Олег Шовкуненко - Оружейник. Азартные игры со смертью(СИ)

-- Сам справлюсь. Не мешай.

Хотя сломанные ребра продолжали надсадно болеть, но ссадин и гематом я уже не чувствовал. Жар прошел, рваная рана на ноге, ранее грозившая мне гангреной, не гноилась и не кровила. А часа два назад я обнаружил, что из мочи ушла кровь. Честно говоря, чудеса! Хотя как я теперь стал догадываться, чудес в мире не бывает. Каждое чудо имеет свое вполне логическое объяснение, своего заказчика и исполнителя.

Поднявшись на ноги, я все же не удержался от соблазна и оперся спиной о бетонную стену. Это было маленькое отступление, которое, на мой взгляд, никак не могло подпортить ощущение от общей победы.

-- Ну и как вам это? -- я обвел взглядом сидевших вокруг бойцов.

-- Так ты, братец, симулянт, -- с наигранным возмущением воскликнул Леший. -- И не стыдно перед Сергеем? -- он тут же кивнул в сторону улыбающегося морпеха.

-- Тело восстанавливается. Само, без медикаментов, и причем быстро, невероятно быстро.

Я произнес это очень серьезно, испытывающе глядя в прищуренные глаза подполковника ФСБ. Я надеялся, что мои слова его заинтересуют. Так оно и вышло. Загребельный сразу все понял.

-- Ладно... Раз такое дело, то давай отойдем... поговорим.

Разговор мы продолжили в одной из соседних комнат. Там было пусто и тихо. Любой звук, пусть даже шорох, порождал зловещее, шипящее как ядовитая змея эхо. Пошарив лучом фонарика, Леший обнаружил старую, продырявленную аудиоколонку. Большую... ватт на двести. Он усадил меня на нее, а сам расположился рядом на полу. Когда мы покидали зал, в котором продолжали пировать члены нашей группы, Загребельный захватил с собой не только автомат, но и вещмешок. Мотив этого поступка стал ясен лишь теперь.

-- Подсвети, -- Андрюха передал мне фонарик, а сам стал рыться в своих пожитках.

-- Что ты там потерял? -- я направил луч точно на руки приятеля.

-- У нас тут дармовой источник света, -- с этими словами Загребельный вытянул из вещмешка уже знакомый мне клетчатый узелок.

Как только Леший развязал его, перед нашими глазами засиял маленький ледяной костер. Горка круглых размером с крупный лесной орех кристаллов светилась мутным голубоватым светом. Возможно свечение, исходящее из недр кристаллов, было бы более чистым и ярким, не гасись оно фильтром из бесчисленных царапин и сколов, которые словно скорлупа покрывали всю поверхность искусственных самоцветов.

-- И вправду, -- я протянул руку и потрогал едва ощутимо вибрирующие чудо-камни, созданные технологией всемогущих ханхов. -- Совсем о них позабыл.

-- Пока иного применения этому добру не нашлось, пусть хоть светит, -- Андрей тут же выключил свой фонарь.

-- Жаль, еду не прихватили, -- задумчиво протянул я, уставившись на голубые огоньки. -- Можно было бы разговаривать и одновременно жевать.

-- Ты можешь думать о чем-нибудь кроме жратвы?! -- возмутился Леший.

-- Могу, но с напрягом, -- сознался я. -- Похоже, мой организм активно восстанавливается, и для этого ему позарез необходима энергия.

Загребельный внимательно поглядел на меня, а затем с усталым вздохом поднялся на ноги.

-- Жди. Сейчас принесу. -- С этими словами подполковник поплелся к выходу.

-- Спасибо, Андрюха, -- я выкрикнул вслед другу слова искренней благодарности.

