Александр Зорич - Гипершторм

— И как, взглянул?

— Собственными глазами, — кивнула проекция, выразительно мигнув при этом белесыми белками, зрачки в которых было не разглядеть, так что Юл зябко поежился. — Поэтому я жду тебя уже второй день в здешних железных песках… Не врет молва народная! Они ведь и в самом деле похитили беспутную Алину, мой мальчик. Да ты никак замерз?

Штурман покачал головой. Мол, замерз, но это сейчас не важно. И сказал:

— Что касается Тройки, лично мне плевать на эту шалаву Алину… Пенни — той не плевать. Но она, хоть и приходится Алине кузиной, по-моему, просто завидует ей, чисто по-бабски… Как же, все Пятизонье собралось выручать бедняжку! Такой могучий, скандальный пиар невинного агнца женского пола, попавшего в лапы грязных козлищ из клана «Уроборос», ни одной девчонке Пятизонья и не снился! И, кстати, я надеюсь, обиженный клан Минелли уже здесь в полном составе?

— А то! Старый Рекс вчера ходил к стенам Тройки. Поносил змеепоклонников со свойственной ему изобретательностью… Называл Перси Красавчика «гомосексуалистом»… Повторил сие откровение что-то около двух дюжин раз, — полупрозрачное лицо Старика саркастически скривилось.

Штурман хорошо знал эту гримасу. На секунду ему даже показалось, что перед ним не искусная голограмма, а реальный человек из плоти и крови. Старик, его Старик, с которым они выпили столько пива, сколько увезет не всякий железнодорожный состав! Захотелось по-дружески обнять его… Вот ведь глупое желание!

— Физически я сейчас на Втором Радаре. Полтора километра от твоей палатки, — пояснительно вздохнул Старик.

По его глазам Юл сразу же понял: лжет. Просто опасность перехвата и расшифровки их разговора спецами «Уробороса» по-прежнему столь велика, что он ни в коем случае не станет раскрывать свое местонахождение даже старому другу.

— На Втором Радаре? Что ж, не забудь потом вытряхнуть полупроводниковый песок из своих сапог, о всемогущий повелитель Второго Радара, — хмыкнул Штурман. И оба собеседника, человек и проекция, понимающе улыбнулись.

Старик никогда не носил сапог — от сапог у него болели изувеченные катастрофой голеностопы. Он вообще предпочитал всякой обуви длинноносые туфли, привезенные им с какого-то занюханного кипрского курорта. Эту смешную тайну Штурман знал. А Старик знал, что Штурман знает.

Между тем Старик привык жить, всегда таясь во мраке — и от друзей, и от врагов. А вот Штурмана атмосфера тайн и умолчаний всегда нервировала. В конце концов, если их и подслушивают, пусть знают, для чего он, Юл Клевцов по прозвищу Штурман, сейчас здесь, под стенами Тройки. Пусть знают, что отныне его девиз: «„Уроборос“ должен быть повержен!»

— Ты видел Патрика? — напрямую спросил Юл.

— Конечно, — без промедления ответил Старик. — Точнее, то, что от него осталось. Надо признать, осталось немногое. Ты не беспокойся, я предал его тело земле. Все сделал, как положено. Но он завещал тебе главное. Право и обязанность мстить за него. Поэтому ты тут, на радость союзным кланам.

— Патрик нашел, что искал?

— К сожалению, нет, — ответил Старик, одновременно протягивая Штурману сложенный вчетверо лист бумаги.

Стоило пальцам Юла коснуться этой ментопроективной голограммы, и листок развернулся, продемонстрировав ему содержимое шифрованной депеши.

«Они растут на восточной стороне крепости. Ориентир — отдельно стоящий металлокуст, листья в синей окалине. Сильно фонит, сто рентген в час. Там жилище „гоблина“. Поэтому будь осторожен».

Когда Штурман вновь поднял глаза, палатка была пуста. Призрачный Старик исчез, оставив после себя легкий холодок тревоги. Впрочем, Штурман уже предчувствовал: нынешней ночью этот холодок превратится в полноценный ледяной ураган…

«Что ж, придется одеться потеплей», — пожал он плечами и откинул полог палатки.

Судя по тому, как задрожал под ногами бетонный пол бункера, в Чернобыльскую Зону вошли сухопутные броненосцы «Пламенного Креста»…

Военный совет союзных кланов был назначен на завтрашнее утро. День прибытия решили отвести на обустройство.

Кроме того, кланы усиленно подтягивали к Тройке штурмовую технику и боевых механоидов, а это требовало времени и дополнительной энергии для гипертранспортировки столь громоздких, тяжелых объектов.

Штурману же сейчас больше всего нужна была ночь. Последняя относительно спокойная ночь в этих местах. Ночь, не оглашаемая громом канонады, не озаренная молниями взрывов.

«А может, и не последняя», — полемизировал сам с собой Штурман, наблюдая, как облепившие артефакт «Хамелеон» энергоботы подзаряжают его, распространяя вокруг себя острый аромат озона.

Большой Генератор представляет собой огромную ценность и наверняка является устройством достаточно хрупким, капризным. Сотрясения почвы от близких взрывов могут вывести его из строя на неопределенный срок. Так что вряд ли кланы рискнут начать массированный обстрел Тройки. Уж больно нуждаются в этом генераторе и Вырин, и «Пламенный Крест», и даже балтийцы-«варяги».

Не говоря уже о милой Пенни! Любовь любовью, а пирожки врозь. Особенно когда имеешь дело с офицером Комитета Судного Дня.

Ну разве что старина Рекс Минелли пока что демонстрирует полное безразличие к технологическим сокровищам Тройки. Он, похоже, и впрямь обезумел, обнаружив, что беспутный Перси-змеепоклонник похитил его милую женушку, подлинный эталон высокой добродетели!

Разумеется, никто из союзничков не питал иллюзий по поводу того, какую миссию выполняет у стен Тройки Штурман. Каждый думал: у этого Клевцова наверняка в кармане лежит мандат от Комитета Судного Дня с приказом предоставить добытый пи-генератор в распоряжение Организации Объединенных Наций!

Однако ООН отсюда далеко, а в Пятизонье свои нации. В отличие от Новой Москвы или Вашингтона, здесь всем заправляют сталкеры. По крайней мере, сами сталкеры думают именно так.

Конечно, иметь такого союзника, как Штурман, стратегически выгодно, поскольку всегда можно в случае чего рассчитывать на поддержку «Итаки». А вот делиться впоследствии военной добычей — уже совсем другая история, и у каждого клана на этот счет имеются собственные соображения.

У Штурмана же пока планы были весьма скромные. В углу палатки его ждала канистра с зеленой жидкостью, впереди — восточная стена Тройки, и смертельная угроза — со всех сторон.

Благо тьма уже сгустилась над чернобыльскими пустошами.

Перед тем как покинуть палатку, Юл активизировал боевые имплантаты на минимальном уровне потребления энергии, чтобы не испытывать болезненных ощущений от слишком резкого взвинчивания скорости реакции как всего тела, так и нервной системы в особенности.