Александр Горобец - В лабиринте Ведьм

Солнце только выглянуло из-за горизонта и сразу исчезло в жирных, серых тучах. Морозило. Градусов двадцать пять, а то и ниже.

— Отдыхать, пять минут. Можно курить, — скомандовал группе Никотин, а сам открыл электронную планшетку, — Пустырь, в наблюдение… Фашист, подойди.

Дмитрий залез по обломкам гранита на набережную, и дальше, на остатки Кантемировского моста.

— Вот смотри, — он ткнул в планшетку, — Мы здесь. За этой стенкой цеха ЦКБ «Рубин». Дальше, через квартал, «Климов». «Рубин» с «Климовым» имеют соединительный тоннель.

— Вижу, — Фашист затянулся «беломориной».

— Хорошо… А вот из убежища «Климова» идёт маленький тоннель… Лестница. Довольно крутая…

— Это же проход на…

— Это то, что нам нужно, — радостно хлопнул его Никотин по плечу.

— Ш-ш. Здесь Пустырь. Движение на северо-востоке. Квартал, правее Кантемировской.

Никотин зажал тангенту:

— Что там, Дим?

— Ш-ш. Непонятно… Двое дозорных. Одеты в ОЗК. Вооружены АКСУ-107… Похоже на военных, Никотин… Ого-го!!! Ещё есть снайпер… И два ПКТ… Они либо что-то очень серьёзно охраняют, либо ждут нас…

— Понял тебя, Пустырь. Понял… Под пули не лезь. Займи позицию на снайпера и жди приказа.

— Ш-ш. Добро…

— Гараж, Одесса, — снайпер подозвал остальных бойцов группы, — Слушайте внимательно. Мои полномочия вам известны. Сейчас мы идём на закрытый объект. Как нас там встретят — неизвестно. По рации вы слышали доклад Пустыря. И «Рубин» и «Климов» — предприятия оборонные, поэтому нас могут просто расстрелять ещё на подходе. При первом же выстреле всем рассредоточиться. Без команды не стрелять. Самодеятельность не устраивать…

— А давай я их обойду по второму Муринскому и дальше по железке, — предложил Франгос, глядя на карту.

— А давай, — согласился Никотин, — Только там, сто пудов, тоже пулемёт стоит. Потому что в том направлении спальные районы. Как только они по тебе стрелять начнут, мы сразу и выдвинемся. Ты только скажи, когда тебя убьют, — говорил он это с неимоверным сарказмом, — Ещё предложения? Нет предложений. Тогда действуем как я и сказал раньше. Идём вместе. Если что, Пустырь прикроет.

— Ш-ш. Конечно, прикрою, — хохотнул в наушниках Пустынов.

— Пустырь. Не засоряй эфир. Попробуй лучше связь с Рябининым наладить, ты всё-таки наверху сейчас.

— Ш-ш. Сейчас попытаюсь…

— Нечего пытаться. Дай мне связь…

За Борю играли стены. За Китяжа — время. Петацкий медленно замахнулся, и… Кирилл рванул скотч, резко встал и изо всех сил, саданул Борю ладонями по ушам так, что он на какие-то доли секунды окосел. Глаза сначала посмотрели друг на друга, а потом, будто поссорившись, в противоположные стороны.

А Кирилл продолжил. Теперь, расслабляющий удар — в пах. Боря хрюкнул, подпрыгнул на месте и грохнулся на пол, на бок, поджав колени и зажав в кулак ту самую чувствительность…

«Дорабатывай!!!» — Тяжин закрыл прения сторон отключающим ударом и сразу оттащил обмякшего Борю в угол комнаты. Теперь быстрый обыск. Ключи… Сигареты… Зажигалка… документы… И никакого оружия. — «Видать доложили. Опасно идти допрашивать офицера ГРУ с оружием. Он ведь и отобрать может. Так… Теперь надо от сюда выйти!»