Оставшись один, я вновь уставился на холмик из сияющих кристаллов. Сделал я это не только, вернее не столько потому, что в смолянисто-черной темноте старого бомбоубежища больше не на что было глядеть, а потому, что голубые огоньки каким-то невероятным образом растормаживали, заставляли мозг работать, воскрешали воспоминания. Возможно все это весьма и весьма субъективно, возможно мне просто надо было за что-то зацепиться, найти ту самую точку опоры, которая и позволит перевернуть весь мир... мир моих знаний, убеждений, надежд.

Кстати, его уже переворачивали неоднократно. Первый раз это произошло в конце девяносто первого года, когда огромная крепость, именуемая великим и могучим Советским Союзом, в мгновение ока превратилась в груду мелких кирпичиков, пригодных лишь для строительства уродливых заборов, разделяющих некогда дружный и единый народ. Второй раз мир полетел в тартарары два года назад. Именно тогда на Землю пришли ханхи, и человечество погрузилось в пучину хаоса, ужаса и смерти. Да, это оказалось страшным, невиданным по мощи и разрушительности ударом, но тогда хоть все было понятно. Мы -- хорошие, они -- плохие. Мы стремились выжить, они -- ограбить, начисто выпотрошить планету. И нам было не договориться, ни за что и никогда. Я тогда по своей наивности полагал, что чего-нибудь иного, этакого, способного затмить экспансию ханхов, уже никогда не произойдет. Но, как выяснилось, ошибся. Вчерашний день перечеркнул прошлое, перевернул все с ног на голову.

Приход Загребельного оторвал от воспоминаний. Подполковник сунул мне еду и уселся на прежнее место. Свой котелок Леший тоже притащил, только открывать не стал. Поставил рядом, всем своим видом демонстрируя, что еда для него сейчас не главное. Ну, это, в конце концов, его личное дело. У меня же сейчас ломка, ломоть мяса мне сейчас как доза для наркомана.

Наблюдая за тем, как я жадно терзаю сразу два куска, Леший задумчиво произнес:

-- Говоришь, восстанавливаешься?

-- Ага. Заживает как на собаке, даже еще быстрее, -- прошамкал я с полным ртом.

-- И как это прикажешь называть? Чудом что ли?

-- Вообще-то до моментального чудотворного исцеления процесс слегка не дотянул, но, в общем-то, ход твоих мыслей мне нравится.

-- Еще одно доказательство... -- Загребельный окинул меня внимательным, оценивающим взглядом, так, будто выбирал морскую свинку на птичьем рынке.

-- Доказательство чего?

-- Того что мы не сошли с ума. Того что наша встреча с НИМ произошла на самом деле.

-- С НИМ... -- я словно попробовал это слово на вкус, и оно мне не очень понравилось. -- Мы так и будем величать ЕГО с помощью безличного местоимения?

-- А как ты предлагаешь? -- пожал плечами Леший. -- Всевышний, Создатель, Творец? А может Иисус, Будда, Мухаммед?

-- Ну, если учесть, что настоящего своего имени ОН так и не назвал... -- я призадумался. -- А что если Начальник?

-- Замечательно! Твоему другу милиционеру очень понравится, -- хохотнул Загребельный.

-- Тогда Главный. Просто Главный, -- я помедлил, после чего уточнил: -- Нам все равно ЕГО придется как-то называть. А мне вовсе не светит прослыть конченым идиотом, услышь кто, что мы обсуждаем встречу с богом.

-- Или с тем, кто он есть на самом деле, -- угрюмо уточнил Леший.

-- Ты прав, -- мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

После этих слов сама собой образовалась короткая пауза. Один день это уж очень малый срок, чтобы оправиться от шока, в который нас поверг рассказ... Главного. Тут я мысленно себя похвалил. Хорошее все же имечко я ему подыскал. Нейтральное. Оно не будет смущать своим, пожалуй, уже заложенным в гены суеверным трепетом, и одновременно с этим не станет напоминать о расе, с ног до головы обагрившей себя человеческой кровью. И это правильно. Холодный разум -- вот что сейчас самое главное, вот что поможет выполнить возложенную на нас миссию.