Анна Китаева - Одержимые Зоной

Везунчик изменился за то время, что провел за Периметром. Повзрослел, что ли? Хотя он всегда выглядел старше своих лет за счет взрослой уверенности во всем, от движений до поступков.

Кайман шагнул навстречу напарнику, протянул руку.

— Привет, бродяга!

Тим усмехнулся и ответил теми же словами:

— Привет, бродяга.

— У нас Крупные неприятности, напарник, — Кайман махнул рукой в сторону прохода. — Ты вовремя вернулся.

Тим хмуро уставился на брешь в кольцевой обороне хуторка.

Теперь, когда Кайман привык видеть Мышку и успел основательно отвыкнуть от Везунчика, ему сразу бросилось в глаза, как сильно они похожи. Ёшкин кот! Да что же это все-таки значит? Сталкер не стал разводить длинные предисловия.

— Сейчас к нам выйдет девушка. Моя… — он вспомнил влюбленную парочку из Буряковки и усмехнулся, — моя невеста. Ее зовут Алина Сергеевна Пономаренко. Тебе это имя что-нибудь говорит?

Везунчик вздрогнул. Но если бы Кайман не наблюдал внимательно за напарником, он бы этого не заметил, потому что голос его прозвучал ровно.

— Говорит, — спокойно сказал Тим. — Я полагаю, она моя сестра.

— Опа!

Дядя Миша, про которого они забыли, восхищенно вытаращился на Везунчика.

— Вот это номер! Так, мужики, ничего без меня не выясняйте, я сейчас водки прихвачу и вернусь.

Проводник повернулся к дому, и тут в дверях показалась Мышка.

— Ну, здравствуй, сестренка! — сказал Везунчик.

Мышка молча подошла к ним, заглянула Тиму в лицо. Потянулась и бессознательным жестом взяла Каймана за руку, сжала запястье, продолжая вглядываться в молодого светловолосого мужчину, который стоял перед ней. Кайман волей-неволей смотрел и сравнивал вблизи два лица, мужское и женское. Ну да, насколько он мог судить, либо перед ним близкие родственники, либо это очень уж невероятное совпадение.

— Здравствуй, — сказала девушка.

Кайман отметил, что Мышка все-таки не назвала Везунчика братом.

— Ты меня помнишь? — требовательно спросила она. Тим покачал головой.

— Прости. Я ничего не помню из своего раннего детства. Кайману показалось, что при этих словах девушка немного отстранилась от Везунчика.

— А почему ты решил, что я твоя сестра?

— Вот поэтому.

Тим полез в нагрудный карман куртки и вынул оттуда старинный медальон на цепочке, на котором еще сохранились остатки позолоты. Он щелкнул рычажком, и медальон раскрылся. Внутри была маленькая фотография вылинявших цветов, на которой мало что можно было разобрать. Ее увеличенная копия в наладоннике Тима, которую Кайман с Мышкой видели, выглядела гораздо более внятно.

— Дай.

После недолгого колебания Везунчик протянул медальон Мышке. Девушка положила его раскрытым на ладонь, некоторое время вглядывалась в снимок, а потом коснулась медальона губами и прижала ладонь к щеке. Когда она отняла ладонь, на шеке остался отпечаток.

— Так почему? — повторила она вопрос. — Ты увидел фотографию и решил, что малыш вместе с нами — это ты. Почему?

Медальон Мышка закрыла и надела цепочку на шею. Тим тоскливо проводил его глазами, но не решился возражать.

— Там, на снимке, мой любимый жираф, — сказал он. — Он был со мной, когда меня нашли в Зоне. Я до семи лет без него заснуть не мог. Вы бы видели, на что он стал похож! Мама его сто раз выкинуть хотела, а я не давал. Ну, то есть моя вторая мама, приемная… Это длинная история вообще-то…

— Большую часть этой истории мы уже знаем, — вмешался Кайман. — Но в ней зияет дыра величиной с Атлантический океан. Матвею Пономаренко сейчас должно быть четырнадцать лет. Если это ты, какого черта тебе двадцать?

