Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов

— Точно враги. Как-то не так бегут, — заявил Суворин.

У одного из бегущих были забинтованы руки, он был могуч телом и полураздет. Остальные выглядели немного лучше, но было видно, что и им тоже изрядно досталось. Ремни, крепящие оружие и снаряжение, были так плотно подогнаны, что был слышен только мягкий топот трех пар быстрых ног и правильное ритмичное дыхание.

— Ну как это они нас не видят? Как не слышат? — недоумевал Суворин. Друзья молчали.

— Не знаю, — задумчиво ответил Хасан. — Они не только нас не видят, но и могут пройти насквозь, не ощущая сопротивления. Или мы через них. Когда мы вернем на место второй камень, все будет по-другому.

— Странно. Я ошибся на пару часов, и это значит, что скуталы скоро будут здесь, — сказал Марис. — предлагаю отправиться за этими… Так или иначе, они встретятся, и мы поймем, когда лучше разорвать петлю.

Ковалев снял с руки часы и отдал Марису:

— Держи. Отмечай время. Ну что, мудрый Хасан, идем за ними?

Наконечник с удовольствием получил еще одну инъекцию. Рубин отказался. Наставник посмотрел на рассеченный белыми дугами черный циферблат, затем на небо.

— Очень странно, — Наставник приложил часы к уху, — судя по солнцу, мои часы отстают на полтора или два часа.

— У меня вообще такое ощущение, будто все это я видел много раз, — согласно кивнул Наконечник. — И про часы слышал.

— Это у тебя от обезболивающего, — улыбнулся было Рубин, но зашипел и схватился за губу. Подсохшая корка на обожженном лице треснула, и Рубину мгновенно стало не до смеха.

— Наставник, сделайте ему укол. Пусть хоть посмеется, не держась за физиономию грязными руками.

— Не смеши меня, зараза. — Рубин охнул и прижал губу кулаком, квакая от сдерживаемого смеха. — Не надо, командир. Когда я не чувствую боли, то тупею. Вот как этот герой.

Наконечник засмеялся в ответ. Шутливые перебранки с Рубином бодрили их обоих, это было замечено давно. Все в отряде знали об этом, и в самые тяжелые минуты перед решающей атакой старались быть поближе к развеселым ветеранам.

Наставник смотрел на своих людей с уважением и признательностью.

— Все-таки придется получить инъекцию, дружище Рубин. Спуск с плато будет тяжелым, а нам еще нужно перейти ручей и добраться до места высадки. Там матросы припрятали второй штормбот и провиант. Внутри чехла — карта. Вниз по течению есть крутой поворот направо, там в двух километрах — поселок миссионеров. Там ждут наши. Это я так, на всякий случай. Думаю, выберемся все. Во всяком случае, таков мой приказ, бранденбуржцы!

В высокой траве зашуршало. Наконечник вскочил и короткой автоматной очередью ударил в высокое зеленоватое тело, покрытое чешуей. Тело дернулось, как будто его несколько раз толкнули в плечо, грудь и другое плечо, и продолжило идти вперед. За ним из травы безмолвно поднялись еще два десятка таких же.

Гхорн узнал скуталов сразу. В таком количестве без огнемета они непобедимы, а огнемета нет, спасибо вражескому снайперу… Год назад Гхорн учуял бы этих тварей за десять километров. Гарх чуть не застонал, представив себя в былом могуществе брони, клыков и несокрушимых мышц. Несмотря на отчаянную злобность, скуталы были отнюдь не глупыми, и ни за что не рискнули бы вот так окружить дракона.

— Стрелять бессмысленно, — твердо произнес Наставник. — Пуль они не боятся. Их можно только сжечь или изрубить на куски.

Наставник посмотрел вниз. Падение с пятидесятиметровой высоты на камни ничем не грозило Гхорну. Раздробленный позвоночник и разбитый череп придут в норму очень быстро. Стоя у края, он видел внизу заросшую зеленью площадку, ту, которая была местом привала при подъеме. Еще ниже, на дне каменистой долины пенился ручей, разгонявшийся перед порогами до умопомрачительной скорости.

— А еще их можно сбросить вниз, — процедил сквозь зубы Эрик Гримм. — Расколются, как пустые орехи.

Доктор уклонился от удара чешуйчатой когтистой руки, и рывком бросил скутала через бедро. Скутал взвыл, улетая вниз с крутого обрыва. Наставник начал маневрировать, вооружившись длинным ножом. Первая победа не радовала опытного бойца. Нападающие мгновенно остыли и стали расчетливее.

Наконечник был уже основательно изрезан и потерял много крови. Он с трудом отбивался от нескольких чешуйчатых, в то время как Рубин еще бодро перемещался, отбивая атаки тесаком.

— Ко мне! Гранаты к бою! — Эрик Гримм пробежал между врагами сложным быстрым зигзагом, и чешуйчатые оказались между ним и обрывом. Наконечник и Рубин тоже исхитрились обойти осторожничающих зеленых и присоединились к командиру. Слишком близко, но делать было нечего. Взрыв шести гранат действительно сбросил пятерых скуталов вниз, но остальных упругая волна швырнула на десантников. Все кончилось в одну минуту. Мелькнула острая локтевая пластина, и голова Рубина покатилась неровным мячиком, подпрыгнула и упала в пропасть.

— Внизу, на скальной площадке, уже есть один арийский череп, — угрюмо констатировал Гхорн, яростно парируя выпады скуталов. — Прямо музей антропологии.

Вторым упал Наконечник. Бритвенные когти распороли его спину и грудь, и он умер, не издав ни звука.

Наставник остался один. Гхорн, возможно, смог бы выжить, бросившись вниз, но Эрик Гримм жить больше не хотел. В его голове вертелись строчки из книги с золотым обрезом, их он знал с детства, и с ними хотел закончить свой земной путь. Гхорн не возражал. Достойная смерть ценилась мужественными воинами — людьми ли, драконами ли… Наставник подорвал оставшиеся у него гранаты. Сердце дракона в человеческом теле было разорвано на мелкие части, и Наставника не стало.

— Ковалев, двигай камень на место, — прожужжал жетон голосом Хасана.

Александр, наблюдавший за ходом событий от каменной россыпи у ручья, легко нажал плечом, и черный трехпудовый камень аккуратно сел в сырое углубление, из которого его незадолго до этих событий вывернула неведомая сила. Небо полыхнуло, и что-то вокруг изменилось, как будто стало на два-три часа позднее. Сверху послышались крики, выстрелы, а затем вниз посыпались чешуйчатые тела. Они шлепались на камни с противным хрустом, оставаясь неподвижно лежать в предзакатных лучах. После недолгой тишины пискнул жетон.

— Все, товарищ капитан, можно подниматься.

— Хорошо, ждите.

Марис и Суворин подхватили Ковалева и вытащили на ровную землю.

— Товарищ капитан, мы там, подальше, вырыли могилу, чтобы похоронить немцев. Этого, без головы, того, с забинтованными руками, ну и то, что осталось от старшего. Он подорвал себя, когда остался один, — доложил Суворин, приложив ладонь к пробковому, в камуфляжной раскраске, шлему.

— Понятно, Ваня. Вольно. А кто стрелял? Ну, в конце?