очередной раз. Зак решительно открыл дверь. Судя по всему, источник где-то в конце коридора, в одной из последних комнат с правой стороны. Вот здесь, например…

— Ой, — сказал Зак.

— Ой, — сказало то, что увидел Зак внутри.

— Гм… — смущенно хмыкнул Стивен, увязавшийся за Заком.

— Гм, — сказал Зак. — Мне, конечно, нет до этого дела, но… Неужели такое возможно технически? Ну, то есть, отчеты научников о воздействии на организм гормонов другого пола я читал, но… Мне казалось, это не столь радикально.

Стивен покраснел, промычал нечто нечленораздельное и развел руками. Зак с огромным трудом подавил желание истерически расхохотаться или хотя бы закашляться. Он давно догадался, что босс увлекается нетрадиционным сексом, но такого не ожидал. Интересно, как Стивен ухитрялся так долго сохранять такое в тайне. Ни одна горничная никому не проболталась… Хотя горничные тоже, наверное, из этих… Пеленгатор снова пискнул.

— Источник в этой комнате, — заявил Зак. — Вот на этой примерно линии, — он показал рукой. — Сейчас у окна померяю, и все окончательно станет ясно. Где-то здесь оно должно быть… Присел на корточки, заглянул под кровать и торжествующе воскликнул:

— Вот оно!

Схватил подвернувшийся под руку то ли хлыст, то ли членоимитатор, сунул под кровать, подцепил загадочный яйцеобразный предмет, который не мог быть ничем иным, кроме как источником радиосигнала…

Предмет выкатился из-под кровати. Это было тяжелое металлическое яйцо, похожее на гранату-лимонку, но больше и тяжелее, и без детонатора. И оболочка не пластиковая, а металлическая.

— Что это? — спросил Стивен.

— Не знаю, — ответил Зак. — Но радиоволны излучает оно.

Зак ткнул яйцо концом нелепого хлысточлена, оно перекатилось на другую сторону, стали видны буквы древнего алфавита, отчеканенные на металлической поверхности. «PHEBOS», гласила надпись. Зак почувстовал, как на лбу у него выступает холодный пот.

Вступив на освященную землю, Герман почувствовал, как нервное напряжение, скрутившее в тугой узел внутренние каналы праны, постепенно отступает. Такова природа любого храма — в каком бы душевном смятении ты сюда ни вошел, заботы и печали оставляют тебя, чакры очищаются, пути праны спрямляются и потом, когда ритуал, приведший тебя в храм, исполнен, ты выходишь в грешный и несовершенный мир с новыми душевными силами, твердый духом и готовый к дальнейшим испытаниям, какими бы они ни были. Это, кстати, неопровержимо свидетельствует о реальности существования богов, что бы ни думали по этому поводу поклонники Марскса и Докинза. Впрочем, секту атеистов уже давно никто не воспринимает всерьез.

Храм Будды Гаутамы размещался в самом дальнем углу храмового комплекса. Герман полагал, что это удачное решение — неспешная прогулка мимо святынь, посвященных иным богам, помогает настроить душу на нужный лад, проникнуться в полной мере многополярностью и многовариантностью современного мира и культуры, пробудить в огрубевшей душе высокое чувство толерантности.

Проходя мимо собора Джизеса, Герман поклонился и перекрестился. Минуя магометанскую мечеть, повстречался с муллой и поприветствовал его традиционным среди поклонников Мухаммеда жестом — указательный палец направлен в небо, как бы говоря: «Боги там, и один из них — Аллах». Синагога Джудаика и алтарь Сэйтена не предполагают от прохожего никаких особых ритуалов, и Герман просто прошел мимо них, молча любуясь изысканной архитектурой этих прекрасных храмов. А заодно тем, как затейливо джузы-хасиды празднуют свой шабат. Теперь осталось пройти между ритуальных костров у Большого Вигвама традиционалистов, и вот он, храм Будды, сразу за полем тотемных столбов.

В храме Будды царил прохладный полумрак. Пахло коноплей, ароматизированной какими-то травами — тщательно охраняемым секретом жрецов. Время от времени Герман испытывал искушение попробовать выведать этот секрет, но он гнал это искушение от себя. Потому что в жизни должно быть место тайне, и еще потому, что несанкционированное раскрытие чужих тайн несовместимо с чувством уважения к ним, а молиться тому, кого не уважаешь, не то чтобы бессмысленно, но очень глупо и немного унизительно. Кроме того, Герман приходил сюда не как разведчик, а как обычный человек, испытывающий обычную потребность в духовной поддержке на нелегком пути от вечного колеса сансары к духовному просветлению и далее к нирване, если получится. Впрочем, сегодня он пришел в храм как разведчик.