Александр Горобец - В лабиринте Ведьм

— Убедили, — кивнул Тяжин, прикидывая варианты.

— Иди спать, Кирилл.

И Кирилл пошёл пристраиваться в кресло.

Температура поднялась, как и обещал Иванов — к шести утра. Причём, не просто поднялась — скакнула почти до сорока. Женя проснулась от того, что её бил озноб и, сообразив, чем это чревато, сама подошла к медсестре и попросила её готовить к операции. Пройдя все необходимые процедуры, она вернулась в палату, села на свою кровать и стала ждать. Тяжин в это время беседовал с Ивановым.

— Значит так, Кирилл. Вариантов у нас не много. Как говорится в одном кинофильме: «Резать, к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов!» — доктор был в свежем синем халате — комбинезоне и, на удивление, выглядел очень бодро, — Вопрос с наркозом. По идее, мы не имеем права отказать в операции. Но применять к ней простой наркоз?… — он покачал головой, — Не хотелось бы, чтобы она проснулась у нас на столе.

— Сколько? — Кирилл понял всё с первой секунды разговора.

— Пятнадцать, — виновато улыбнувшись и пожав плечами, ответил доктор.

— Добро. Работайте, Василий Степанович. Наркоз будет оплачен в течение суток. Как долго продлится эта… — Кириллу не хотелось произносить вслух слово «операция», — Эта процедура?

— На всё, про всё — полчаса. Если всё будет в порядке… Плюс подготовка. В общей сложности — час. Час, пятнадцать — максимум.

— А что, — напрягся Тяжин, — разве может быть при такой процедуре что-то не в порядке?

— Практически — нет, — попытался успокоить его Иванов, — Не переживай, Кирилл. Я за свою работу отвечаю. Малик Григорьевич подъедет с минуты на минуту. Он будет мне ассистировать. Да не психуй ты! Спирту хочешь?

— Я — за рулём, — Китяж смотрел куда-то перед собой и поймал себя на мысли, что ноги у него трясутся.

«Ты что это, в самом деле» — загрохотал голос в его голове, — «Ты под обстрелами там так не психовал. Это — рядовая операция. Таких каждый день тысячами в мире делают. Тем более, Мухин. А Мухин говна не посоветует. Соберись, Кирилл», — и только после того, как он это себе сказал, на него навалилась усталость и спокойствие.

— Я спокоен, Василий Степанович, — улыбнулся он доктору, — Устал малёха только.

— В таком случае, ляг. Поспи, — он указал на диван в ординаторской, — А я, как закончу, тебя разбужу. Договорились?

— Нет, Василий Степанович. Я уснуть не смогу.

— Любишь её?

Вопрос был настолько неожиданный, что Китяж, который мог выкрутиться из любой ситуации, сейчас запнулся и покраснел, как нашкодивший школьник.

— Я… это… нууу…

— Не надо мне тут, — засмеялся доктор, — Вижу, что любишь. Предложение сделал?

— Нет.

— Да ты что, разведка? C ума сошёл? Первым делом после операции! Понял?

— Так точно, — Кирилл сконфузился ещё больше.

— Вот и великолепно. Свободен. Не хочешь спать — иди в коридор. Посиди там, пока. Журнальчики полистай.

— Есть, — Вытянулся Тяжин и вышел в коридор.

Ноги снова пустились в пляс, когда прошло два часа, с того самого момента, как Василий Степанович ушёл в операционную. А ещё через полчаса, когда изрядно вспотевший доктор показался в коридоре, Китяж вскочил и помчался к нему.

Хирург заметил его издалека и прибавил шагу.

— Что случилось, доктор? Почему так долго? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ???

— Тихо, Кирилл, всё в порядке, — было видно, что он очень устал, — Сейчас её привезут. Не переживай ты так.

— А почему так долго? — не успокаивался Китяж.

— Случай не простой, — пожал плечами Иванов, — Один на сто тысяч. Пойдём на лестницу, — он махнул в сторону курилки.

Когда они вышли к лифтам, доктор похлопал себя по карманам и, не найдя то, что искал, попросил Китяжа:

— Угости.

— Пожалуйста, Кирилл протянул пачку, — Так всё-таки, что произошло доктор? Перитонит?

— Слава богу, нет, — облегчённо выдохнул доктор, — но и до пятницы вы бы, вряд-ли дотянули бы. Ещё бы сутки и… — Иванов махнул рукой, — Понимаешь, у Евгении расположение аппендикса очень необычное. Обычно, это небольшой отросток. Сантиметров пять… ну, может — семь. И направлен он вниз… А у неё вверх. Спрятался за кишочки и рос к печени. Я пока его нашёл — упарился. Да и состояние было уже — не ахти. В общем, вовремя ты её привёз. Спас ты её.

— Это вы её спасли, а я, всего лишь — привёз, — Кирилла начало отпускать. Толи никотин поступал в мозг, толи усталость сказывалась, а скорее всего, и то, и другое. Он, вдруг «поплыл». Реально, как будто хлопнул стакан «чистенького». В ушах приятно зашумело, а в теле приятная гибкость образовалась.

— Ты не расслабляйся. Докуривай, и бегом в палату. Её вот-вот привезти должны.

Китяж собрался моментально и выскочил в коридор, по которому, как раз везли Женечку. Его маленькую Женечку. Он проскочил в палату раньше санитара. Закатив каталку, санитар попытался было переложить бесчувственное, находящееся в наркозном сне тело, но Кирилл остановил его и сделал это сам, а уже через пятнадцать минут, Женечка начала подавать первые признаки выхода из этого состояния.

Дыхание у неё было тяжёлое, частое, а самое главное, с явным, сладковатым запахом наркоза. А потом открылся левый глаз. Один! И начал вращаться и двигаться по одному ему известной траектории. Затем, открылся и правый глаз, с которым начало происходить то же самое. Глаза вращались независимо друг от друга, с разной скоростью и в противоположных направлениях. И вдруг… они остановились. И уставились прямо на Китяжа. В них читался вопрос: «О ЕПТА! КТО ТЫ?» А дальше… дальше началось веселье, какого Китяж с роду не видывал. Жене захотелось почесать свежий шов. И если бы не Кирилл, ей бы это удалось. Не понимая, где она и что произошло, Женя попыталась снять марлевую салфетку, которой была закрыта рана. Пару раз Тяжин попытался объяснить, что этого делать никак нельзя и убирал её руки, но она свирепо мычала и продолжала попытки. Как говаривал Козьма Прутков «Хочется чесать там, где чешется». Вот и ей хотелось.

Тогда Китяж применил другую тактику.

— Женя. Ты меня слышишь? — убедившись, что связь есть, Кирилл пошёл на хитрость, — Женечка. Хватай свои руки, а то они убегут!

Он и сам не верил в то, что это подействует. Подобного бреда он ещё никогда не говорил. Но слова влетели в Женечкины ушки и плотно засели в затуманенном наркозом мозгу. Сделав безумно испуганные глаза, она крепко обняла себя, стараясь схватить свои руки, чтобы они не «убежали».

— Тоже мне. Гоголь с носом, — ухмыльнулся Китяж и погладил Женечку по голове.

А к пациентке, тем временем вернулась речь.

— Ахшпымь… суропь… ППыть! Пить дай… — она начала приходить в себя.

— Пить не давать ещё два часа, — раздался за спиной у Китяжа голос Василия Степановича, — Ничего, потерпит. Кирилл. Сейчас будет профессорский обход. Народу будет много. И все — в белых халатах.