Эдуард Байков - Рой: Битва бессмертных

Ох, блядь! — одна из пуль ужалила ногу. Ну и боль! Он глянул на ногу — темное пятно расползалось на левой брючине. Кажись, икра прострелена. Но кость вроде не задета.

Так, теперь надо жопу свою спасать. В караулке можно продержаться, подмогу вызвать. А тут в два счета подстрелят — эти двое то ли рехнулись, то ли сговорились с зэками — побег тем устроить. Он выстрелил наугад и пополз. Так быстро он никогда еще в жизни не ползал — ни в учебке, ни во время службы во внутренних войсках, когда был командиром взвода и со своими бойцами тренировался наравне, выкладывался по полной.

Дополз до крыльца, приподнял голову и оглянулся. Те двое мерно вышагивали по направлению к караулке, с автоматами наперевес — вылитые эсэсовцы, язви их в кочерыжку! В это время проснулся наконец охранник на ближайшей вышке и полоснул по нарушителям очередью.

Мимо! Мазила хренов.

Те двое вскинули автоматы, хлестанули по вышке дружным залпом, ответили. Инспектор воспользовался этим, забрался на карачках по ступенькам и принялся колотить в закрытую дверь, надсадно крича:

— Я это, я! Тюлькин. Открывайте быстрей! Кому сказано, мать вашу…

Дверь приоткрылась, вытянулась рука в камуфляже, схватила прапора за шиворот и быстро втянула внутрь.

Вообще-то инспектора и контролеры в наряде не имеют права ходить с оружием. Резиновые дубинки да наручники — вот и все вооружение. Правда, Слепян слышал, что в некоторых колониях пошла мода на шокеры, но это слишком дорогое удовольствие — в то время как не хватает средств элементарно рассчитываться за электроэнергию и ее приходится жестко экономить. Ладно, у хозяина зять владел грузовым автопредприятием, так иногда соляру подкатывал для дизельного генератора по льготным расценкам. За это зэки бесплатно ремонтировали его автопарк.

Майор крался по темному коридору к входной двери и понимал, что двое других придурков — а кто ж еще? — успели завладеть оружием и теперь, видимо, напали на караулку: у инспекторов из роты охраны, кроме спецсредств — дубинок, браслетов и газовых баллончиков, другого оружия, увы, не было. Только у командира пистолетик. Вся надежда на охранников на вышках — у тех автоматы.

Вновь задолбил «калашников». Судя по направлению, откуда шли выстрелы, это точно было в районе караульного помещения. Наверное, дежурный наряд заперся в караулке, а напавшие их обстреливают. «Только бы они продержались до приезда „волкодавов“», — молился про себя майор, подкрадываясь к двери.

Входная дверь в здание администрации была добротной — из холоднокатаной стали толщиной в пять миллиметров. Опять же хозяйский зятек расстарался. Везде таких дверей понаставили — в том числе и в дежурном помещении караула. Правда, и наварились на этом зять с тестем тоже неплохо — это Слепяну было доподлинно известно. Как всякий опытный и дальновидный опер-безопасник, он держал в надежном месте достаточно вещдоков и компромата на всех — шеф тут не был исключением. Копии тех договоров — и настоящих, и липовых — имелись в загашнике запасливого майора. Не дай бог, схватят его за яйца — он всех так прижмет, мало никому не покажется. Сами баланду тюремную хлебать будут.

Но сейчас в мыслях он благодарил зятя начальника колонии — за бронированные двери и крепкие решетки на всех окнах. Если что, можно продержаться в здании до приезда подмоги.

За несколько минут до этого Слепян все же вызвонил дежурного по Управлению. Тот, само собой, поднял тревогу, а это значит, что мордовороты из «Волкодава» уже в пути. Пообещали пригнать и городской ОМОН — на всякий случай. Майор не думал, что это так уж необходимо — спецназовцы всех тут задавят, если не числом, так огнем и умением. Да и вообще на бунт что-то непохоже. Скорее все-таки те трое нариков (двое, поправил себя Вазген, теперь уже двое) кипиш подняли…

Майор крупно ошибался — причем по всем статьям.

— Лучше за дверь не соваться, — просипел бывший опер ОБЭП Геннадий Баев, осужденный за убийство любовницы на почве ревности. — Маслину вмиг поймаешь. Свои разборки там. Может, кто из других отрядов сорвался — ломанулись внагляк, а?

— Я бы знал, что кто-то заточил копыта, — мрачно мотнул головой Батыр. — Нет, это непонятки какие-то. Если и разборки, так между вертухаями.

— Как это? — удивился кто-то.

— Я почем знаю! — огрызнулся старшой и тут же скомандовал: — Тихо! К нам гости…

Вскоре и остальные услышали приближающиеся к бараку шаги. Бух-бух-бух — кто бы это ни был, он не скрывался.

— Разбежались по шконкам, — скомандовал Батыр, а сам достал из тайничка ежик — длинное, узкое, наподобие стилета, лезвие с наборной ручкой из плексигласа. Уж сколько шмонали их, а ни разу не нашли ничего — хитрый башкир умел устраивать схроны. Он засунул перо за отворот рукава и затаился за дверью.

— Слышь, это вроде карась чужой, — негромко произнес один из зэков, выглянувший в зарешеченное окно. — Ствол у него, «калаш»…

Батыр цыкнул на него, а у самого мысли так и заскакали, как сайгаки в степи. С хера ли это «карась» — надзиратель из наряда — идет к ним? Да еще со стволом. Своего «чабана» — начальника отряда они прекрасно знали: старлей Филиппенко, усатый хохол с бычьей шеей и почти полным отсутствием мозгов. Может, хотят перевести всех по камерам, например в ПКТ — помещение камерного типа, местную крытку? Все же они на строгаче — строгом режиме. А значит, потенциально опасные. Ярар, щас выясним, что к чему…

Щелкнул замок, дверь распахнулась, человек вошел, остановился — видать, оценивает обстановку… Батыр затаил дыхание, соображая, выйти и обнаружить себя или пока рано, лучше выждать и посмотреть, что этот хрен дальше делать будет. Тут кретин Баев к вертухаю сунулся:

— Гражданин начальник, а что…

Договорить он не успел. Очередь, выпущенная из автомата в упор, отбросила его на пару метров назад. В полутьме метнулись фигуры зэков, и убийца мгновенно прошелся по ним короткими очередями.

Уже не думая ни о чем, Зульфар прыгнул вперед, обхватил противника за шею в удушающем приеме и несколько раз вонзил перо под левую лопатку. Выронив автомат, тот осел на пол. Батыр ногой запахнул дверь, нащупал выключатель. Через мгновение барак осветился — странно, электричество давали ровно в восемь, время еще не пришло. Но башкир-собровец даже не удивился — закончилось, видно, время удивляться. При свете стало ясно, что четверо б/с откинули копыта, двое выли, зажимая кровоточащие конечности. Остальные попрятались кто куда. Кроме Валеры-убийцы. Тот был на ногах, лицо напряженное, белое, в руках такой же самопальный нож, как и у Батыра.

С пола послышалась какая-то возня. Зульфар глянул вниз и тихо охуел: проткнутый насквозь «карась» встал на четвереньки и силился подняться на ноги… И ведь тыкал он этого мудака не куда-нибудь, а прямо в сердце — неужто рука дрогнула, подвела? Батыр зарычал, но его опередил Валера — подскочил к врагу и полоснул кесарем по шее, да с такой силой, что почти отхватил тому башку.