Энтони Рейнольдс - Темное кредо

Тёмный Апостол Сарабдал шагал рядом с Мардуком, когда они направлялись обратно к шаттлам. Он говорил тихо, чтобы его слышал только Мардук.

— Мы должны поговорить, но не здесь. Влияние Экодаса распространилось даже на моё Воинство. Несомненно, что оно прорастает и в твоём.

— Невозможно.

— Отнюдь, — произнёс Сарабдал, — Будь осторожен. Нечто скрывается в тенях.

— Экодас… — начал Мардук.

— Экодас создаёт собственную империю внутри легиона, — перебил его Сарабдал, — Он стремиться привлечь нас к своему делу.

- ''Своему делу?'' Я не… — сказал Мардук.

— Не здесь, — зашипел Сарабдал, — Я боюсь, что в деле есть нечто больше, чем мы можем представить, возможно, даже большее, чем сам Экодас. Я близок к раскрытию тайны, но… — Он замолчал, когда Тёмных Апостолов окружили ветераны Экодаса, которым приказали стать их эскортом.

— Будь осторожен. Будь бдителен, — сказал Тёмный Апостол через минуту перед посадкой в шаттлы, — Мы не можем действовать в неведении. Мы должны поговорить, как только совершим переход. Тогда ты тоже осознаешь, что поставлено на карту.

— Брат, да пребудет с тобой благословение Лоргара, — сказал Мардук.

— И с тобой, друг мой, — ответил Сарабдал, — Скоро мне нужно будет поговорить с тобой.

— Да будет так.

Мардук отвернулся и зашагал по грузовой рампе своего «Буревестника».

Вернувшись на свой линейный корабль, «Анархус», Анкх-Илот преклонил колени в молитвенной келье. Двери были закрыты и запечатаны, а нуль-сфера активирована, чтобы ничто из произнесённого в комнате не было услышно снаружи. Тёмный Апостол одиноко сидел в комнате с плотно закрытыми глазами. Капли крови падали из носа на пол. Голос эхом отражался от голых стен кельи.

— Милорд, я полагаю, что при правильном подходе Белагоса будет обращён, — сказал Анкх-Илот.

Согласен, — пропульсировал Экодас, чей голос пронзил разум Тёмного Апостола, заставив Анкх-Илота вздрогнуть.

— В Мардуке не уверен я. Впрочем, Воинство будет принадлежать нам, когда обратятся капитаны 34-го.

Чего мы достигли?

— Милорд, в его рядах неуклонно разрастается наш орден. Несколько офицеров 34-го охотно обратятся. Похоже, что некоторые затаили личную неприязнь к Тёмному Апостолу.

Хорошо. Мы сможем это использовать.

— Что оставляет нас с Сарабдалом, — произнёс Анкх-Илот, — Я боюсь, что он будет непоколебим. Сарабдал уже разоблачил нескольких членов нашего культа в своих рядах. Нарастает распря.

Он знает, — пришёл импульс Экодаса, — Сарабдал — угроза для нас.

— Что вы желаете от меня, милорд?

Я верю, что мы сможем разом решить вопрос с Белагосой и Сарабдалом. Готовься.

— А Мардук?

Пусть Братство делает своё дело.

Астропат завопил и забился в диких конвульсиях.

Руки держали его, а рукоять ножа впихнули астропату между зубов, чтобы он не смог откусить себе язык. Но псайкер едва это замечал: его разум наполняли кошмарные отблески видения, которое обрушилось на астропата.

Прошло больше часа, прежде чем судороги прекратились, оставив дрожащему псайкеру боль во всём теле. Его руки и ноги были примотаны к койке.

Над астропатом нависла тень, а голос прорвался сквозь кошмар. Он настойчиво не желал оставить его в покое. Астропат молил о смерти, умоляя Императора забрать его. Он видел многое, слишком многое и молил об избавлении.

— Тебе даруют милосердие Императора, — раздался глубокий голос, — Просто скажи мне, что ты видел.

Слова полились из астропата потоком и, хотя лишь десятая часть была разборчива, они обрисовали ясную картину: смерть надвигалась на Борос Прима. Псайкер говорил об огненных глазах, пылающем костре на открытой книге, живой плоти, на которой были вырезаны символы, от одной мысли внутренности скручивало в тугой узел. Он безумно лепетал о душах, что были пожраны алчными богами, которые таяться во внешней тьме. Астропат говорил о прядущих серебряных кольцах, которые вращались внутри самих себя, призывая тьму, и как ад придёт, чтобы забрать всех. Наконец, рыдая, он взмолился об избавлении.

Измученный астропат облегчённо улыбнулся, когда к его виску прижалось дуло болт-пистолета. В замкнутом помещении прогремел оглушительный взрыв. Кровь забрызгала стены.

— Что произошло, коадъютор? — из зернистого вокс-устройства раздался голос проконсула Остория, — Что предвидел астропат?

— Хаос, — просто ответил Аквилий, убирая болт-пистолет в кобуру.

Буриас быстро шагал, чтобы поспеть за кровным братом, когда они неслись по коридорам «Инфидус Дьяволус».

Несущий Икону покосился на лицо Мардука, которое было подобно маске бешенства.

— Оно сработает?

— Должно, — ответил Тёмный Апостол, — Иначе мы все сдохнем.

Ревели сирены, готовились к запуску «Буревестники» и «Громовые Ястребы». Пробудились «Клешни Ужаса», чьи демонические сущности возбудила возможность столкновения в случае потенциальных абордажей. Боевые братья Воинства занимались последними приготовлениями, скорбно изрекая катехизисы осквернения и воздаяния.

— Я не доверяю Ашканезу, — сказал Буриас.

Молчание Мардука требовало большего.

— Я не понимаю, почему ты впустил его в Воинство. Он — чужой. Достаточно плохо, что жив Кол Бадар, но Ашканез?

— Буриас, я не должен объясняться перед тобой.

Несущий Икону нахмурился, — Они предадут тебя. Запомни мои слова. Первый Послушник жаждет власти, а Кол Бадар ненавидит тебя достаточно, чтобы помочь ему. Тогда 34-ое станет ещё одним раболепным Воинством Экодаса. Позволь мне разобраться с ними.

— Я сам разберусь с Кол Бадаром. А пока в нём есть смысл. Что же до Ашканеза, то он — Первый Послушник. Само собой, что Ашканез хочет сменить меня, как я стремился занять место Ярулека, а он — Разжигателя Войны. Таков наш путь.

— И ты позволишь им это? Тебе нужны воины, которым можно доверять! Тебе нужен Корифей…

— Я не доверяю никому!

— Ты доверяешь мне.

— Буриас, тебе я доверяю меньше, чем большинству, — возразил Мардук.

Одержимый воитель выглядел оскорблённым, — Я — твой верный товарищ и друг. И всегда был.

— Тёмному Апостолу не нужны друзья.

— Я всегда был и буду тебе верен, — произнёс Несущий Икону, — а пока…

— Буриас, не считай меня глупцом, — рявкнул Мардук, — Ты верен лишь до тех пор, пока это выгодно тебе. Я это знаю. И ты знаешь. Не надо притворства.

Долгое мгновение они пристально смотрели друг на друга, а затем Несущий Икону опустил глаза.

— Ты воитель, Буриас, фантастически одарённый, и хорошо исполняешь свою роль. То же можно сказать и о Кол Бадаре. Ашканез ещё не проявил себя. Если послушник это не сделает, то я избавлюсь от него. Буриас, будь моим чемпионом. Забудь об остальном. Теперь прочь с глаз моих, — сказал Мардук, — Займись чем-нибудь полезным.