— Около двадцати, да, — кивнул Везунчик. — Приемные родители мой возраст определили на глазок, сами понимаете…

— Тим, — с обманчивой мягкостью сказал Кайман. — Не крути. Я не спрашивал твой точный возраст. Я спросил, почему тебе лет на шесть больше, чем должно быть Матвею?

— Потому что меня забросило в прошлое, — твердо сказал Везунчик. — Черт побери, Кайман, что ты на меня так смотришь? У меня у самого крыша едет от такого расклада, но других вариантов нет. Думаешь, я вру? Ты что, первый день меня знаешь?

— В последнее время мне стало казаться, что я совсем тебя не знаю, — проворчал Кайман. — Да нет, я же вижу, вы с Мышкой похожи, как… ну да, как брат и сестра. Но жираф на фотографии — это, знаешь ли, для меня не доказательство. Пойди еще разгляди там того жирафа… Мышонок! Ты помнишь игрушку на снимке?

— Не-а, — покачала головой Мышка.

Дядя Миша, который все это время страдал без водки, но не решался покинуть выясняющую отношения компанию, решил внести ясность.

— Щас полагается найти особую примету, — уверенно заявил проводник. — Самое время. Ну, там, родимое пятно в форме фасолины или приметный шрам. Есть у тебя родинка, Тимофей?

— Нету, — развел руками Тим.

— Что значит «полагается»? — возмутилась Мышка. — Вы, дядя Миша, сериалов небось насмотрелись, но мы-то причем?

— Ну, нет так нет, — пошел на попятный дядя Миша. — Я хотел как лучше… Эх! Так я и думал, без бутылки не разберешься.

И он заторопился в дом.

— Давайте я вам расскажу все по порядку… — начал было Тим. Дядя Миша выскочил обратно из дома как ужаленный.

— Слышь, ребята, Клоун очнулся!

Головоломная история Везунчика вытеснила у Каймана из мыслей все остальное. Попросту говоря, он совершенно забыл о Клоуне и теперь недоуменно уставился на проводника. Очнулся, ну и хорошо. Кричать-то чего?

— Совсем очнулся! То есть пришел в себя и разговаривает! Ну, то есть, нормальный он, вы поняли? Видать, закоротило его молнией в нужном месте.

Да что проводник несет, плешь его побери? Это Клоун-то нормальный? Или сам дядя Миша с нарезки слетел? И то сказать, всю ночь до утра он квасил, затем от огорчения добавил, а сейчас еще по-лирнулся — и ку-ку, прощай, крыша.

— Поняли мы, поняли, — ласково согласился Кайман. — А давай-ка ты, дядя Миша, спать ляжешь, а?

— Да какой спать! — возмутился проводник. — Я ж вам говорю!.. Отстранив хозяина дома, в дверях появился Клоун. Взгляд его обежал всех троих и остановился на Каймане.

— Привет, крокодилище, — сказал Клоун, причем не тем дребезжащим фальцетом, к которому Кайман уже успел привыкнуть за последние три года, а вполне нормальным, хотя и хриплым голосом. — Чего тебя перекосило? Бухал, что ли, неделю подряд? Слушай, что-то я не помню, как сюда попал. То ли ужрался в ноль, то ли контузило меня… Мы вообще где?

Мышка громко ахнула.

— Контузило, — прошептала она. — Вчера. Шаровой молнией ударило. Дядя Миша сказал… Клоун! Ты, что ли, в себя пришел? От электричества?

— Какой еще клоун?!

Мужчина недоуменно посмотрел на девушку. Затем перевел взгляд на свои руки. На лице его медленно проступил ужас. Он с трудом пошевелил пальцами опухшей левой руки, медленно ощупал свое лицо, затем глянул на свою одежду, грубо сшитую из двух половин, как уродливый шутовской костюм.