Сергей Недоруб - Горизонт событий

— Не серчай, пахан, — заулыбался широкий. — Мы тоже от своих отбились.

— Ну, удачи тогда, — пожелал Борланд и пихнул Фармера в спину. — Двигай копытами, зелень.

— Пахан, погодь, — махнул автоматом сухой. — Нам бы тоже к своим надо, на базу. Проведи, а?

— Не по пути, — мотнул головой Борланд. — Без обид, братва.

— Как так не по пути? — опешил сухой. — База же в той стороне. Да ты и сам сказал…

— Я сказал, что к своим иду, — оборвал его Борланд, напряжённо думая. Складывалось впечатление, что бандиты разбились на кучку независимых кланов. — Не на базу. А к своим. Втыкаешь в разницу?

Он двинулся с места, прежде чем мародёры успели сказать хоть слово. Не помогло. Борланд услышал, как они торопливым шагом идут за ним следом.

— Проблемы? — еле слышно шепнул Фармер.

— Молчать! — заорал Борланд. — Или продать тебя братве, что за нами топает? Она на ножи мигом поставит, не забалуешь!

— Понял, — коротко сказал «пленник».

— Эй, отец, — позвал долговязый. — Не в падлу, позволь пройти с тобой хоть до остановки.

Борланд пораскинул мозгами. Остановки? Какой ещё остановки?

— А ну стой, — велел он Фармеру и повернулся к долговязому. — Как зовут? Что-то не припоминаю я твою репу.

— Меня звать Чехол, — шмыгнул носом долговязый. — А дружбана — Тефлоном.

— Ясно, — сказал Борланд. — А меня… хм, я для вас так и останусь паханом. Усекли?

— Всё поняли, пахан, — закивал Тефлон. — Не тупые.

— Тогда двигайтесь следом, — решил Борланд. — Терпила детектор понесёт. Верно, мясо?

— Верно, — сказал Фармер, держа в руке детектор аномалий.

Неизвестно было, что вообразили себе новоявленные напарники, встретившись с одиноким бандюганом в маске и без имени, ведущим с собой пленного сталкера. Наверняка им скоро станет любопытно, но до поры до времени они не станут лезть с вопросами. Топать с парой мародёров до самой долины Борланду совсем не улыбалось. И было понятно, что Фармер никакой инициативы проявить не сможет.

Гордые холмы Свалки находились по обеим сторонам от выбранной Борландом тропинки. Радиоактивный фон на их вершинах зашкаливал за все мыслимые пределы, так что сталкер старался не выбираться за пределы знакомых путей. А признаков было достаточно. Справа стоял наполовину увязший экскаватор, уткнув массивный ковш в заросли кустарника посреди глинистой почвы. Дальше пролегала лужа, испускавшая туман зелёных испарений. Посреди неё располагался деревянный скользкий мостик, наспех сколоченный ещё до появления Зоны и удивительным образом переживший невзгоды многих лет. Борланд всё же не пошёл по нему, предпочитая сделать крюк через илистый берег, усеянный какими-то необыкновенными растениями, похожими на фиолетовые лилии.

Парочка свежих подельников хранила молчание ровно до первого характерного лая, разнообразившего относительную тишину.

— Пахан, собаки впереди! — крикливо доложил Чехол.

— Так иди проверь, — ухватился Борланд за неожиданную возможность воспользоваться чужими глазами.

— Как?

— На холм поднимись!

— Тефлон, дуй за мной, — позвал Чехол, поднимаясь наверх горки с коротким автоматом наготове. Двигался он быстрым шагом, чуть не переходящим в бег. На вершине остановился, словно налетел на невидимую стену.

— Пахан, ты только погляди! — крикнул он. Фармер исхитрился повернуться и посмотреть на Борланда, но тот не нашёл, что сказать ему в ответ. Он протолкал парня дулом оружия до мародёров и стал рядом с ними.

И чуть не уронил автомат.

— Охренеть можно, — протянул Тефлон.

Борланд внутренне с ним согласился. Обычно с вершины этой горки были видны небольшая равнина и один из углов депо. Теперь всё пространство от подножия холма и до лесов на противоположном конце было заполнено сплошной шевелящейся массой, состоявшей из слепых собак с искривлёнными хвостами, бешено крутящих мордами кабанов, выставивших острые клыки, и нескольких плотно сбитых коричневых туш с круглыми головами, принадлежащих чернобыльским псевдопсам. Кое-где мелькнул огромного роста силуэт кровососа, сгорбленный, почти достававший деформированными лапами до земли. Мелькнул, исчез.

Прыгающий снорк налетел на кабана и тут же был откинут в сторону мощным ударом. Перекувыркнувшись в воздухе, он приземлился на все четыре конечности и продолжил перекаты, издавая вопль, заглушённый шлангом противогаза.

— Гон мутантов, — сказал Чехол.

— Да, — подтвердил Борланд. — Приплыли.

Пройти дальше, в Тёмную долину, было невозможно.

На 14-й башне Барьера было тихо.

Разумеется, тишина на стене подразумевала относительность в её высшем проявлении. Ну как может быть тихо на границе Зоны? Ветер имеет тенденцию всегда дуть в лицо, принося с собой все звуки, — расплата за архитектуру стены. То и дело строчат пулемёты, выбивая цепочку следов на усталой земле, уже почти не латающей дыры, пока не пронесётся добротный, щедрый ливень. Рация на столе шипит почти постоянно, сыпля короткие, рубленые фразы про малейшие изменения в подконтрольном районе, расписании караулов, передавая устные некрологи или злобные вопросы на русском разговорном, почему не была нажата контрольная кнопка, которую дозорному следовало нажимать каждые полчаса, чтобы доказать, что он не заснул. Единственное, о чём не предупреждала рация, были внеплановые проверки. Само собой, рядовой Егор Сажин этому не удивлялся.

За три месяца службы он успел привыкнуть почти ко всему. Невероятно, но факт. Егор освоился на стене Барьера поразительно быстро. Всего-то и делов, что каждый день говорить себе: я на стене, я на верхушке частокола, я в безопасности. Вроде всё просто, а не каждому было дано. Рядовому Сажину ничего не требовалось, кроме пулемёта, закреплённого на середине башни. У него и так всё было: личная койка в крохотном отсеке родной «четырнадцатой», ящик для персональных вещей, запираемый на замок — непозволительная роскошь! — кормёжка три раза в день, постоянно пополняемый запас боеприпасов и уединение. На срок службы ему больше ничего не было нужно, он и так получал больше, чем мог мечтать.

В первые дни он вздрагивал от каждого выстрела с других башен, но сейчас даже не замечал их. Просто запомнил, что пулемёт на 12-й грохочет особенно сильно, но при этом как бы лениво, а на 9-й расположен гранатомёт, ввиду стратегических особенностей расположения башни. Это помогало Егору ранними ночами, в которые он порою просыпался и не мог с ходу сориентироваться, что происходит на участке. В жилом отсеке, который в ночное время запирался наглухо, звукоизоляция лишала любого чутья. Зато в нём можно было пересидеть выброс, чему Егор не мог не порадоваться. Он не страшился выбросов. Для него эти периоды были дополнительными часами отдыха, в которые можно было резаться с напарником в карты при ярком свете двух ламп. Коалиция электричества не жалела. На случай проблем с выбросом у Егора, как полагается, имелась инъекция соответствующего анабиотика в блистерной упаковке, с начала года входящая в штатную аптечку служащих спецбатальона.