Сергей Зайцев - Рось квадратная, изначальная

Благуша уже приканчивал последнюю ножку трепыхалы, когда шум в трактире неожиданно оборвался, словно ножом отрезало, и в зале повисла мёртвая тишина. Слав встревоженно поднял голову, гадая, что случилось. Братья Ебеники, отставив бокалы, восторженно уставились куда-то за его спину, и Благуша, невольно проследив направление их взгляда, тоже упёрся в деревянный помост сцены.

Из боковой двери рядом с помостом, ведущей в отходную комнату, обычно предназначенную для артистов, как раз вышел манг, наряжённый в какой-то немыслимо пёстрый, разноцветный наряд, – ставила, и его торжественный голос громко разнёсся по притихшему залу:

– Первая пара! Крутой Ойкер против Епана Мата! Делайте свои ставки!

Тишину словно корова языком слизнула. Зал взорвался оглушительными криками и аплодисментами, а между столиками замелькали многочисленные юркие помощники ставилы, собирая ставки. Крики болельщиков носились в воздухе, словно стрелы, разя направо и налево: три к одному против Ойкера! Пять к одному против Епана!

И в том же духе в разнообразных вариациях.

Большие бабки будут, сообразил Благуша. Рискнуть, что ли? И задумавшись, не заметил, как отпил из бокала. Утробно зарычав, окоселовка тут же вжахнула по черепу… и на душе стало невероятно хорошо, а рычащий зверь в глиняном бокале вдруг превратился в ласковую и нежную деву. Следующий глоток пошёл легко и приятно, распространяя по телу блаженную расслабленность… И только теперь Благуша уразумел, как много он потерял, отказавшись выпить в Махине с Ухарем, а также осознал, что только великий человек мог придумать и изготовить такую штуку, как окоселовка. Недаром его здесь так уважают, а рецепт пойла, небось, знает только сам хозяин. Вот бы достать, ведь на таком напитке можно и разбогатеть!

На площадку тем временем неспешно вышли два здоровенных обнажённых мужика, по внешности – оба слава, светлокожие, светловолосые, светлоглазые, в одних набедренных повязках, и встали друг против друга, играя могучими мышцами. Намазанные маслом тела блестели, словно отполированные, а глаза борцов-рукомахальников метали столь свирепые взгляды, что обладай те физическим весом, так выкосили бы напрочь половину зала, а может, и сам бы трактир порушили.

Благуша во все глаза пялился на помост, восхищённый статью борцов. Вот бугаи-то! Таких бы парочку, когда он с Ухарем от бандюков отбивался, точно бы всех повязали! До единого!

– Ставки сделаны!

Оглушительно прозвучал гонг, и нарядный ставила соскочил с помоста к зрителям, а рукомахальники, перестав испепелять взглядами зал, повернулись лицом к лицу и начали медленно сходиться, испепеляя уже друг друга.

Собравшийся в трактире народ явно знал рукомахальников давно, и в зале то и дело раздавались крики, призывающие то Крутого Ойкера, а то Епана Мата надрать противнику задницу, уделать каждого, как Предки Древнюю Тортилью.

Благуша же просто наслаждался веселящим кровь представлением, хотя где-то на задворках сознания и бродила мысль, что непотребное это занятие для людей – бить друг друга по лицу и всему остальному ради развлечения. Но окоселовка, сняв внутренние зажимы, бдительно следила за тем, чтобы подобные мысли не портили ему настроения, и сразу рычала на негодную, как только та оказывалась поблизости. Наблюдая, как одному из борцов удалось ловко выскользнуть из объятий другого или сделать какой-нибудь хитрый захват, Благуша ободряюще орал вместе с остальными. Время летело незаметно, бокал у Благуши потихоньку пустел, в голове приятно шумело, и первую пару, где своего противника красиво завалил Крутой Ойкер, вскоре проводили одобрительным свистом – выигравшие, и ругательствами – проигравшие. А на помост тут же вышла следующая сцепка – загорелый до тёмно-шоколадного цвета здоровяк манг по прозвищу Дай-в-Рыло и желтокожий темноволосый нанк по прозвищу Получи-Своё. Оба были в национальных одеждах, но частично: на нанке красовалась наброшенная через плечо белоснежная шкура ехана-бабая, редкостного зверя, водившегося только в снежных доменах, а манг, поигрывая некрупными, но выразительно рельефными мускулами, щеголял в безрукавке из чёрной конячьей кожи; остальное заменили те же набедренные повязки. Оба казались невысокими по сравнению с выступавшими до них богатырями-славами, но компенсировали недостаток роста невероятной стремительностью движений. В общем, Благуша даже не усомнился, что и эти рукомахальники – ребята серьёзные, а по приветственным крикам, разразившимся с их выходом на помост, можно было понять, что и они хорошо знакомы завсегдатаям.

Эту схватку Благуша ещё более или менее запомнил, а последовавшие за ней уже сохранились в голове смутно. Окоселовка ласково и коварно шептала в уши, приглушая глас народа вокруг, помост перед глазами плыл, словно в тумане, и лишь изредка наступало прояснение, обостряя зрение до невероятных высот, когда слав был способен разглядеть даже дохлых тараканов на полу в другом конце зала.

А веселье продолжалось.

Народ заводился от души, улюлюкая и громыхая бокалами по столам, пустевшие со сказочной быстротой кувшины ловко менялись трактирными волокушами на новые, ставки росли, пары бойцов сменялись одна за другой, и выкрикиваемые ставилой имена давно перемешались в голове Благуши в кашу.

Больше всего славу понравились перерывы между схватками, когда на помост под одобрительный рёв зрителей выбегала ладная полуголая девица и исполняла короткий энергичный танец, так соблазнительно выкручивая круглым оттопыристым задком различные фигуры, что непривычный к таким зрелищам Благуша отчаянно краснел, но тем не менее смотрел не отрываясь, время от времени подбирая отвисшую челюсть и присоединяя невнятный выкрик к общему одобрительному хору.

Братья Ебеники, давно уже забыв о существовании Благуши, тоже не отставали от всех прочих:

– Нет, ты посмотри, дохлый вареник, какие бёдра! – неизменно комментировал Еник, со страдающим от неразделённой любви видом тиская собственный пах и мелко суча ногами. – Ой, ну не могу больше!

– Ага, дохлый вареник! Бёдра выглядят бодро! – так же неизменно отвечал Беник.

И Ебеники довольно ржали, хватаясь за раздутые от кумыса животики.

Долго ли, коротко ли рассказывать, но в конце концов, как водится, в финале встретились победители всех прочих схваток. Ими оказались слав по прозвищу Крутой Ойкер и чернокожий егр по прозвищу Морок, выхода которого Благуша не помнил в упор. Этот рукомахальник был аж вдвое ниже рослого слава, но обладал поистине необъятными плечами! Со стороны егр напоминал чёрный отполированный шкаф, неведомо зачем вытащенный на помост и положенный на бок. Благуша даже слегка протрезвел, увидав такое диво.