Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

— Без законов, придуманных человеком, — поправил Иро Шан. — Нами управляют естественные законы, с которыми знакомы все разумные и нормальные люди. Применяя законы евгеники и отбора, мы избавились от неумных, неразумных людей.

Конечно, иногда случается, что гражданин совершает поступок, причиняющий вред другому человеку или спокойствию города, поскольку гены, ответственные за порочные или антиконформистские черты характера не полностью удалены из половых клеток граждан Гавату.

Если кто-нибудь совершает деяние, направленное против других или общего благосостояния, он предстает перед судом. Суд не интересуют процедурные тонкости или прецеденты. Принимая во внимание все факты данного случая, включая наследственность подсудимого, суд выносит решение, которое является окончательным и не подлежит обжалованию.

Результат самого деяния не обсуждается; суд интересуют только причины. У нас нет наказания в том смысле, как понималось раньше. Единственное назначение суда — не допустить повторения антисоциального действия в данном или следующих поколениях.

Если это первый проступок в семье подсудимого за четыре поколения, то он просто записывается в родословную. После второго, менее тяжкого проступка за провинившимся родом устанавливается наблюдение. За более серьезные нарушения или повторение предыдущих члены данной семьи лишаются возможности воспроизводить потомство; за любой четвертый проступок, как правило, подсудимый уничтожается.

— Мне кажется, что слишком жестоко наказывать человека за проступки предков, — заметил я.

— Но мы не наказываем, — объяснил Иро Шан, — мы только стремимся улучшить свою расу с целью достичь наибольшего счастья и благополучия. Антиконформисты — неважный материал для улучшения расы, как и люди, делающие слишком много ошибок.

— Должно быть, Гавату, в котором нет плохих людей, идеальное место для жизни, — предположил я.

— О, здесь есть плохие люди, — возразил Иро Шан, — потому что плохие гены имеются у всех нас. Но мы умный народ, а чем умнее люди, тем больше они способны контролировать свои дурные наклонности. Иногда в Гавату попадают иностранцы — плохие люди из города, лежащего за рекой. Как им удается — тайна, которая до сих пор не разгадана, но мы знаем, что они появляются и время от времени похищают наших мужчин и женщин. Тех из них, кого удается поймать, мы уничтожаем. Наши люди редко совершают преступления. Обычно они вызываются приступами страсти. Правда, иногда имеют место и преднамеренные преступления. Последние — угроза для расы, и совершившим их мы не позволяем остаться в живых и передать свои черты будущим поколениям или влиять на окружающих дурным примером.

В комнату вошел атлетически сложенный человек.

— Ты посылал за мной, корган сентар Иро Шан? — спросил он.

— Заходи, Герлак, — протянул ему руку Иро Шан. Затем обратился ко мне. —Герлак станет служить тебе и стеречь, пока не объявят результат экзамена. Ты найдешь в нем услужливого и приятного спутника. — Герлак, — продолжил он, обращаясь к моему стражу, — этот человек — иностранец. Он только что предстал перед Экзаменационным Советом. Ты отвечаешь за него, пока не будет объявлено решение Совета. Его зовут Карсон Нейпер.

Человек наклонил голову, подтверждая, что он понял.

— Вы оба пообедаете со мной через час, — объявил Иро Шан, собираясь уходить.

— Если хочешь отдохнуть перед обедом, — предложил Герлак, — в соседней комнате стоит кровать.

Я пошел туда и прилег, а Герлак сел в кресло в той же комнате. Было очевидно, что он не собирается спускать с меня глаз. Я очень устал, но спать не хотелось, поэтому начал беседовать с Герлаком.

— Ты служишь в доме Иро Шана?

— Я солдат в его подразделении, — ответил он.

— Офицер?

— Нет, простой солдат.

— Но он попросил тебя пообедать с ним. В моем мире офицеры не общаются так близко с простыми солдатами.

Герлак засмеялся.

— То же самое было в Гавату много веков назад, — пояснил он, — но сейчас положение иное. У нас нет социальных различий. Мы слишком умны, слишком культурны и уверены в себе, чтобы нуждаться в искусственных условностях, определяющих наше значение в обществе. Не так важно, подметает человек улицы или заседает в Санджонге; самое главное, как он выполняет свои обязанности, как придерживается принятой в нашем обществе морали и культуры.

В мире, где все люди умны и культурны, они должны быть более или менее общительными, и ни один офицер не потеряет свой авторитет, если будет близко общаться с подчиненными.

— Но разве солдаты не используют близость, чтобы как-то влиять на офицеров? — удивился я.

Герлак посмотрел с изумлением.

— А зачем? — в свою очередь спросил он. — Они знают свои обязанности так же хорошо, как офицер свои. Цель жизни каждого гражданина — выполнение своего долга, а не уклонение от него.

Я покачал головой, вспомнив о том беспорядке, который царит на Земле, потому что там люди ни в одной стране не применяют к человеческой расе простые правила, хотя соблюдают их для улучшения собак, коров и свиней.

— А люди из различных классов вступают в брак друг с другом? — поинтересовался я.

— Конечно, — ответил Герлак, — таким образом мы поддерживаем высокий моральный и умственный уровень людей. Если бы происходило обратное, то джорганы, то есть простой народ, деградировали бы. а остальные классы общества так отдалились бы друг от друга, что в конце концов не осталось бы ничего общего, никакой основы для взаимного понимания и уважения. Наступило бы непонимание, раздоры, споры и неизбежная гибель расы.

Я опять не мог не вспомнить о тех же самых вещах на Земле, которые сложились из-за веков неравенства в рождении, и помолился, чтобы и в моем мире появился Манкар Кровавый.

Мы долго еще говорили в ожидании обеда, и простой солдат из Гавату рассуждал о науке и искусстве с гораздо большим пониманием, чем я. На мой вопрос, не получил ли он особенно хорошего образования, Герлак ответил, что нет — все мужчины и женщины в Гавату получают одинаковое образование до определенного уровня, после чего серия детальных экзаменов определяет то призвание, к которому они более всего пригодны и в котором могут достичь наивысшего успеха.

— Но откуда у вас берутся дворники? — улыбнулся я.

— Ты говоришь так, как будто есть в чем упрекнуть подобную профессию, — запротестовал он.

— Но такую работу многие находят у нас низкой, — возразил я.

— Необходимая и полезная обществу работа никогда не будет низкой для человека, который лучше всего приспособлен для ее выполнения. Конечно, интеллигентные люди предпочитают творческую работу. И те необходимы, но более или менее простые работы, которые, между прочим, в Гавату выполняются при помощи механических приспособлений, никогда не станут жизненным призванием ни одного человека. Их может выполнять любой, так что каждый делает такую работу по очереди — каждый из джорганов. Таков его вклад в общественное благосостояние — налог, оплачиваемый полезным трудом.