Владимир Пекальчук - Долина смертных теней (СИ)

Тот, кто в этот момент находился на крыше, с каким-то жалобным, полным отчаяния визгом припустил обратно, к месту гибели Валеры, и поднимающееся солнце бросило на противоположный дом сгорбленную тень алчущего.

На лице Пустынника появилось выражение досады.

— Идёмте быстрее, пока он не вернулся, — сказал он и зашагал вперёд, по асфальтовой тропе каменных джунглей.

Обычно сдержанный Латышевский чертыхнулся:

— Полагаете, тварь от нас и теперь не отстанет?

Сталкер покачал головой:

— Вот теперь точно не отстанет. Он будет идти за нами как тень, куда бы мы ни пошли, до тех пор, пока мы его не убьём, или пока он не убьёт всех нас.

— Почему вы так думаете?

— А вы просто представьте себя на его месте. Мы только что убили его подругу, для которой он оставил добычу. Не знаю как вы — а я бы успокоился, только лично передушив убийц, всех до единого. И поберегите дыхание — нам надо опередить алчущего хотя бы на два километра, чтобы сделать петлю и устроить засаду на своих следах. Но в городе этот номер не пройдёт, так что чем скорее мы выберемся в степь, тем лучше.

Ольга тяжело дышала, но не жаловалась. Конечно, винтовка и два дробовика с рюкзаком в придачу — это несколько больше, чем она привыкла носить, однако Артур тащит свой винторез, увесистый «Печенег», коробку с лентой, да два рюкзака — и ничего. Конечно, равняться на него — задача, мягко говоря, трудная, но ведь Артур тоже не железный, а держится молодцом.

— Пустынник, а ты точно уверен, что нам надо так наяривать ногами? Тут ведь не все такие выносливые, как ты, — сказал Петруха.

С этими словами он покосился на Слепнева. Семен Борисович тяжело дышал, ему приходилось заметно хуже, чем даже Латышевскому: старый инженер хоть и не бегун, а рюкзак тащит увесистый, ещё и автомат да короб с лентой. Крепкий старикан, с уважением подумала Ольга, не то что мозгляк Слепнев.

— Выберемся за город — отдохнем, — ответил Артур, — кто виноват, что при организации похода фактор перекрытых мостов не был учтён?

— Ну вы же не соизволили нас предупредить вовремя, а начали рассказывать о том, что мосты запружены все и везде, только по прибытии, — язвительно выдохнул Слепнев, — а если бы и раньше, что можно было бы поделать? Танка, способного спихнуть с дороги бесчисленные тонны ржавого железа или проползти по ним, у нас нет.

— Зато можно было бы подумать о том, чтобы перебраться вброд.

— Вброд? Через Волгу?! Ха!

— Волга уже не та, что сто лет назад, — пояснил Артур, — вода в виде снега долгие годы собирается за Пределом, вас не удивляет, что тут везде мало растительности? Засухи — обычное явление, воды меньше, реки и озера обмелели или полностью пересохли.

— Да, не учли этого, — согласился Петруха, — мы, если вдуматься, много не учли. Предел шириной всего несколько километров или пару десятков, а почему? Отчего переход от вечной мерзлоты к теплому климату такой резкий?

— Все относительно, в том числе понятие тепла, — ответил Латышевский, — умеренная зона стала ледником до половины, дальше идёт просто очень холодная полоса наподобие тундры. Субтропики стали умеренной зоной, но холодной, тропики и экваториальные пояса стали чем-то похожим на субтропики, полагаю. В мире, видимо, среднегодовая температура упала повсеместно градусов на десять-двадцать, а за Пределом так ещё сильнее, минус круглый год. Объясняется это тем, что именно за ним, у полюсов, собрались в верхних слоях атмосферы пепел и пыль… и висит там уже почти девяносто лет. Удар метеорита был силен, молчу про полностью уничтоженную Северную Америку.

— Только как-то уж очень странно собирается эта пыль, — заметил Сергей, — как будто вся она собралась именно на полюсах. Мы вот, пока сюда не выбрались, видели солнце кто раз в жизни, кто два-три, кто и ни разу. А тут каждый день солнце выглядывает на пару часов, а то и больше. И объяснения пока никто не придумал.

Мимо с кудахтаньем пронеслась птица размером с индюшку, с алым гребешком на голове и несколькими сотнями игл, торчащих меж перьев.

— Это… курица?!

— В прошлом, возможно, да.

— Курятинки бы, — мечтательно протянул Сергей.

— Не советую. Мясо, как и иглы, ядовито. А вот яйца вполне съедобны… если, конечно, удастся найти гнездо. Наседки прячут гнезда весьма хитроумно и, к слову, защищают отчаянно.

Шум и гам, донесшийся до слуха Ольги из ближайшего дома, живо напомнил ей курятник в городе.

— Это курятник и есть, — подтвердил ее догадку Артур, — только организованный не людьми, а самими курами. Естественных врагов у них тут нет, не считая яйцекрадов, а защищать гнезда гуртом сподручней.

— По сторонам смотрите да слушайте, — недовольно сказал Макс, — а то вы о курах речь ведете, а сами мы того и гляди, попадём как кур во щи. Мне чутье подсказывает, что жаждущий мести мутант — не единственная наша проблема!

— Точно, — согласился сталкер, — не единственная.

Отряд повернул за угол и попал на небольшую площадь, покрытую невысокими кустиками, пробившими себе путь к солнцу сквозь асфальт.

А в центре этой площади, всего в полусотне метров от них, стояла диковинная, удивительная штука.

— Ух ты! — присвистнул в детском восторге Латышевский, — это же вертолет!

— А где экипаж? — с подозрением спросил Ворон.

— Сейчас узнаем.

Вертолет представлял собой маленький аппарат, метров семь с лишком в длину и чуть меньше трех в высоту. Гладкий, обтекаемый корпус, прозрачная кабина с посадочными проемами без дверей.

Ольга, позабыв обо всех опасностях, смотрела на это чудо широко открытыми глазами. Вертолет, подумать только!

— Я думал, он больше, — неуверенно сказал Михаил.

— Это не тот, что пролетел над нами вчера, — пояснил Сергей, — тот был транспортный, а это — пятисотый «Хьюз», разведывательный аппарат. Хотя перед нами гражданский вариант, как я понимаю.

— Ты и в вертолетах разбираешься? — с уважением спросил Макс.

— Да нет. Просто у меня фотографическая память, я видел этот вертолет в старых журналах.

Пустынник, внимательно оглядевшись по сторонам, двинулся к вертолету, посматривая себе под ноги.

— Берегитесь растяжек, — предупредил он, — экипаж мог их понаставить тут.

Ещё с двадцати метров стали хорошо видны пулевые отметины на борту и стекле кабины. Один из пилотов лежал возле вертолета, скалясь оголенными зубами и раскинув руки в стороны, пустые глазницы уставились в небо.

— В него попали минимум три пули, — указал Пустынник на его одежду, он давно уже тут лежит. Месяца полтора-два.

— Неужели цивилизованные люди до сих пор воюют?! — ужаснулся Петруха.

— Тебя это удивляет? Меня — нет. Вы упорно не желаете учиться на своих ошибках, даже под страхом полного вымирания.