Анна Калинкина - Станция-призрак

тов. Вздохнув, она отошла от прилавка, машинально отметив, что

две женщины, проходящие мимо, закутаны как раз в такие вяза-

ные накидки. Выглядело это еще лучше, чем на прилавке, но ког-

да не знаешь, хватит ли у тебя послезавтра денег на тарелку по-

хлебки, тут уж не до красоты. Хотя пройтись в таком наряде пе-

ред Лолой было бы крайне заманчиво...

Устав, путешественники уселись рядышком прямо на полу

возле пожилого торговца, на лотке у которого были разложены

потрепанные книги. Кирилл машинально окинул взглядом пест-

рые томики и спросил у Нюты:

— Ну, что ты решила? Останешься со мной или все же пой-

дешь на Беговую?

— Почему ты не хочешь идти со мной? — предприняла послед-

нюю попытку та.

— Потому что не верю в эту затею, — ожесточенно сказал па-

рень. — И потому что хочу жить в нормальном месте, а не выра-

щивать на твоей Беговой свиней, или чем они там зарабатывают

на жизнь? Нютка, мы же на Ганзе, понимаешь?! На могуществен-

ной, прекрасной, сытой Ганзе! Так чего искать от добра добра?

Девушка покачала головой:

— Не забывай слова того пограничника: на работу тебя здесь

никто не возьмет, а патронов у нас совсем немного. Проедим

все, и куда дальше? Попрошайничать? Воровать? И потом, я

слишком долго ждала этой встречи и хотела увидеть место, где

родилась, сделала первые шаги. Понять, кто я на самом деле.

Пусть на Спартаке я была изгоем, диковинной зверушкой, буду-

щей жертвой во славу глупого суеверия, но есть место, где меня

помнят просто маленькой девочкой. Хочу хоть раз увидеть зна-

комые лица, вспомнить, а после этого готова идти с тобой, куда

захочешь.

Казалось, Кирилл заколебался.

— Ну хорошо, давай договоримся так: я останусь здесь на не-

сколько дней, на неделю, — неуверенно протянул он. — И если к

этому сроку ты не вернешься, то буду знать, что я тебе не нужен,

и тогда сам решу, куда мне идти.

— Молодые люди, — обратился к ним скучавший пожилой

торговец книгами, — Извините, конечно, что лезу не в свое дело,

но вы так громко спорили — и не захочешь, а услышишь. Вы со-

бираетесь на Беговую?

— Да, собираемся, — быстро сказала Нюта, прежде чем Кирилл

успел возразить. Торговец покачал головой:

— Послушайтесь доброго совета: не надо вам туда ходить. По

крайней мере, сейчас. На Улице 1905 года случилось что-то нехо-

рошее, или вот-вот случится, их не поймешь. Одним словом, не-

подходящее сейчас время для путешествий в ту сторону.

— Ну что ты каркаешь, дед? — спросил человек в защитной

форме, небрежно листавший одну из книжек. — У них там вечно

что-то нехорошее случается, такая уж это станция. И потом, там

полно истеричных теток. Как только одной что-то померещится,

другие тут же начинают вопить, что наступает конец света, хотя

куда уж конечнее-то...

— А вы там бывали? — спросила Нюта торговца. — Это прав-

да, что Баррикадная, Улица 1905 года и Беговая — одна Конфеде-

рация?

— Эх, деточка, — пробормотал старик, оглядываясь на челове-

ка в защитной форме. — Сначала, может, и была Конфедерация, а

потом одно название осталось. На Баррикадной все-таки немно-

жечко легче жить — Ганза рядом, и нам кое-что перепадает. Гости

появляются, торговля идет понемногу — не сказать, что шикарно,

но жить можно. А вот на Улице 1905 года не очень-то хорошо —

своего хозяйства у них почти нет, да и торговать особенно нечем.

Хорошо хоть, нашли их сталкеры где-то на поверхности изряд-

ный запас цветных шерстяных ниток, вот и вяжут пока на прода-

жу шарфы, перчатки и жилеты, но все равно впроголодь живут.

А вот на Беговой, я слышал, не так уж плохо. Во-первых, у них там

в туннелях водятся лягушки размером с кошек, почему-то только

в одном месте, дальше по метро не распространяются. Мясо у них

вкусное, прямо как курятина, я пробовал. Правда, люди погова-

ривают, что неспроста это, и лягушки эти живут на близлежащем

кладбище, где мертвецами питаются. Некоторые даже их из-за

этого есть гнушаются, но я так думаю — по злобе наговаривают,

из зависти. У нас сейчас, если рассудить, вся Москва-столица —

одно бесконечное кладбище, питайся, как говорится, не хочу...

— А во-вторых? — жадно спросила Нюта.

— Во-вторых? Они какие-то резервуары с топливом нашли,

керосин там, солярка, держат это место в строгом секрете, а топ-

ливо понемногу продают. Раньше это называлось «естественная

монополия». В прежней жизни про жителей Беговой сказали бы,

что они «сидят на трубе». Но ведь даже в природе любое место-

рождение не бездонное, когда-нибудь иссякнет, и что тогда?

Нюта представила себе жителей родной станции. У них есть

топливо, которое можно продать, им необязательно работать, и

они сидят на какой-то длинной трубе — уселись в ряд и беспечно

болтают ногами.

— Из-за этого топлива они со всей остальной Конфедерацией,

кстати, и разругались, — продолжал, между тем, словоохотливый

торговец. — Не захотели добычей по-братски распорядиться, да-

же скидку для своих не сделали. На Улице 1905 года обиделись и

стали с них пошлину требовать, за провоз товаров по их террито-

рии. Но тем все равно выгоднее платить показалось, чем делить-

ся, вот и вышло, что теперь каждый сам за себя.

Рассеянно слушавший старика Кирилл вдруг углядел среди

книг кое-что интересное для себя: брошюру с названием «Мос-

ковский Зоопарк». Он с удовольствием листал ее, разглядывая

крупных полосатых зверей и тонконогих розовых птиц.

— Берите, молодой человек, — сказал торговец, заметив его ин-

терес. — Я вижу, вы всерьез интересуетесь природой. Вам отдам

всего за пять патронов.

Кирилл вздохнул и жалобно посмотрел на Нюту.

— Ладно, покупай, — сжалилась та. — Пусть это будет моим

прощальным подарком. Заодно и посчитаем, сколько там оста-

лось наличности.

Осталось не густо — всего тридцать шесть штук. Вручив пять

штук торговцу и убрав вожделенную книгу в рюкзак, парень велико-

душно отдал Нюте шестнадцать патронов, оставив себе пятнадцать.

— Зоопарк-то здесь, наверху, — рассказывал тем временем тор-

говец. — Беспокойное, скажу я вам, соседство. То и дело кто-ни-

будь из сталкеров пропадает.

Старик говорил об этом совершенно спокойно, как о само со-

бой разумеющемся факте.

— Конечно, зверюшки, которые там остались, выглядят уже

совсем по-другому, — продолжал он, — поэтому эта книжечка

скоро станет не только библиографической, но и научной редко-

стью. Глядишь, если когда-нибудь человечество вновь отвоюет

себе поверхность, по ней еще палеонтологию изучать станут!