Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

– Погоди, – остановил его Фродо уже в дверях, – я только хотел спросить… извини, вопрос странный, просто очень хочется знать: что ты оканчивал?

Реостат застыл, изумленно посмотрел на Фродо и вдруг улыбнулся открытой и ясной улыбкой, какую вообще-то трудно ожидать на таком хитром и жестком лице.

– Галактическое Императорское Высшее командное училище Звездного флота, – отчеканил он и сразу ушел.

Фродо удивленно смотрел ему вслед, пока ноги поднимающегося по лесенке шкипера не скрылись за верхним обрезом двери. Затем Таук захлопнул дверь и тщательно задраил ее.

– Ну и ну, – удивленно покрутил он головой. – Элита из элит – Императорское Высшее. Интересно, как получилось, что он водит эту калошу?

– Это мы успеем узнать, – отозвался я, открывая стенной шкаф, где Реостат держал пищевые рационы для пассажиров. – Главное, что он один из нас. Честно сказать, я удивлен этим. Я думал, нам все предстоит делать своими силами. – Я откинул крышку контейнера, внутри которого оказались одинаковые серебристые коробки с готовыми рационами. – А оказывается, что по всему нашему пути нас все время ждут новые и новые друзья.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Фродо, пытавшийся оживить ободранную старую кофеварку. – Гораздо удивительнее, что собрались на Новой Голубой мы, первые шестеро. Ну, то есть, объяснить появление Дика и меня нетрудно. Да и Ланселота, на самом деле. А вот вы трое, передвиженцы… Видишь ли, очень не хочется рассуждать в категориях сверхъестественного…

– Ничего сверхъестественного, – возразил я, вскрывая две коробки, откуда пошёл довольно аппетитный пар: они при вскрытии сами разогревались. – Учитывая, кто похищен… молчу, молчу… но я прочитал… ты прав, нужен был Като, и Святослав был нужен… и даже, наверное, я. Давай поедим. Я зверски голоден. С этими переездами и перелетами я вообще только и делаю в этом прекрасном новом мире, что голодаю.

Перелет был очень утомителен. Постоянные перепады гравитации, сопровождавшие маневры Реостатовой калоши, вкупе с необходимостью безвылазно сидеть в неуютном пассажирском салоне и однообразной, хотя и сытной пищей, измотали нас вконец, тем более что спать в этих неудобных креслах, в окружении вонючих клочьев утеплителя и внезапно пробегающих по внутренней обшивке ледяных струек конденсата, брызги которого обязательно попадали на голову или за шиворот, было очень трудно, и от нескольких попыток заснуть, прерываемых внезапной невесомостью или холодными брызгами в лицо, лично я впал в мрачное оцепенение. Фродо в течение последних трех часов полета сидел в кресле почти неподвижно и читал на своем блокноте какую-то книгу. У меня же своего блокнота не было, а бумажных книг взять с собой мы не догадались (хотя в принципе они существовали: я видел в Залах Ожидания в Космопорте книжные лавки, где можно было купить или взят напрокат в дорогу книги – хоть на бумаге, хоть на компьютерных картах-флоппиках).

Наконец, в начале восьмого вечера Реостат состыковал свою ракету с одним из искусственных спутников, из которых состоял орбитальный транспортный узел Независимого Компа. Не успели мы отвязаться от кресел и выйти в шлюз, как в шлюзе раздалось шипение и глухой стук. Когда мы спустились, внешний люк шлюза был распахнут, шлюз пуст, и в маленьком холле снаружи, за шлюзом орбитальной станции, уже никого не было.

Сверху спустился Реостат. Глаза его потемнели и запали, щетина заметно разрослась.

– Что, уже сбежал? – спросил он вместо приветствия и тут же, стуча каблуками своих неуставных сапог, спустился в двигательный отсек.

