Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

— Да, — покорно согласился Хорьян, — болтают слишком много лишнего. Но вы можете быть уверены — я не произнесу ни слова.

Этот случай не на шутку взволновал меня. Не пора ли мне исчезнуть из Амлота? Но как? То, что я нашел Минтепа, еще больше осложнило дело.

На следующий день я был направлен произвести аресты в квартирах ученых и преподавателей.

Это были те немногие, кого еще не убили или не арестовали. Им не разрешалось покидать свои квартиры, особенно тем, кто находился под подозрением зани или вызывал особое недовольство. Зани преследовали ученых по малейшему поводу. Они ненавидели их, потому что ненавидели всех, кто выше по интеллекту или нравственности — а таких было подавляющее большинство.

Однажды я прошел мимо поля, на котором обучались сотни мальчиков под руководством кордочан караула. Здесь были мальчики пяти-шести лет, но большинство составляли ребята постарше. Подобное обучение — единственное образование, которое получали мальчики зани. Основными игрушками для них служило оружие. С раннего детства им давали в руки кинжалы. Я упомянул, что это все, чему их обучали. Я был неточен — их учили также по поводу и без повода кричать «Малту Мефис!», а кроме того, заучивать главы из книги «Жизнь нашего любимого Мефиса», написанной им самим. Таково было всестороннее образование зани.

Квартира, в которой я должен был произвести арест, когда-то была очень хорошей и находилась в отличном состоянии, так как во времена правления Корда ученые и преподаватели были в стране уважаемые люди. Но сейчас все изменилось, и несколько ученых, встреченных мной на улицах, выглядели полуголодными и оборванными. Подойдя к дому своей жертвы (другого слова подобрать не могу), я вошел с двумя из моих людей, оставив остальных на улице. В большой комнате, которую можно назвать гостиной, я заметил женщину, торопливо отступившую за занавеску, однако не столь быстро, чтобы я ее не узнал. Это была Зерка.

Мужчина и женщина, сидевшие в комнате, поднялись и смотрели на меня. Оба были удивлены и испуганы.

— Ты Нарван? — спросил я мужчину. Он утвердительно кивнул:

— Да, я Нарван. Что вам от меня надо?

— У меня приказ арестовать тебя, — ты пойдешь с нами.

— В чем меня обвиняют?

— Это мне неизвестно, просто я получил приказ арестовать тебя. Вот все, что я знаю.

Нарван повернулся к женщине, чтобы проститься, и когда взял ее руки в свои и поцеловал, она упала в обморок. У него перехватило дыхание, пока он старался поднять ее.

Кордочан, сопровождавший меня, выступил вперед и грубо схватил мужчину за руку.

— Ну, пошли! — резко выкрикнул он. — Ты думаешь, что мы собираемся торчать здесь целый день, пока вы будете ворковать, грязные предатели!

— Оставь их! — приказал я. — Пусть они попрощаются.

Кордочан бросил в мою сторону злой взгляд и отступил.

Это был не мой кордочан, который хотя и недостаточно, но все же научился от меня сдержанности.

— Хорошо, — нехотя сказал он, — пока они будут прощаться, я обыщу дом.

— Ничего подобного. Ты останешься здесь и будешь беспрекословно выполнять мои приказы.

— Разве ты не видел, как в заднюю комнату проскочила женщина, когда мы вошли сюда?

— Разумеется, видел.

— И ты не собираешься пойти за ней?

— Нет. Мне приказано арестовать только этого человека. Никто не приказывал обыскивать дом и допрашивать кого-либо еще. Я точно исполняю полученные приказы и советую тебе делать то же самое.

Он посмотрел на меня отнюдь не дружеским взглядом и что-то проворчал, чего я не понял. Он оставался хмурым до конца дня. По пути в тюрьму я шел рядом с Нарваном. Увидев, что кордочан чем-то отвлекся и не может услышать нас, я шепотом спросил:

— Та женщина, которую я видел у тебя в доме и которая выбежала из комнаты, — твой хороший друг?

Он показался мне испуганным и помолчал перед ответом по крайней мере на секунду больше, чем было бы естественно.

— Нет, — наконец произнес он. — Я никогда раньше не встречал ее. Не знаю, что ей нужно. Она зашла как раз перед вами. Просто перепутала дом и очень смутилась. Ты знаешь, как опасно теперь допускать ошибки, какими бы безобидными они ни казались.

Его могли подвергнуть пытке и казнить только за такие слова, и он должен был знать об этом. Я предупредил его.

— Ты странный зани, — пробормотал он. — Ты поступаешь так, как если бы был моим другом.

— Забудь об этом, — посоветовал я.

— Забуду, — пообещал он.

В тюрьме я сразу провел его в кабинет Торко.

— Ты большой ученый, Нарван, — прорычал Торко. — Лучше бы читал свои книжки, а не готовил восстание. Кто твои сообщники?

— Я не делал ничего недозволенного, — спокойно ответил Нарван. — И у меня нет никаких сообщников.

— Завтра мы освежим тебе память, — огрызнулся Торко. — Наш любимый Мефис сам будет вершить над тобой суд, и ты поймешь, как много у нас способов развязать языки у предателей. Отведи его на нижний этаж, Водо, а потом доложи мне лично.

Когда мы проходили с Нарваном через зал суда, я заметил, что он побледнел, увидев орудия пыток.

— Ты не назовешь имена своих сообщников, не так ли? — спросил я.

Он вздрогнул и внезапно сжался.

— Не знаю, — признался он. — Я никогда не мог переносить боль. Что же мне делать? Я боюсь, очень боюсь! Почему они не могут просто убить меня, не пытая?

Я и сам очень боялся, боялся за Зерку. Не знаю почему — ведь она была преданной зани. Возможно, я опасался, так как не верил в это.

Когда я вернулся в кабинет Торко, оттуда как раз выходил кордочан, с которым мы были при аресте Нарвана. Торко был рассержен.

— Мне доложили о твоих неверных действиях во время ареста и моего отсутствия.

— Если у меня здесь нет врагов, то тебе должны были доложить только то, что ты уже знаешь.

— Информация ко мне поступает из различных источников. Оказывается, ты очень мягко обращался с заключенными.

— Я не был жесток, если это имеется в виду. Мне никто не приказывал быть жестоким.

— А сегодня ты не обыскал дом предателя, где скрывалась женщина.

— У меня не было приказа обыскивать дом или допрашивать кого-либо, — возразил я. — Ведь мне не сообщили, что этот человек — предатель. Мне даже не сказали, в чем он обвиняется.

— Формально ты прав, — признался он. — Однако ты должен проявлять инициативу. Мы не подвергаем аресту никого, кто не опасен для государства. Но преступники не заслуживают пощады. Кроме того, ты шептался с арестованным, пока вел его сюда.

Я громко рассмеялся.

— Кордочан не любит меня, потому что я поставил его на место. Он хотел продемонстрировать свою власть, а я такого не терплю. Разве разговаривать с арестованными запрещено?

— Чем меньше люди говорят друг с другом, тем в большей безопасности они находятся, — изрек Торко.