Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

– Я ведь тоже теперь под ударом, ребята, – сказал он нам в кафе, когда блестящий, мигающий декоративными светодиодами робот-официант, выехав из-под пола возле нашего столика (углового, у стеклянной стены, выходящей на пестрый, оживленный пешеходный тоннель), выдал нам заказанные салаты в высоких пластиковых чашах и горячие рыбные котлеты, завернутые в лепешки из тончайшего теста: Реостат особенно рекомендовал нам это блюдо, которое на его родном Телеме именовалось fishbret и считалось в его родном городе, Сент-Андресе, самой что ни на есть пролетарской едой, но на Компе было в меню любого кафе, так как считалось модным заграничным блюдом. – Я ведь, как ни крути, его прямой потомок.

Мы с Фродо переглянулись.

– Он жил во времена Майка, – с сожалением проговорил вежливый Фродо. – Две тысячи лет назад. Как можно утверждать с такой определенностью?

– А вот представь себе. У моей бабушки есть документ, который это утверждает со всей определенностью. Вся ее линия – их родовая фамилия Мартин – столетиями передавала этот документ из поколения в поколение.

– Да ты родовит, – покачал головой Фродо. – Можешь проследить свою родословную дальше первого Пантократора! Не будь Телем республикой, ты был бы благороднее любого имперского герцога.

Реостат вытаращил свои льдистые голубые глаза, на мгновение потерявшие льдистость, и захохотал – по-доброму, от всей души. Фродо продолжал смотреть на него с обычной своей серьезностью. Я, не понимая реакции Рыжего, предпочел (чтоб не попасть с каким-нибудь неуместным замечанием впросак) заняться пахучим фишбретом – его надо было есть, держа в руках, как гамбургер.

– Дворянин Рыжий, это надо же, – проговорил Реостат, нахохотавшись, и снова прыснул. – Фродо, да ты на Телеме-то бывал?

Таук отрицательно покачал головой.

– Тогда понятно. – Реостат, переводя дух, припал к соломинке, погруженной в крышку высокого пластикового стакана с прохладительным напитком, который тут все постоянно пили (по-моему, не пил его только я, потому что никогда не любил фруктовую газировку, да и название этой жидкости – «пирклюз» – мне совсем не внушало доверия). – Да каждый второй на Телеме тебе расскажет всю свою родословную до первого транспорта с переселенцами, а каждый второй из этих добавит, откуда эти переселенцы были родом на Земле. Дружище, на Телеме ведь еще со времен независимости ведется база данных генетических линий – еще с тех пор, когда не умели бороться с местными вирусами и нужна была строгая генетическая непересекаемость для предупреждения болезни Шумахера. Фродо, братишка, я же буквально на улице вырос – без отца и почти что без матери. Ты даже не представляешь, из каких я трущоб. Если б не бабушка, которая меня сплавила в начальную летную школу, не видать бы мне космоса – ну, разве что в трюме на каторгу бы прокатился разок-другой… Герцог Реостат! – шкипер опять захихикал, на этот раз уже как-то мрачно, качая головой. – Герцог из Барадавиды…

– Так ты из Барадавиды? – Фродо приподнял брови: это название явно произвело на него впечатление.

– А то. Из самой что ни на есть. Из самого пекла, можно сказать. За моим кварталом уже начиналась зона без гарантий. В смысле, полиция туда сама не совалась и никому не советовала. Там даже знаки стояли: «За этим знаком городская полиция не дает никаких гарантий».

Фродо покачал головой; я молча ел фишбрет.

– Это не очень благополучный район, Барадавида, – объяснил Фродо, заметив мое замешательство. – Видишь, даже я на Новой Голубой слышал это название. Это западная часть Сент-Андреса, правильно, Роби?

Реостат мрачно кивнул, снимая хрустящую бумажную упаковку со своего фишбрета.

– Юго-западная. Наши кварталы – с первого по сороковой – еще ничего. Там некоторые дети ходят в школу – я, например. Ну, я не буду вам описывать, правда, что это за школа… Некоторые взрослые работают. Кое-кто даже работает в самом городе, там, на востоке, ближе к морю. А вот за сороковым… ну, даже за сорок вторым… Там ад.

Повисла пауза. Реостат впился крепкими желтоватыми зубами в свой фишбрет.

– Это зона, пораженная эпидемией кросс-зависимости, – вполголоса объяснил мне Фродо. – Там сотни тысяч людей. Миллионы. Много десятилетий. Власти ничего не делают, потому что кросс невозможно поставить вне закона – это не наркотик. Ну, так считается, во всяком случае.

– А как может считаться по-другому, – невнятно вставил Реостат, жуя, – если это подарок. Великий и прекрасный подарок.

– Кросс долгое время считался лекарством, – вполголоса объяснил мне Фродо, перемешивая пластиковой вилкой жидкую розовую заправку в зеленой растительной массе своего салата. – Считается, что широкое употребление кросса – недомыслие Имперской академии медицины, которая в прошлом сама его рекомендовала как антидепрессант и психокорректор. Представляешь, как в условиях больших городов со средним низким уровнем жизни нужен был эффективный психокорректор?

Я не представлял, но кивнул. Фишбрет почему-то казался мне все менее пахучим.

– На самом деле распространение кросса, конечно же, дело рук Хозяина, – прошептал Фродо, отправляя в рот первую порцию салата.

Я удивленно поднял брови.

Реостат, жуя, несколько раз утвердительно кивнул.

Я покачал головой и на всякий случай посмотрел на хрустальный шар, который теперь ни на минуту не убирал далеко – я уже подумывал о том, чтобы поместить его в какую-то оправу и носить на цепочке в кармане джинсов или куртки.

Шар был нейтрален, только едва заметно отмечал оранжевыми бликами Фродо, Реостата и меня.

– Так что и я теперь под ударом, ребята. – Реостат посмотрел на деликатно жующего Фродо и на меня, как-то совсем утратившего аппетит. – Ведь… э-э… ну, мой предок, то есть… Он у него. У Хозяина. И если с ним что случится… Все Мартины… Все Кригеры… Все Меганы… Все О'Леаннайны…

Он снова впился зубами в свой фишбрет – впился с такой ожесточенностью, будто от того, насколько крепко он укусит эту котлету, зависело, останутся ли Мартины, Меганы, О'Леаннайны и Кригеры жить на этом свете или нет.

– Я представляю, что испытывает Като, – заметил Фродо после долгой паузы. – Случись что с тем… вторым…

– Като будет некуда возвращаться, – закончил я. – Давай-ка позвоним им.

Я вытащил свой мультиком и выбрал из его записной книжки номер Ланселота.

– Привет, Майк, – услышал я через несколько секунд. Разведчик говорил, как обычно, низким голосом, очень тихо, но близко к микрофону мультикома – я слышал его очень хорошо. – Как дела? Вы на Тартаре?

– Мы уже на Компе, – ответил я. – Нас теперь трое. К нам присоединился новый друг.

– Везет вам, – откликнулся разведчик. – Вы быстро идете. Мы все еще на Стаголе. Уже влипли в одну историю… Кажется, они знают, зачем мы здесь. Впрочем, все кончилось благополучно. Точнее – ничем. Здесь следов нет. Завтра вылетаем на Сак Шаз.