Тяжин дважды стукнул кулаком в стальную дверь и прижался к стене. Окошко у двери распахнулось, и в нём появилась сияющая физиономия, которую Кирилл и подцепил за нос указательным и средним пальцами. Подцепил, и что было силы, резко дёрнул на себя. Караульный, со всего маху, со звоном, ударился лбом о стальную дверь, и Китяж, встречным ударом послал его изучать противоположную стену.

Если в окошко не пролезает голова, то рука, всяко пролезет. Сунув руку в окошко, он нащупал засов и отворил дверь. Путь свободен.

«Не торопись Тяжин!» — он снял с плеча караульного старинный, как говно мамонта, АК-47, затащил самого караульного в камеру, уложил рядом с Борей, и запер этих двух красавцев.

Дальше — в коридор. Перед дверью, он дослал патрон в патронник. Хотя сканнер не работал, он чувствовал, что за дверью находятся не меньше десятка бойцов.

«Очередью их, Китяж! Длинной очередью!!!» Тяжин «с ноги» открыл дверь и нажал на спусковой крючок автомата. Но тот лишь щёлкнул, а вот стрелять не захотел. Чего не скажешь о дюжине бойцов, которые, ощетинившись стволами, готовы были по первому слову своего командира, разметать Тяжина в клочья.

Тяжин понял, что проиграл и медленно опустил автомат.

И тут, из-за спин бойцов показался тот, кого Кирилл, ну, ни как не ожидал увидеть. Ни при каких обстоятельствах. Человек, который вышел к нему был мёртв уже лет как двенадцать. Вместо правой ноги у него был странный протез-пружина в виде буквы «J». Он ухмыльнулся и начал хлопать в ладоши:

— Браво, Кирилл Александрович… Справился за шесть с половиной минут… Я ставил на десять… Ну, здравствуй, лейтенант, — он подошёл к Тяжину и протянул ему руку…

— Здравствуй, Гангрена, — выдохнул Китяж и, уронив древний автомат, обнял своего боевого товарища, и начал стучать по его спине так, что тот закашлялся, — Только, я теперь — майор…

И тут, совсем рядом загрохотала автоматная очередь. Короткая, в три или четыре выстрела.

А Мишка, тем временем, приземлился, перехватил автомат у уже мёртвого, но всё ещё стоящего на ногах караульного, и, прикрывшись им как щитом, дал короткую, выстрела в три, четыре, очередь по обалдевшему Стёпе. Сколько было выстрелов, Мишка не понял, но то, что три из них продырявили Стёпу насквозь, было видно, что называется «невооружённым взглядом».

Вася, со штык-ножом в голове и дырявый Стёпа, рухнули друг другу навстречу практически одновременно, и Козыревский, кувырком, влетел в комнату, готовый расстрелять любого и каждого, кто посмеет хотя бы дыхнуть в его сторону.

Но, в комнате никого не было. Зато, похоже, в соседней, народу было много. «Помирать, так с музыкой! Сейчас я вам такую песню спою. Век меня помнить будете!!!» — Мишка решительно шагнул к двери, распахнул её и, уже по привычной схеме, вкатился, как колобок, в следующую комнату. Прямо под ноги десятку бойцов с автоматами, которые тут же направили стволы на него. И Миша понял, что не успеет выпустить даже одну пулю…

— Похоже, Китяж, это за тобой, — ухмыляясь, сказал одноногий, крепкий мужчина, явно старший.

— За мной, — послышался откуда-то со стороны, до боли знакомый голос, — Отставить, Козырь. Здесь все свои…

Мишка выдохнул, выронил автомат и, закрыв глаза, сам рухнул на пол…

— Китяж, моп твою ять!!! — орал Гангрена, — У меня каждый боец на счету, а твой дурень сразу двоих положил!!! И ты двоих вырубил так, что они только дня через два оклемаются… И как ты мне прикажешь воевать? Если каждый будет валить по паре моих людей, то у меня через две недели останусь только я! А как я сам собой командовать буду, оборону держать, наряды раздавать? А? Как по твоему это должно выглядеть??? — он сделал дурацкое выражение лица, — Гангрена! Тебе наряд по кухне!!! — и тут же, другим голосом ответил, — Слушаюсь, Гангрена!!! Так, это должно будет выглядеть