Михаил Высоцкий - Все в свое время [СИ]

Ниту семь лет. Чар Воздух рассказывает про нож-траву. Ее листья — как сталь, ее стебли умеют двигаться против ветра. Против нож-травы поможет огонь и плеть, ее стебли гибкие, но хрупкие, их легко можно перерубить у самого основания. Когда нож-трава срублена, листья теряют свою прочность. Нож-трава опасна только весной и летом, осенью она становится мягкой, и ее можно больше не бояться. Гит Палец говорит про древесные грибы. Они почти все ядовитые, единственный древесный гриб, который можно высушить и есть — гриб-толстяк, он имеет ножку, чуть утолщенную в середине, только она съедобная. Головка, иногда белая, иногда серая, иногда бурая, всегда имеет двойной ободок, но ее трогать нельзя. В ней живут маленькие, невидимые глазу червяки, которые, попав в желудок человека, начинают быстро размножаться, и через несколько дней его убивают. Рик Огонь, ведун, говорил про мир вокруг. Про белую траву и проход, где волк никогда не тронет зайца, про лес, где нужно опасаться больших пауков, про подземное болото, которое двигается с места на место, про степь, где много песка, мало хищников, но охотится там нельзя, потому что все, что живет в ней, заражено невидимой смертью. Нит, и еще семь мальчиков от шести до девяти лет, слушали "уроки холода". Это была их жизнь. Если они выживут, станут охотниками, и должны знать все про окружающий мир. Если они вырастут, то будут делиться опытом со своими детьми. Женщины молчали. У женщин меньше сил, но больше терпения, а внутри — новая жизнь, которая еще не пробудилась, но уже многое чувствует. Им нужно тепло. Женщины не ходят на охоту, но этим летом им придется часто выходить из города. Это опасно, за городом хищники, на женщин часто охотятся кары, но одни лишь охотники не смогут всех прокормить.

Мальчик, которого грел Нит, умер. Сначала он заснул, его дыхание стало медленным и ровным, а потом остановилось. Его коснулся хвост холода. Он ушел в голубой мир, не почувствовав боли. Он даже не научился говорить, чтоб назвать себя — первое имя каждый Верный Пес дает себе сам, второе получает за заслуги на Большом Совете. Чар Воздух отнес его к мертвым. Сестра всхлипнула, но еще крепче прижалась к Ниту. Ей было два с половиной года, она уже понимала, что иногда люди уходят навсегда. Она еще не понимала, что такое долг, но уже старалась следовать верным путем — жить, когда жить не хочется, бороться, когда нет сил на борьбу, выживать, когда нет шансов выжить, идти вперед, когда впереди лишь холод и тьма. Ведун сказал, что у нее будет десять детей и она увидит внуков, а для женщины Верных Псов нет большего счастья, чем видеть, как множится подаренная тобой жизнь. Если выживет. Ведуны видят настоящее, знают прошлое и помнят будущее, но память их может подвести. Будущее не определено, каждый человек его творит. Когда охотится на зверя, сражается с ними, или борется с холодом. Верные Псы не могут победить холод, но могут выжить. Не все. Старая Вийра знала, что не доживет до весны, но боролась, потому что ее тепло нужно было детям. Жан, молодой, этим летом впитал невидимую смерть, он боролся с холодом, болью, ему никогда не стать охотником, но он жил. Потому что был сильным. Ему никогда не получить имя и не стать настоящим охотником, но он мог дать тепло другим. А когда больше не сможет давать тепло — сам уйдет к мертвым, чтоб Чару или Гиту не пришлось его нести. Верные Псы понимали, что обречены, что никогда не увидят своих родных и близких, которые сейчас точно так же мерзли в других общих домах. Боль, потери, дурман оцепенения, гибкие иглы стужи, которые могли найти лаз в самых прочных доспехах тепла. Тепло огненных прутов, тепло тел, с каждым мгновением его становилось все меньше, каждый раз, когда кто-то двигался, часть бесценного тепла уходила без возврата. Оно вернется летом, когда разгорится огонь над облаками, но многие его уже не почувствуют. Девочка прижалась к Ниту и назвала себя: Айра. Теперь это ее имя. А Нит — хранитель имени. Это не отец, но покровитель, у женщин только одно имя, и потому оно ценно вдвойне. Потом его узнают все, сейчас знают только двое — Нит и город. Маленькая, смелая Айра, у нее было много отцов, но единственная мать и единственный брат, которых теперь она потеряла. Как Нит. Они выживут. Они постараются выжить. Постараются не заснуть, мальчик семи лет и девочка двух с половиной — такие маленькие, но такие большие. Им обязательно будет тепло. А сейчас главное — не сдаваться.

Люди жили. Жили вопреки всему, надеялись, когда не оставалось место даже призрачной надежде. Они не винили мир за то, что он такой, как есть. Они не винили судьбу, потому что другой не знали. Они жили и надеялись, потому что пока жива надежда — жив человек. А пока жив человек — жива надежда.

Колокольный звон разносился на многие мили вокруг, возвещая миру радостную весть: сегодня будет крещен принц Карл, наследник британской короны, первенец Его Величества Генриха XII. Вечером по всей Британии пройдут торжественные мероприятия, концерты, массовые народные гуляния, завтра и послезавтра — выходные дни, чтоб простые люди в полной мере оценили радость своего монарха. В воскресенье по всему миру пройдут службы, в которых все будут молиться за здравие наследника, король покажет своего сына народу — по всей земле, на орбитальных базах, в лунных и марсианских городах покажут розовощекого карапуза, которому когда-либо предстоит стать королем величайшей из империй, Британской, которой уже было тесно в колыбели Земли. Она рвалась на просторы космоса, богатая, счастливая, где был побежден голод, а мощь верны навсегда решила проблемы энергетики.

Но это будет потом. А сейчас центром вселенной был Собор святого Петра, где и проходила торжественная церемония. Естественно, только для избранных, без рабов и журналистов — только личные летописцы и портретисты Его Величества, по старой традиции, такие моменты должен был запоминать холст, а не сенсор или голографическая пленка. Церемонию ведет лично Папа, в первых рядах — король, лорды и лэди, первые люди королевства, чьи роды происходили еще со времен Вильгельма Великого. Сейчас здесь собрался весь цвет Британии, лучшие из лучших, наидостойнейшие — широкий неф, где во время иных служб может собраться до ста тысяч человек, почти пуст, потому что не каждому дано право стоять под одним куполом с Папой и королем. Несколько сотен человек, Гордоны, Дугласы, Гамильтоны, Бэлфоры, Грэхэмы, Монтгомерри, Лесли, Логаны, Моррисоны, Гранты — каждая из этих семей золотыми буквами вписала историю своего рода в общую историю Британии. Честь и слава нации, первые среди первых, только главы родов и особо к ним приближенные — даже Винсент Стюарт, младший брат короля, не заслужил чести стоять в первом ряду, а должен был довольствоваться лишь вторым. Старинный шотландский город Перт, центр христианства, ему к такому не привыкать — вот уже несколько столетий, с тех пор, как Лондон исчез из потока времени, именно здесь крестили, короновали, отпевали и хоронили королей. Если столичный Эдинбург был разумом Империи, Перт — ее сердцем.