Алексей Фомичев - Предел невозможного

Враг, получив отпор и тоже понеся потери, решил не класть людей зря и не лезть наобум. Хотя чтобы сломить сопротивление, им было достаточно сделать один рывок. В отряде в строю остались всего шесть человек. Из них трое ранены.

Очень кстати смолк миномет, буквально засыпавший позиции минами. После этого атака скисла.

Капителов с горечью констатировал, что с гарнизоном, по большому счету, покончено. Шесть человек поселок не удержат. Их перебьют в считанные минуты.

Отступать он по-прежнему был не намерен, но ситуацию оценивал беспристрастно. Поэтому и смотрел на все глазами обреченного человека. Жить ему, да и остальным бойцам, до следующей атаки.

— Еще один заход, и все, — так и сказал Капителов. — Не удержим. Накроют минами, причешут пулеметами, и кранты.

Его голос звучал ровно, без эмоций. Голос человека, стоящего на краю жизни и смерти. И решившего стоять там до последнего. Что ж, такое упорство достойно уважения.

— Минами они закидать уже не смогут, — устало сказал я, пристегивая к карабину новый магазин.

— Это еще почему?

— Нет больше у них миномета.

Капителов непонимающе смотрел на меня, еще не сообразив, что произошло.

— Взорвался он.

— Как?

— От перенапряжения. Нельзя так много стрелять.

В его глазах мелькнуло понимание. Взгляд прошел по мне, остановился на залитых кровью куртке и джинсах. На грязных руках, разводах пота на лице. На зеленых от сока трав штанинах.

— Мне санитар что-то говорил об этом. Но я, по правде сказать, не понял…

— Где Борис? — вспомнил я об инженере.

— С ранеными. Когда санитара убило, он помогал выносить раненых и убитых…

— Молодец. Слушай, нам надо ехать. Заберем раненых, сколько сможем. Доложим о нападении. А вы уходите отсюда. Какой смысл подыхать без толку?

Капителов молчал.

— Сколько каганат потерял? Приблизительно?

— Семь-восемь человек. Они, суки крученые, наобум не лезли. Шли правильно, под прикрытием. От кочки к кочке. И огнем давили постоянно. И людей потеряли в основном у домов. Пятерых там оставили.

— Семь-восемь убито. Ранены сколько-то… Прибавь этому еще десятерых, миномет и грузовик с минами. Потери значительные. Понятно, что они отошли. И вряд ли скоро полезут.

Капителов удивленно покачал головой, услышав о десятерых убитых и миномете с машиной. Внимательно глянул на меня.

— Ты военный?

— С чего ты взял?

— С того. Кто еще может в одиночку пройти в тыл, уничтожить десять солдат и взорвать миномет? Не мои парни точно.

— Повезло, — замял я тему. — Давай грузить раненых.

«Они сделали ставку на ту четверку, что должна была зайти отряду в тыл. Видимо, шли самые опытные. Способные сработать в населенном пункте против превосходящих сил врага. А когда наемники поняли, что обход не удался, когда потеряли столько людей и миномет, решили отступить. С этим все ясно. Неясно другое — что же это за наступление такое? Липовое… Но при липовом наступлении столько людей не кладут. Значит, эти отвлекали. Впрочем, у них и так все вышло. Еще один удар — и оборона рухнет. Но все равно много непонятного… Надо срочно ехать в город, прояснять обстановку. И просто сваливать пора. Хватить подвиги геройствовать…»

Инженер уезжать отказался наотрез.

— Только место займу в машине. Лучше раненого лишнего взять. А я тут помогу, патроны поднесу. Перевязку сделаю.

— А умеешь?

— Что?

— Перевязку сделать?

Борис скованно пожал плечами и кивнул. Если и не умел, то успел хоть немного научиться. Вон все руки в крови. К счастью, чужой.

Уговаривать взрослого человека нет смысла. Это его решение, его выбор. И я не стал ничего говорить.

В джип влезли шесть человек. Пятерых усадили в кузове, предварительно подстелив матрацы, шестого — рядом со мной. Это был боец с замотанной напрочь головой. Только щелка для рта осталась. У него что-то с глазами и осколок в черепе.

Раненых отбирал я сам. Основной критерий — способность выдержать дорогу. Тех, кто лежал с пулями и осколками в животе и груди, старался не брать — не довезу. Ему все равно, где помирать, а мне надо как можно больше перспективных вывезти. Цинично, конечно, но верно.

Капителов, ловко ковылявший на самодельном костыле (получил еще один осколок в правую ногу), сунул мне заклеенный конверт.

— Донесение о бое. Отправь в гарнизон.

— Хорошо. Вы попробуйте чуть позднее проверить связь. Может, они перестанут глушить эфир.

— Ясно.

Вместе с Капителовым провожать меня пошел и Борис. Оба смотрели хмуро и с тоской. Борис еще махнул рукой. Словно прощался…

Самак напоминал растревоженный муравейник. Дороги на окраине перегорожены небольшими баррикадами — мешки с песком и землей, вывернутые из асфальта бетонные бордюры. Сверху торчат стволы ручных пулеметов и карабинов. Патрульные из городской стражи контролируют въездные дороги и подступы к ним. В домах закрыты все окна и двери. Кое-где улицы перекрыты противотанковыми ежами, наспех сваренными, наверное, сегодня.

Солдаты гарнизонного батальона блокируют подступы к центру. Они же в составе маневренных групп ждут сигнала к выдвижению в опасный район. Народ с улиц исчез, только одиночные прохожие торопливо идут по тротуарам. Практически все вооружены. Женщин и детей не видно. Город готов к осаде.

Пост охраны на въезде пропустил беспрепятственно. Меня в лицо знали, и раненых в машине видели. Я благодарно кивнул бойцам, а про себя подумал, что они совершили глупость. А ну как я под прицелом, и в машине сидят ряженые наемники каганата? Вполне возможный вариант. Несколько таких мелких диверсионных групп способны дестабилизировать обстановку в и без того встревоженном городе.

Еще одну ошибку я заметил почти сразу. Все внимание командование гарнизона уделило обороне южного направления. Им как-то не пришло в голову, что враг может пойти и через лес, и через овраги, словом, там, где нет шоссейных дорог. Просочиться можно хоть через болото. И напрасно здесь ждут танки. Они не полезут на ежи.

Все эти мысли мелькали в голове, пока я рулил к городскому госпиталю, расположенному в северной части города. Судя по количеству санитарных машин, подъезжающих и отъезжающих от него, раненых было много. Значит, бои шли не в одном и не в двух местах. Все-таки наступление…

Сдав раненых, я покатил к управлению, по пути заскочив в комендатуру, чтобы отдать донесение Капителова.

— Никаких выездов! — распорядился Голыбин. — Сидеть в городе, пока не прояснится обстановка. Далеко не уезжать, быть на связи.

Начальник управления довел свой приказ лично, заскочив на минуту к нам. Сделал он это вовремя, потому что Березин хотел было отправить меня и Игоря с Аркашей в Берадан. То есть к черту на кулички, почти шестьдесят километров от Самака. Там только позавчера сел небольшой отряд волонтеров.