Мы с Фродо переглянулись. Я показал Тауку шар. Шар был в целом нейтрален, но в направлении шлюза показывал отчетливую, хотя и постоянно слабеющую, зеленую тень. Впечатление было такое, будто кто-то, дающий характерную для слуг Врага зеленую реакцию, удалялся от шлюза вглубь станции. Удалиться, надо сказать, было куда: станция представляла собой огромный бублик почти километрового диаметра, насаженный на стометровую тумбу силовой установки.

С топотом поднялся снизу Реостат.

– Да, ушел, – констатировал он. – Все свое барахло уволок. И не только. С-собака! – он поднял перед нами пустую, вспоротую по всей длине пластиковую багажную сумку. – Я тут вез немного… ну, неважно… подрабатывал, в общем… Так он мало того что к себе перегрузил – еще и сумку мне загубил, шакал, а она тоже ведь две с полтиной стоила… уж не говоря о грузе, нда…

Реостат задумался.

– Так, ребята, – проговорил он после длинной паузы, в течение которой мы выжидательно смотрели на него. – У вас виза на Комп есть?

– Нет, – откликнулся Фродо.

– Ага. – Реостат подумал еще немного. – Ну, значит, так. Придется вам тогда еще пару часов у меня на борту поторчать. Я сейчас буду оформлять уход с линии. Потом нам с вами надо будет создать частную транспортную компанию: иначе как мы будем на грузовом корабле перемещаться? Ну, а потом мы двинем по вашим делам… у вас ведь есть план?

Мы переглянулись.

– Ну так, в общих чертах… – проговорил я, потому что Фродо молчал.

– Ну и лады, – легко сказал Реостат. – Если хотите, можете в рубке посидеть, там у меня есть виртотеатр, старенький, правда… Я пока корабль снаружи закрою. Я – в транспортное управление. Через полчасика вернусь.

И он ушел.

Кончилось тем, что на борту мы провели не два часа, а больше двенадцати – дело со снятием ракеты AL, бортовой номер R2, с грузовой линии Тартар-Комп затянулось. Ракету разгружали, приходила оценочная комиссия, Реостат долго ругался с этой комиссией на тему комиссионных, компенсаций, неустоек и амортизационных выплат, так что на борту мы и заночевали – правда, уже не в ободранном пассажирском салоне, а во вполне комфортабельной двухместной каюте, которая вообще-то предназначалась для суперкарго и штурмана. Суперкарго и штурмана в экипаже, тем временем, не имелось – должности эти, как и должности командира, навигатора, офицера по связи и судового врача, замещал лично шкипер Реостат Рыжий.

Утром Реостат вновь удалился на некоторое время, после чего принес на борт полный комплект судовых документов и выписку из решения комиссии, гласившую, что его отношения с транспортным управлением Независимого Компа полностью урегулированы и засим прекращены.

Сидя в его узкой, обшарпанной, но вполне функциональной и даже уютной ходовой рубке, мы основали частную транспортную компанию «Реостат Лимитед, Грузоперевозки». Реостат внес в качестве своей уставной доли корабль и (он долго советовался с компьютером, экзаменуя два своих весьма пострадавших после выплаты неустоек банковских счета) пятьдесят цехинов, или тысячу имперских марок – сумму довольно приличную. Мы с Фродо переглянулись и внесли, со своей стороны, десять тысяч имперских марок наличными, отсчитав их частью банкнотами, а частью – редкостными и оттого особо ценящимися монетами, чеканившимися восемь веков назад, непосредственно перед Смутными Войнами. Одна такая «двойная золотая гинея» по нынешнему курсу составляла восемьсот имперских марок, или две тысячи четыреста долларов Конфедерации, была изготовлена из массивного золота и платины (золотой обод вокруг платинового кружка) и весила граммов тридцать пять каждая. У нас их было десять (еще по пять взяли с собой те, кто ушел на другие планеты), и все их мы вложили в «Реостат Лимитед». При виде этих монет Реостат сказал «хо-хо» и, явно повеселев, заявил, что в ближайшие двадцать-тридцать перелетов у нас не будет проблем с космодромным обслуживанием, потому что, ежели платить за таковое обслуживание наличными, любой частный корабль обслужат в первую очередь – ну, после рейсовых судов, конечно.