Алексей Прозоров - Белый Волк

— Виктория, с дядей собачке будет намного лучше. Сейчас она бездомная, может кого-нибудь покусать, ее могут поймать и покалечить. Дома с дяденькой ей будет намного лучше.

Вика насупилась и призналась:

— Когда я гуляю, она приходит к школе.

— Но я не знаю, где ты учишься, Вика!

— В пятьсот двадцать пятой школе…

— Прости, Вика, но я только что из Москвы. Я не знаю, где находится эта школа.

— Это вон туда надо пойти, — по-ленински вытянула руку девочка, — и там, за домами, и еще за домами… Она стоит…

— Давайте мы вам покажем, — смилостивилась девушка. — Мы как раз неподалеку живем.

— Буду очень благодарен. Может, теперь вы позволите вам помочь?

— Не знаю… Неудобно как-то, — заколебалась она.

— Это мне неудобно. Вы меня так выручите своей помощью, что даже и не знаю… — не дожидаясь ответа, он подхватил ее легонькие сумочки и посторонился.

Девушка забрала у ребенка пакет. Та взамен подняла с земли потерянную кем-то клипсу:

— Мама, смотри, что я нашла! Она золотая?

Девушка вздрогнула, покосилась на Еремея.

— Нет, Вика, — покачал он головой. — Золотые с такими застежками не делают. Их только через прокол вдевают.

— Куда! Не вздумай! — испугалась мама, увидев, как девочка попыталась пристегнуть находку себе на ухо. — Она же грязная! Выброси ее совсем!

— Почему, мама? Она красивая. Я ее Жуже покажу! Может, она хозяйку найдет.

— А как ты узнала, что собаку зовут Жужей?

— Это не Жужа. Его зовут Вывеем, — едва не сорвался на поскуливание Варнак, произнося волчье имя. — И это кобель!

— Ох, уж эти кобели… — чему-то вздохнула девушка.

— Зато мы храбрые и преданные! — вступился за мужскую честь Еремей. — Кстати, меня можно звать Ромой.

— Роман? Очень приятно. А я Света.

— Не Роман. Если по полному имени — то Еремей Варнак.

— Ух ты, как весомо звучит! Сразу чем-то историческим веет. Ермаком, Пугачевым. А мы просто — Голубкины. После рекламы «МММ» чуть не до смерти задразнили.

— Так там же был Голубков, а не Голубкин!

— А кому из расшалившихся детей вы объясните эту разницу?

— Любому. Сперва в лоб, а пока лежит — объясняешь, почему не прав.

— Ну, если так… Вижу, у вас проблем в школе не было никаких.

— Если не считать успеваемости… Астрофизика из меня не получилось.

— Что, хотелось заниматься астрофизикой?

— Да нет, не очень. Просто судьба так сложилась, что я к науке не стремился — и теперь кручусь в области криогенной и ядерной физики. А все мои одноклассники, что Эйнштейнов изображали, — кто в юристах кормятся, кто по торговой части. Кабы знать все с самого начала — вот было бы чем подразниться!

— Да, забавно… — Света, наоборот, погрустнела. — Значит, вы физик?

— Не совсем. Просто в последнее время отдельные специалисты нуждаются в моих консультациях. Но это совсем унылая тема. Хватит мне одной больнички после такого сотрудничества.

— Такая нервная работа?

— Не то слово, — хмыкнул Еремей, понимая, что нужно сползать со скользкой темы, которую сам же и начал, куда-нибудь в сторону. — А вы тоже в науке силы свои прикладываете, или менеджер какого-то звена?

— Специалист первого разряда в ПФР — это как считается, менеджмент или наука?

— Вы в Пенсионном фонде работаете? А разве сейчас не рабочее время?

— Отпуск, — одним словом объяснила все странности девушка. — Продуктами сейчас запасемся и на дачу к маме завтра поедем. В Пупышево.

За разговорами они дошли до своего квартала, свернули между домами, миновали пару девятиэтажек:

— Вон там школа, угол уже видно, — показала вперед Света. — Так что спасибо за помощь, нам теперь в другую сторону.

— Да я уж до парадной вас доведу, — утвердительно сказал Еремей. — Нехорошо увешивать такую симпатичную девушку такими тяжестями. Провожу, а потом пойду Вывея искать.

— Дяденька, а можно мне с Жужей попрощаться? — спросила девочка.

— Конечно, можно, — согласно кивнул он, уже зная, что вышел из укрытия за гаражами и по бурьяну обходит разбитую дорогу. Слева от волка стали видны макушки столбов от контактной сети железной дороги. Но эта примета теперь не имела особого значения.

— Нет, Вика! — Девушка схватила ребенка за руку. — Я тебя одну никуда не отпущу.

— Не нужно одну, — успокоил ее Еремей. — Я подожду внизу, пока вы отнесете покупки, а потом вместе пойдем встречать Вывея. Так совсем хорошо будет. И я не заблужусь, и Вика все своими глазами увидит.

— Хорошо, — кивнула Света. — Нам тут уже недалеко. Вон за той пятиэтажкой…

Ждать дам Варнаку пришлось не меньше четверти часа. Но зато Вика вместо ситцевого костюма и сандалет выскочила в джинсах и кроссовках, в джинсовой ветровке поверх маечки. Мама старательно подобрала ребенку спецодежду для общения с собакой. Сама же Светлана Голубкина явилась уже с черными и узкими, изогнутыми дугой бровями, с заправленными под заколки и собранными на затылке волосами, угольно-черными ресницами и губами цвета закатного солнца. Поверх родного имбирного запаха на ней появился крепкий ванильный аромат. Похоже, ее первоначальную враждебность Еремею все же удалось немного сгладить.

Вика ринулась вперед, к школе, остановилась у ограды. Громко закричала:

— Жужа, Жужа, ты где?!

— Он здесь, — ответил Еремей, отставший вместе со Светой на полсотни метров. Сейчас, в эти самые мгновения, он видел кареглазку сразу с двух сторон. Со спины — сам. Сбоку — из недавно остриженных кустов черноплодки. Он первым вышел вперед, встал недалеко от девочки, повернулся лицом к себе.

Это было невероятно странное ощущение — стоять, опираясь локтем на забор, и видеть, как это делаешь с удаления в сотню шагов, чувствовать свой слабый бензиновый привкус, дубоватый запах пота с едкой квасной примесью. Волк колебался, частью разделяя его любопытство и желания, частью опасаясь всех тех странностей и неожиданностей, что творились с ним этой весной. И тогда Варнак позвал его — сделав шаг вперед его лапами.

На миг Вывей выразил протест — остановил движение своей волей. Но потом все же уступил — не чужой воле, а своему любопытству и желанию, которое оказалось у них одно на двоих.

Еремей наконец увидел его: крупного ширококостного зверя, покрытого густой жесткой шерстью, причем на удивление светлой, почти седой. Похоже, переживания последних месяцев дались Вывею не так-то просто. Высокий плечистый двуногий в черных плотных штанах и кожаной куртке у волка тоже вызвал немалое удивление. Неужели это огромное существо было с ним единым целым полный месяц, неужели он смог поддержать его своими силами и не дать умереть?

Месяц… Кожа… Запах… Поскрипывание ботинок… Седая шерсть… Рост…

Они стояли напротив друг друга — но мыслили общими образами, общими понятиями и желаниями.