Константин Мисник - Война под поверхностью

— Птунис! — закричал он с порога. — У меня к тебе письмо от большого начальника! Он хочет сказать тебе что-то важное, но сам прийти не может, слишком занят! Эй, вы где?

Внутри никого не было. Морис заглянул в соседнюю комнату, хмыкнул и вышел, прикрыв за собой дверь.

Он немного потоптался, решая, идти ли на поиски Птуниса или вернуться в лабораторию, как вдруг услышал за углом детские голоса. Заглянув за угол, он увидел нескольких ребятишек, увлечённо играющих в новую игру под названием «Я против филии».

Правила её были просты. Даже Морис их сразу понял. Двое игроков становились друг напротив друга и пристально смотрели в глаза сопернику. Тот, кто первый отводил взгляд или моргал, объявлялся проигравшим, то есть убитым. Ему надевали на голову какую-то кастрюлю, по-видимому символизирующую шлем, и лупили по ней палками. Наказывая, очевидно, таким образом за нерадивость. Победитель объявлялся филией и играл дальше.

Судя по репликам детей, того, кто выиграет у всех, ждало последнее испытание. Его ставили к стенке и метали в него палки. Если он успешно уворачивался от них, то его объявляли главной филией. Здесь уже на выбор, либо ему что-то дарили, либо исполняли его желание. Если же в него попадали, то игра начиналась сначала.

Решив, что он видел уже достаточно, Морис вышел из-за угла.

— Ну и кто придумал такие правила? — спросил он.

— Я, — не отрывая взгляда от Таписа, которого она пыталась пересмотреть, сказала Зорица.

— Кто бы сомневался, — пробурчал Морис, а вслух сказал: — Мне нужен Птунис. Где он?

— Он ушёл, — отмахнулась девочка.

— Куда? — не отставал от неё Морис.

— Не мешай мне! — яростно закричала Зорица. — У нас идёт суперфинал. Если я выиграю, то смогу загадать желание. И тогда… — и она с почти осязаемой силой впилась взглядом в глаза Таписа.

— Кто-нибудь знает, куда пошёл Птунис? — спросил Морис у детворы.

Вперёд протиснулся какой-то мальчишка.

— Они пошли со стражниками, — махнул он рукой. — Туда.

— Со стражниками? Они? Кто там ещё был?

— Они все пошли, — не отрывая взгляда от покрасневшего Таписа, произнесла Зорица. — Он с мамой, Седонис, Ароша и Герфис. — Ты отстанешь наконец?

— Ты отстанешь наконец! — передразнил её Морис, но не очень громко.

Судя по всему, сходил он напрасно. Морис нехотя направился обратно. Пора было работать. Хорошо было бы прошмыгнуть мимо Заргиса незаметно, чтобы тот за невыполнение задания вновь не заставил его мыть лабораторное оборудование.

Но, как только он открыл дверь лаборатории, сразу же прозвучал голос Заргиса:

— Морис, подойди ко мне.

Морис вздохнул. Судя по всему, его всё-таки накажут за то, что он не отдал записку. Хотя он-то тут при чём? Ведь Птуниса не было дома. Главное, не признаваться в том, где он так долго гулял. Ведь тогда может влететь по полной!

Потупив глаза в пол, Морис рассказал своему начальнику, по какой причине он не смог выполнить его распоряжение. Когда же он посмотрел на него, то изумился перемене, произошедшей с Заргисом.

Глаза всегда спокойного и сдержанного Заргиса метали молнии, а взгляд стал до того жёстким, что хотелось спрятаться от него куда подальше. Морис отшатнулся, но Заргис на удивление сильной рукой схватил его за воротник и подтянул к себе.

— Слушайте меня внимательно, молодой человек! — процедил он прямо в лицо съёжившемуся Морису. — Я не спрашиваю, где вы шлялись целую вечность. Я просто говорю вам, что из-за вашей нерадивости Птунис может подвергнуться смертельной опасности. Я надеюсь, вы понимаете значение слова «смерть»? — спросил он Мориса.

Тот затравленно кивнул. Хуже всего было то, что Заргис впервые в жизни говорил ему «вы». Это пугало Мориса больше всего.

— Так вот. Если вы в течение ближайшей минуты не доставите эту записку кому-нибудь из соратников Птуниса, желательно Норше или Радису, именно вы будете виновны в смерти своего друга. Отправляйтесь немедленно и сделайте это. Иначе я буду думать, что вы, кроме как вскрывать мой сейф, больше ни на что не способны. Ну! — вдруг крикнул он, отпуская воротник ученика.

Морис подпрыгнул на месте, одновременно развернувшись в воздухе, и, набрав скорость, изо всех сил впечатался в дверную коробку. Завопив от боли, он одной рукой схватился за ушибленное бедро, другой дёрнул дверную ручку на себя и вылетел наружу. Через несколько секунд топот его шагов стих вдали.

Ближе к вечеру в жилище Птуниса собралась большая компания. Все сидели и разговаривали. Благо поговорить было о чём. Этот день был до того насыщен событиями, что разговор затянулся допоздна.

Постепенно все стали расходиться. Ушла даже Норша, которой надо было заступать на ночное дежурство в мастерских. Ввести временную охрану всех важных объектов предложил Птунис после сегодняшнего собрания. И его, конечно, послушались. Нынешний авторитет его был непререкаем. Лишь на его повторное предложение упразднить Совет последовала такая же нерешительная пауза, как и в первый раз. Но, как и тогда, Птунис настаивать не стал, понимая, что вскоре колонисты сами придут к такому решению.

Остались лишь Седонис с Арошей и Герфис, почти не участвовавший в разговоре. Задумчиво уставившись в пространство, он лишь иногда бросал странные взгляды на Птуниса. В такие моменты тот старательно отводил глаза в сторону.

Седонис сидел рядом с Арошей и улыбался, глядя на неё. Правда, в последние дни он почти всё время улыбался. Перехватывая его очередной взгляд, Ароша заявляла, что он похож на дурачка, но по всему было видно, что ей нравится восторг в его глазах.

Когда ушла Норша, и разговор постепенно стал затухать, Ароша внезапно спросила:

— Как долго ты знаешь о том, что на тебя не действует внушение рыб?

— Уже лет десять, — ответил брат.

У девушки округлились глаза:

— И ты всё время скрывал это от других?

— Уже несколько лет об этом знает Седонис, — спокойно ответил Птунис.

Ароша надулась. Было видно, что ей обидно за то, что этот, почти семейный, секрет так долго скрывали именно от неё. А Седонис, этот болтун и хвастун, всё это время молчал как рыба!

— Ты знаешь мои причины. Совсем недавно ты во всём доверяла Совету. Доверяла людям, которым на самом деле доверять было нельзя. И…

— Но я-то ведь не доверяла Совету, — вдруг тихо произнесла Дарица. — Ты же знал моё отношение к этим людям. Почему ты мне ничего не сказал? Неужели ты думал, что я могла хотя бы кому-то рассказать об этом?

После её слов в комнате повисла тишина.

— Нет, — через некоторое время ответил Птунис. — Этого я не думал. Но кто-то мог узнать об этом абсолютно случайно. Например, от Зорицы. Девочка очень умная, и всего лишь одно неосторожное слово в её присутствии, и всё. Я ведь очень боялся.