Сергей Недоруб - Горизонт событий

Однако Эрагон не пренебрегал фактом того, что был ранен. Посмотрев на себя, он окинул взглядом три дыры в животе и почти разорванное бедро. Затем удивлённо выдохнул.

Не вставая, Анубис нацелился из него из «грозы» и нажал на спуск.

Автомат щёлкнул вхолостую.

Эрагон издал довольное рычание.

«Долговец» безуспешно щупал себя по карманам разгрузки, пытаясь найти запасные магазины. Ничего не было.

Только знакомые очертания закругленного цилиндра подствольной гранаты.

Тут же подскочив, генерал снова скрылся в темноте. Пули доставляли ему вполне закономерные неудобства, однако не остановили.

Анубис приготовил автомат к бою, быстро вытащил фонарь и посветил перед собой.

Луч показал генерала, передвигающегося к выходу. Он уже утратил былую прыть, перейдя на ковыляние, и при этом то и дело оглядывался. На миг зажав рукой прокушенную шею, Анубис попытался поправить ворот комбинезона, чтобы хоть как-то замедлить кровотечение. Затем попытался удержать «грозу» с фонарём одновременно.

— Стой! — крикнул Эрагон, показывая вверх. — Несущая колонна.

Анубис не повернул головы.

— Если выстрелишь, то завалишь вход. — Потрескавшиеся губы Эрагона вытянулись в зловещую гримасу, очевидно, призванную изобразить улыбку. — И мы оба здесь погибнем.

Лидер «Долга» ничего не отвечал, и генерал расхохотался. Смех был жутким, переходящим в кашель. Эрагон наклонился, сплюнул какой-то зелёной массой. Выпрямился снова.

— Оставим эту битву до лучших времён, «долговец», — сказал он. — Ты не трус. Но меня тебе не взять. Может быть, в лучшие времена…

Анубис нажал на спуск.

С негромким хлопком граната вылетела из короткого сорокамиллиметрового ствола. Эрагон успел метнуться в сторону, но недостаточно далеко, чтобы избежать взрывной волны и роя осколков. Его отбросило обратно на освещённый участок.

Одновременно с этим по стене быстро побежали трещины, закончившиеся примерно на уровне третьего этажа. Сверху посыпался дождь мелких камней.

Стащив с себя опустевший автомат, Анубис поднялся, выпрямился во весь рост. Подошёл к Эрагону, вытащил нож и произвёл один быстрый, точный выпад.

Глаза генерала широко раскрылись, когда лезвие вошло ему в рот.

Одним движением Анубис рванул нож на себя, прорвав щеку Эрагона вместе с десной. Красная жидкость брызнула во все стороны. Генерал упал на спину, обливаясь кровью и издавая булькающие звуки.

Бой для него был проигран.

Лидер «Долга» с усталостью протёр лицо рукавом.

— Я хочу рассказать тебе одну вещь, — начал он, не обращая внимания на каменный треск вокруг себя. — Она связана с тем, чем мы с тобой занимаемся в Зоне с самого начала. Называется «Горизонт событий».

Первый обломок крыши упал сверху, расколов запыленный железный бак. За ним стали падать новые камни.

— Это психологический лимит, — продолжал Анубис, неторопливо помахивая ножом в воздухе. — Все те рамки, за которые нельзя было выйти столько времени. Определяющие, где заканчивается закон и начинается затягивающий беспредел. То, что меня останавливало долгие годы от того, чтобы прирезать тебя, как свинью на бойне, за всё то, что ты сделал. Иными словами, это граница человеческого терпения.

Адский шум ломающихся перекрытий смазал его последние слова, но Эрагон и без того их не слышал.

— Терпение подобно чёрной дыре. — Анубис осмотрел лезвие в свете образовавшихся лучей, проникнувших в Саркофаг после обрушения очередного блока крыши. — Оно всасывает в себя все проблемы, всю окружающую ненависть, даже направленную мимо. Однако вместе с тем терпение имеет свой горизонт событий, хранящий нас от мирового зла. Позволяющий нам оставаться глухими, безучастными. Зона, кланы, группировки, войны — это всё мелочи. Главное, не подпускать их ближе, чем нужно. Фильтровать стресс, держать стену. Человек стерпит любое давление и адаптируется, так уж он устроен. Но если прессинг становится особенно сильным, он проникает за горизонт событий. И начинается реакция.

Лидер «Долга» наклонился над Эрагоном, прикоснувшись лезвием к его носу.

— Ты конкретно мне надоел, — сказал он жёстче. — Твоя спесивость, твоя безнаказанность. Твоё насилие над людьми и последующий уход от возмездия. Твоё появление в Зоне. Твой чёртов клан убийц. Твоё управление ими, благодаря чему ни один сталкер не рискует выйти без оружия. Твоя конченая истина, сожравшая мозги молодых пацанов, из-за чего они верят, что жить можно лишь последней сволочью и только так чего-то добиться. Твоя уверенность, что в стремлении спасти свою шкуру я позволю тебе убежать. Это всё мне надоело. Ты только что зашёл за мой горизонт событий.

Лезвие переместилось на лоб, и Эрагон начал кричать. Так, как не кричала ни одна из его былых жертв. Предводитель «Монолита» корчился на земле, в то время как Анубис, встав коленом ему на живот, аккуратно водил остриём ножа по его лицу, выводя знакомые символы. Мир вокруг них рушился, секция энергоблока подминала под себя всё, что некогда было технологическим оборудованием, а теперь являлось грудой бесполезного хлама.

Встав с поверженного врага, Анубис отошёл в сторону и подобрал упавший пистолет. Взглянул вверх. Потолок неумолимо осыпался, теперь уже огромными кусками бетона и железных стержней.

— Прощай, — сказал Анубис и выстрелил.

Пуля полетела точно в вырезанное на лбу Эрагона слово. Заглавная печатная Д, затем классическая круглая мишень с линиями прицела, Л и Г.

Эмблема клана.

Врезавшись точно в центр мишени, пуля превратила мозги Эрагона в подобие прокисшего теста.

Анубис разжал пальцы, позволив пистолету упасть. Прикрыл глаза, коротко рассмеялся.

Многотонная груда восточной секции проломленного Саркофага обрушилась полностью, навсегда похоронив под собой место последней битвы и обоих её участников.

Марк остановился, почувствовав сильные толчки. Борланд и Клинч замерли вслед за ним.

— Что это было? — спросил Борланд.

— Где-то рядом обвал, — ответил Марк. — Очень близко. Полагаю, Саркофаг начал рушиться.

— Он не может обрушиться полностью, — заявил Клинч. — Он спроектирован так, чтобы ломаться по частям. Мы находимся в самой прочной части.

Борланд при свете фонарей старался рассмотреть лицо майора, но светить непосредственно на него, конечно, не стал. Голос Кунченко изменился, это было ясно слышно. Приглядывать за ним не было никакой возможности, так что сталкер возобновил движение, анализируя все сигналы ножа.

Идти приходилось по череде коридоров — пыльных, словно высушенных, без намёков на любые проявления жизни. С бесчисленными кучами залежалого мусора, вдоль оборванных кусков кабелей. Похоже, мутанты действительно все до единого покинули энергоблок, выползя наружу под атаку Фармера. Не было даже никакой растительности, в то время как Зона славилась огромным ассортиментом различных видов плесени. Не иначе как пребывание в эпицентре выброса на протяжении многих лет уничтожало все проявления жизни. Борланд был готов поручиться, что в здешнем воздухе нет даже ни единой бактерии. Ему даже стало интересно, насколько реально было переждать выброс прямо тут, в Саркофаге.