Сергей Зайцев - Рось квадратная, изначальная

Напрягаю башку изо всех сил.

Хм… Кажется, приняли мы с кумом энту пару кувшинчиков полностью. До донышка. Оно ведь известно – отказаться можно от первой чарки, но не от второй. А добавки у него, видать, не оказалось, вот и пришлось идти искать. На душе, сами разумеете, ведь вже захорошело, как отказаться от продолжения?

На энтой мысли какой-то особливо наглый хрюндель ткнул меня розовым рылом в бок, проталкиваясь к корыту промеж своих собратьев, потому как место токмо возле меня и осталось. Но меня он плохо знал. Первый раз, верно, видывал. Ох и осерчал же я на него – и так одна думка другой тягче, так ещё свинтус какой-то мешает! Вскочил я на ноги, схватил хрюнделя одной рукой за жирный загривок, а другой за куцый хвост, вскинул над башкой, невзирая на отчаянный визг, и токмо собрался было забросить за плетень, с очей долой, как внезапно понял – а ведь драчка была. И точно – эвон и бока на мысль откликнулись, заныли все разом, как больной зуб трёхдневной подлости.

Задумкавшись, я энто визжащее рыло аккуратно поставил обратно на загаженную землицу. Оно, понятное дело, сразу удрало в самый дальний конец свинарника и бесследно пропало с очей, а я принялся домысливать проклюнувшееся озарение. Ничего особливого, конечно, в драчке нет – как водится, до неё дело завсегда доходит, потому как какая же энто пьянка без рукомахания – так, перевод продукта. К тому же по молодости, а мне-то тогда едва полтинник набежал, можно сказать мужичина в самом расцвете сил, я энто дело – рукомахание – любил пуще бабских прелестей. Недаром меня народ, скатертью дорога, Синяком тогда именовывал… ну да, Синяк, нормальное имечко, ничего зазорного в нём не углядываю, к тому же – вроде как за заслуги. Ведь не токмо других любил тумаками угощать но и меня, бывало, потчевали. И как потчевали, прямо от всей души – любо-дорого посмотреть, постоянно с фингалами по всей физии хаживал, словно с ними на свет зерцальный и уродился… Энто уж после меня Безумным Проповедником нарекли… но не буду забегать поперёк батьки в пекло.

А далее было так: как ни силился я ещё хоть что-нибудь вспомнить – где был, с кем, что делал, как здесь оказался, – так и не смог. Ну и плюнул на энто дело. Решил, что и так разберусь, по ходу действа. Нечего башку ломать, и так эвон ломает – спасу нет.

Распинав не на шутку окруживших хрюнделей, добрёл я, значит, до плетня и повис на нём, отдыхая. В башке – словно кто-то наковальню с полным набором молотов приволок – стучит, шумит, звенит, а перед гляделками ещё краше – багровые крути пополам с чёрными кляксами хороводы весёлые водят. Повисел я так немного, отдохнул малость, да и поднял башку – глянуть, что хоть на улице творится да где я, собственно, скатертью дорога, нахожусь.

Глянул я…

Лучше б не глядел, Олдь Великий и Двуликий!

Лучше б сразу могилку среди энтого свинарника выкопал, улёгся б в неё да попросил бы хрюнделей засыпать.

Пригрезились мне странные и жуткие картины: вроде как бегают по улицам города средь бела дня какие-то козлы рогатые, и мало того что бегают на двух ногах, ну прямо как люди, так ещё и толпы людей почём зря гоняют. И энто тоже ещё цветочки. Козлы гоняют людей, а те мило так им улыбаются в ответ, словно друганам близким, и послушно идут туды, куды укажут. Причём в руках у людей разный домашний скарб, как будто переселяться собрались.

У меня аж волосы не токмо на башке – по всему телу зашевелились, да и синяки, что давеча в драчке получил, заныли все разом. Так мне муторно стало, скатертью дорога, что не удержался я на ногах, сполз по плетню вниз и на землицу уселся, свинтуховским дерьмом заляпанную. Впрочем, больше, чем вымарался, пока валялся, вже не измараешься…

Надо завязывать так бухать, понял я, вже ум за разум заходит, до Горячечной Белки доклюкался. И словно сам Смотрящий Олдь, Великий и Двуликий, в башку мою грешную с укоризной заглянул – такое прямо понимание на меня снизошло, такая твёрдость небывалая, что пошёл я супротив собственных правил, по коим похмельем нужно отмучиться сполна, чтобы жизнь опосля краше взору и милее сердцу казалась. Короче, чтобы тверёзым стать, достал я из кармана армяка заветную пляжку с бодрячком, как раз для такого самого крайнего случая хранимую, и хряпнул от души, сколь человеку зараз позволено – три глотка. Вам же ведомо, скатертью дорога, как энти дела с бодрячком оборачиваются – чуть перебор – и сразу к Неведомым Предкам отправишься. Хряпнул – и жду. Дескать, сейчас всё и прояснится. Внутри пронеслась жаркая волна, а затем без всякого перехода шибануло таким лютым холодом, что застыл я не хуже годового долгольда. Из вытаращенных глаз так и брызнули слёзы, язык онемел. Зато башка аж зазвенела от накатившей ясности.

Встал я, глянул из-за плетня на улицу…

А ничего не изменилось. Перед очами тот же бред сивой кобылы.

Вдобавок один особливо рогатый и хвостатый козёл, пробегая мимо по улице, нагло так подмигнул, что, дескать, не переживай, и до тебя очередь дойдёт. Дёрнулся я, чтобы промеж буркал ему засветить, да так, чтоб мало не показалось, но плетень, зараза, не пустил. Спас плетень козла – кулак-то у меня тяжёлый, ковальский, враз бы с копыт сковырнул.

Успокоился я малость, подумкал немного и решил, что глотки были слишком махонькие, поосторожничал я, значит. Ну и добавил ещё парочку… А пляжка возьми и опустей! Ох и струхнул я в тот миг! Замер, как тот же веховой олдь, стою, прислушиваюсь к своим ощущениям… Башка по-прежнему ясная, токмо звона добавилось, а вот взор… со взором чудеса начали твориться разные! Всё вокруг – улица, дома напротив, да и сам плетень под руками вдруг начали насквозь просвечивать, будто бы из сладких леденцов слепленные, коими дитяток на праздники угощают! А в небеса глянул… Диво дивное! Звёзды средь бела дня узрел! А с ухами что деяться начало! Всё слышно стало – на сто вех вокруг, даже как тараканы в ближайшей хате за печкой переругиваются – и то разобрал и вроде понял, из-за чего промеж ними спор вышел…

Вот тут я вже струхнул не на шутку.

От того, что бодрячка явно перебрал.

Стою, дрожу как осиновый лист на ветру, жду, когда Неведомые Предки к себе заберут, гляжу, куцы очи глядят…

Гляжу…

Скатертью дорога, а перед очами-то всё равно ничего не изменилось! Те же толпы людские, в одном направлении бредущие, – торгаши, стражники с алебардами, всякий разный работный люд, толком и не разобрать, так все перемешались… и те же наглые, ухмыляющиеся козлы, подгоняющие людей.

И вот тут-то до меня дошло всурьез, крепко так дошло, аж до самых печёнок продрало и по темечку кувалдой стукнуло. А то дошло, что никакие энто, скатертью дорога, не козлы, а самые натуральные елсы. Понимаете – елсы?! Хоть и ни разу в жизни их не видывал, а по народным описаниям всё сходится! Так что куды всё страховиднее оказалось, чем чудилось. Да, куды страховиднее…